Ждать ли нам измены?

Услышав слово «перемирие», я насторожился и встревожился.

Дело в том, что однажды Россия из-за перемирия уже проиграла великую войну. Ливонскую. Последствия были для нас крайне тяжёлыми. Проигранная война послужила, среди прочего, прологом к Смуте, унёсшей не то треть, не то половину народа.

Как это было?

* * *

Война началась в 1558 году, как только Россия развязала себе руки на юго-восточном, татарском направлении, разгромив, покорив и присоединив к себе Казань и Астрахань, Башкирию, Кабарду и Большую Ногайскую Орду, подчинив себе казаков. Реализовав этот проект, царь Иван Грозный посчитал татарский вопрос решённым и закрытым, поскольку в южном и восточном направлении России больше претендовать было не на что, дальнейшая экспансия преисполненной силою Москвы стала там невозможной. Ведь Крым уже находился под эгидой Турции, а осложнять русско-турецкие отношения Иван IV не мог и не желал. Русь могла теперь сосредоточить свои усилия в направлении Запада.

О том, что выбор нового, западного направления для очередной пробы русского могущества зависел исключительно от воли 28-летнего царя, от его решения, от его понимания русских целей и задач, свидетельствует судьба Избранной Рады и, прежде всего, попа Сильвестра, братьев Адашевых и князя Курбского, настаивавших, из личных соображений, в том числе корыстных, на приоритетности восточного направления. Их неуместная, супротивная царю настойчивость плохо кончилась для каждого из них. Есть основания полагать, что учреждение опричнины отчасти также было мотивировано изменением внешнеполитического курса, сменой вектора противостояния с Востока на Запад, что противоречило интересам значительной части правящего класса и военного сословия России. Эти влиятельные люди не могли с такой сменой примириться. Однако политика Ивана Грозного в отношении Востока и Запада – есть яркая демонстрация экзистенциального русского выбора, уходящая корнями в выбор и политику Александра Невского и нашедшая свое максимальное выражение в политике и выборе Петра Первого, завершившего в ходе Северной войны дело, начатое Иваном Грозным.

Начиная Ливонскую войну, Иван Грозный ничем особенно не рисковал. Избыток русской силы настоятельно требовал применения. Предстоящий России противник был слаб, и первые же годы наших блистательных военных успехов это подтвердили. Литва, устав вести счёт потерям в русско-литовских войнах за минувшие 60 лет, боялась воевать с Россией. Польша не граничила напрямую с зоной конфликта, Швеция пока не обнаруживала стремления вступить в него. Благоприятных для русских условий было в ближайшей перспективе много, а противных – никаких.

Блистательные успехи русского войска в ближайшие же годы все это наглядно подтвердили. Уже в 1558 году были взяты Нарва и Дерпт; всего с мая по октябрь первого года войны русскими было взято 20 городов-крепостей, включая добровольно сдавшиеся. В январе 1559 года воевода князь Серебряный разгромил немцев при Тирзене (пало 400 рыцарей во главе с командующим). После чего, не встречая серьезного сопротивления, прошёл с войском по всей Ливонии, захватив 11 городов и дойдя до Риги, где спалил на Дюнамюндском рейде рижский флот. Затем так же прошел через всю Курляндию вплоть до прусской границы и в феврале вернулся в Россию с огромной добычей и большим числом пленных.

По сути, в тот момент война была нами с блеском выиграна. Надо было только быстро и надежно закрепить этот результат. Но…

Резкими успешными действиями в защиту законных русских прав и интересов царь Иван разворошил осиный улей. Что же произошло в результате? Локальный конфликт, начинавшийся как русская карательная экспедиция против злостных неплательщиков дани – ливонцев, стал постепенно превращаться в большую региональную Северо-Европейскую (Балтийскую) «войну за ливонское наследство» (В.В. Пенской). В каковой войне практически все заинтересованные стороны, кроме теряющей своё значение Дании, были объединены одной задачей: загнать Россию обратно, туда, откуда она неожиданно вылезла, наказать её за успехи, за тот страх, который она нагнала на близлежащие народы.

