Джемаль: Европа боролась за это 200 лет

АПН: Как вы прокомментируете принятие новой Конституции Европейского союза? Возникнет ли на месте ЕС новое сверхгосударство?

Гейдар Джемаль, Председатель Исламского комитета России:

Это шаг в сторону возникновения европейского сверхгосударства, и Европа боролась за это 200 лет, поскольку инициатором проекта был Наполеон. Европа шла к этому упорно, через мировые войны, разрушение своих городов и гибель десяткой миллионов людей. Сегодня существуют угрозы для реализации этого проекта. В первую очередь это страхи США, для которых возникновение европейской сверхдержавы есть возникновение биполярного мира, от кошмара которого они было избавились в 1991 году. Поэтому я думаю, американо-европейская напряженность неминуемо возрастет.

АПН: Как скажется принятие Конституции ЕС на отношениях Европы и России?

Гейдар Джемаль:

Россия является сегодня сырьевым придатком европейской сверхдержавы. С другой стороны, политические и финансовые интересы правящих элит ориентированы на США. И это серьезная раздвоенность и внутренний конфликт, которые несомненно будет ослаблять позицию России в мире. Если бы Россия была способна выбрать Евросоюз не только в сырьевом и финансовом, но и политическом смысле, это бы в значительной степени укрепило «мир во всем мире», поскольку существенно сократило бы возможности США оказывать давление на любые страны Старого Света.

АПН: Есть ли предел расширению ЕС? Например, Турция, Украина, страны Магриба могут войти в Единую Европу хотя бы в отдаленной перспективе? Каковы шансы ислама на европейской земле?

Гейдар Джемаль:

Возможно, вам покажется парадоксальным, но одной из самых европоцентричных держав конца 19 — начала 20-го века была Османская империя, которая во имя великой и единой Европы выбрала, в конченом счете, державы Центра, то есть Германию и Австро-Венгрию, хотя были и колебания в сторону Антанты. Антанта воплощала не европейские, а глобалистские по тогдашним меркам идеалы.

Антанта представляла собой всемирный финансовый капитал, без границ, без цивилизационного центра, и Османская империя выбрала евроцентризм. Союз с Германией оказался губительным для Османской империи и халифата, который прекратил существовать в 1922 году. Но этот союз с Германией продемонстрировал, что исламская цивилизация всерьез рассматривает себя как западную форму сознания, не в меньшей степени, чем христианство. И ситуация в этом отношении не изменилась и сегодня.

Огромное количество мусульман, перебравшихся в Европу, расцвет политического ислама среди членов диаспоры, родившихся в странах Европы во втором и третьем поколениях, принятие европейскими интеллектуалами ислама, встречное движение к диаспорам и исламскому миру демонстрирует, что принципы монотеизма носят западоцентричный характер во всех своих проявлениях — от иудаизма, до современного политического ислама. В самых ранних своих формах, еще при Аврааме и при Моисее, монотеизм был вызовом, брошенным азиатской архаике, в тех формах, которые были на тогдашний момент.

И сегодня так называемый ваххабизм, о котором идет столько невежественных толков и споров, есть на самом деле модернизационный внутриисламский вектор, направленный против архаической туземности в лице кланового общества, маргинальных форм религиозного сознания, связанных с шейхами и прочими народными лжеучителями, коррупцией туземной бюрократии и тому подобного. Именно поэтому ваххабизм не любезен имперским формам правления, которые опираются именно на эксплуатацию туземного фактора.