Этот исторический эпизод, как сегодня ясно, имел характер алгоритма, по которому потом не раз будут развиваться события. Сказанное касается как хронически повторяющейся ситуации, когда наши военные победы обесценивались затем нашими дипломатами (в результате Отечественной войны 1812 года, Русско-турецкой войны 1877-1878 гг., Русско-японской войны), так и стремления объединённого Запада «наказать» нас за выдающиеся военные достижения (Крымская война, Берлинский конгресс, первая Холодная война).

Главной допущенной Россией роковой ошибкой, точкой бифуркации, после которой ситуация развивалась чем дальше, тем больше не в нашу пользу, было перемирие, милостиво дарованное царем ливонцам по их мольбам с 1 мая (а фактически с марта) по 1 ноября 1559 года. За это короткое время недобитая Ливония успела политически переиграть Россию.

Увы, перемирие было дано не только по молениям ливонцев и под давлением иных держав (с этим, возможно, Иван Четвертый справился бы), но и в результате расхождения взглядов в русском руководстве, где еще очень сильны были позиции т.н. Избранной рады, а самодержавная тенденция еще не победила окончательно. Сегодня историки однозначно называют окольничего Алексея Адашева главным инициаторомперемирия 1559 года, возлагая на него тем самым и главную ответственность за будущий проигрыш войны со всеми негативными последствиями этого. Адашев выразил интересы тех многих дворян, которые в ходе минувшего десятилетия приобрели состояния за счет побед на Востоке, а также тех, что имели свой интерес в отлаженных торговых отношениях с Западом. Все они хотели продолжения прежнего курса: а) воевать с мусульманами и налагать на них дани; б) мирно торговать с европейцами…

Это упорное нежелание влиятельных кругов понимать и принимать новые задачи, вставшие перед Россией в новых обстоятельствах, привело к трагическим последствиям. Не добив сразу уже поверженного врага, Россия обусловила тем самым свое будущее поражение. Верно, но слишком мягко сформулировал В.В. Пенской: «Одержав убедительную военную победу, Иван Грозный потерпел дипломатическую неудачу – новая успешная военная демонстрация не достигла своей главной политической цели. Война продолжалась, и по мере её затягивания ситуация будет всё более и более осложняться»[1]. На деле именно в перемирии 1559 года была заложена первая и главная предпосылка конечного проигрыша войны.

Главную опасность на нашем пути воздвигла ливонская дипломатия: новый и молодой магистр Ордена – Готхард Кетлер – умно воспользовался перемирием и принял неожиданное и нестандартное политическое решение. Часть ливонских земель и владения рижского архиепископа он передал по соглашению с королем Сигизмундом Августом под «клиентеллу и протекцию» Великого княжества Литовского, а другая часть – Ревель и земли Эстляндии оказались под властью Швеции.

В мгновение ока вся ситуация принципиально изменилась: отныне русским приходилось воевать за свои интересы в Прибалтике уже не с жалким, разложившимся и не способным на серьезное сопротивление Орденом, а с сильнейшим противником, Литвой и Швецией.

Уверенная в своей теперешней безнаказанности, Ливонская конфедерация по своей инициативе возобновила войну за месяц до окончания перемирия, вероломно напав на русские войска в окрестностях Юрьева и перебив более тысячи человек. В ответ в 1560 году русские одержали ряд важных побед, но внешнеполитический расклад уже весь поменялся, и теперь Москве пришлось столкнуться с Варшавой и Стокгольмом, потребовавшими, чтобы русские войска удалились с их территории. Иван Грозный предсказуемо ответил отказом, и Россия автоматически оказалась в состоянии войны с коалицией Литвы и Швеции.

Как уже говорилось выше, направив экспансию русской мощи на запад вместо востока и юга, царь Иван вошел в противоречие со значительной частью боярства и дворянства, чьи интересы требовали обратного. В результате им были начаты репрессии, вызванные вполне обоснованными подозрениями в измене.

Поп Сильвестр, ведший вместе с сыном обширную торговлю с Западом через Новгород, в 1560 году был сослан в Кирилло-Белозерский, а затем в Соловецкий монастырь. Алексей Адашев отправился на Ливонскую войну, но был вскоре арестован и умер в дерптской тюрьме в том же 1560 году. Его брат военачальник Данила Адашев в 1561 году был обезглавлен вместе со своим сыном. Бегство в 1564 году в Ливонию и Литву фактического военачальника западной группы войск А.М. Курбского, последнего видного участника Избранной рады, утвердило Ивана Грозного в его худших подозрениях насчет крамолы. Царь нашёл радикальное решение этой проблемы: учреждение опричнины и связанный с этим террор. Он правильно распознал измену в действиях ближнего круга и правильно взялся её выкорчевывать. Но было уже поздно, жребий выпал необратимо.

Судьбу Ливонской войны решили вовсе не бедность ресурсов (которые как раз в XV-XVI вв. выросли неимоверно) и не техническая отсталость России (стоявшей в военно-техническом отношении уж никак не ниже громимых ею соседей), а главным образом субъективные факторы, относящихся к личности царя и других заметных акторов русской (и не только) истории.

Два роковых дипломатических промаха с нашей стороны определили исход войны: перемирие 1569 года, сочиненное Алексеем Адашевым, и отказ от заключения почётного и выгодного мира в 1566 году. Из них самые тяжёлые последствия возымело именно перемирие, пролоббированное ориентированными на Запад главными приближенными царя.

* * *

История – важнейшая из наук, она учит нас жизни с помощью примеров. Вот и в данном случае рассказ о войне, проигранной из-за некстати случившегося перемирия, помогает нам сориентироваться в современности.

Нужно ли нам в принципе перемирие с Украиной? Чем оно чревато?

Понятно, зачем необходимо перемирие Украине, терпящей тяжелые поражения на фронте. Украинцам нужна передышка, чтобы прийти в себя, домобилизоваться, перестроиться, довооружиться, достроить оборонительные укрепления. Даже если Запад приостановит поставки оружия на этот месяц, на самой Украине будут продолжать работу оружейные заводы. Одних только дронов они заготовят такую армаду, которая сметёт все на своем пути в первый же день по окончании перемирия. И т.д.

Понятно также, зачем понадобилась инициатива с перемирием американцам. Трамп и его команда хотят продемонстрировать всему миру, что они контролируют процесс, рулят и манипулируют как Киевом, так и Москвой. Имея с этого политические дивиденды. Трамп ещё и Нобелевскую премию мира мечтает получить.

Но совершенно непонятно, зачем перемирие России. К чему ей прерывать победоносное наступление, выпускать из своих рук военную инициативу, терять перспективу, давать передышку врагу, вместо того, чтобы добить его, раздавить, наконец, укрофашистскую, бандеровскую гадину? Интересно: если бы в 1945 году, в виду скорого падения Берлина, Гитлер запросил бы у Сталина перемирие на месяц, пошел бы тот ему навстречу? Ясно, что предложив России заключить перемирие, Америка с Украиной попросту приготовили нам ловушку по типу очередных Минских соглашений.

Но вот какую информацию предоставил недавно интернет-канал «Царьград». Якобы Путин провёл совещание по вопросу о перемирии, и на нём выказали себя две противоположные позиции. Есть-де позиция «партии войны» (я её только что выразил абзацем выше); но есть и позиция «партии мира», которая, педалируя тему жертв и расходов, которые несёт Россия в войне, подталкивает президента к скорейшему заключению мира, а для начала – к перемирию.

Позиция, на мой взгляд, откровенно капитулянтская. Она-то и заставила меня вспомнить печальный опыт Ливонской войны. Какая из позиций возьмет верх? Это не праздный вопрос, от него зависит наша судьба. Потому что проигрыш в войне может обернуться такой новой Смутой, которую Россия, возможно, и не переживёт.

Сегодня, с расстояния в 450 лет нам хорошо видно: перемирие с Ливонским орденом, плохо закончившееся для России, было следствием фактическойизмены политических верхов, которую царь Иван Грозный сразу не раскусил, а потом уже было поздно. Изменники были-таки наказаны, но проигрыш в войне они успели обеспечить.

Вот я и задаюсь вопросом: ждать ли нам измены в верхах, как это было при царе Иване? Или Путин вовремя разглядит и осознает всю опасность американо-украинской инициативы с перемирием?