«Как можно верить в Бога после Освенцима»? Таким вопросом после окончания Второй мировой войны любили задаваться философы и богословы, хотя сейчас он тихо ушёл из повестки дня, так как жалость западной интеллигенции переключилась с евреев на палестинских арабов.
Но мне этот вопрос всегда казался парадоксальным, как если бы кто-то спросил: «как можно пользоваться огнетушителями после пожара в "Зимней Вишне”?» «Как можно есть хлеб после голода в блокадном Ленинграде?». Не только можно, но и нужно! То же самое и с Освенцимом – вместо того, чтобы обессмыслить религию, эта трагедия дала человечеству ещё один повод для веры в Бога.
Давайте сначала взглянем на проблему с позиций иудаизма. Иудеи могут спросить: «Почему Бог не защитил свой народ?» Но ведь в еврейской истории случались катастрофы не менее страшные: вавилонский плен, двукратное разрушение Иерусалима римлянами. Почему же в Бога стало бессмысленно верить только после Освенцима?
А ведь именно вера после каждой такой катастрофы и помогала евреям выживать как народу. Если бы еврейские мудрецы, глядя, как римские легионеры попирают ногами развалины Иерусалимского храма, сказали бы «ну, как можно верить в Б-га после такого?» – и выкинули бы свитки Торы на помойку, то евреи, изгнанные из Иудеи, очень быстро исчезли бы из истории.
В исторической перспективе каждое падение в пропасть, когда, казалось, надежды уже нет, заканчивалось для евреев, в общем-то, неплохо. Вавилоняне были сокрушены, а евреи отстроили свой храм в лучшем виде. Нацисты потерпели поражение, а евреи вернулись в Землю обетованную и обзавелись мощным государством, которого боятся все соседи, включая Египет, Иран и Ирак, где когда-то располагались империи Навуходоносора и Кира Великого. Такое могущество евреям не снилось даже во времена Давида и Соломона. Если это не Промысел Божий, то что? Бог явно играет на стороне евреев, и у них нет повода роптать.
Теперь подойдём к вопросу с христианской точки зрения. Здесь логика рассуждений обычно такая: «Бог оказался недостаточно хорошим, раз Он не предотвратил эту трагедию. Давайте тогда вообще откажется от веры в Него, фу таким быть, Он не заслуживает нашего поклонения».
Но разве такой отказ сделает мир лучше? Наоборот, после Освенцима вера в Бога, пусть даже временами Он кажется нам равнодушным и недостаточно любящим – это наша единственная соломинка и надежда. Освенцим показал, сколько зла скрыто в человеческой природе. Стало ясно, что человек, каков он есть сам по себе, – крайне ненадежная точка опоры для ценностей и нравственных ориентиров, как бы ни пытались нас убедить в обратном приверженцы светского гуманизма.
Немцы, трудившиеся над истреблением евреев, за редкими исключениями вроде доктора Менгеле, были не маньяками и садистами, а обычными среднестатистическими людьми, надежными товарищами и законопослушными гражданами, любящими отцами, которых радостно встречали детишки после рабочего дня.
Тем не менее, эти люди легко и просто, без особых угрызений совести стали шестеренками в механизме по истреблению миллионов других людей, просто попав в соответствующие социально-политические условия. Это та самая «банальность зла», о которой писала Ханна Арендт.
Как можно после Освенцима полагаться на природную доброту человека, если в каждом из нас сидит потенциальный нацист? Если вы откажетесь от Бога, от ссылок на трансцендентное, как вы тогда вообще обоснуете, что Освенцим – это ненормально и неприемлемо? Как докажете, что убивать людей другой расы или племени – это плохо, если на протяжении всей своей истории, начиная с палеолита, люди устраивали чужакам тысячи больших и маленьких «освенцимов»?
Если Бога нет, если человек – это всего лишь плод космической случайности, сгусток атомов без претензий на бессмертие и образ Божий, то почему его нельзя просто взять и сжечь в печке, развеяв пепел по ветру? Может быть, здесь нам даст совет её величество наука? Но нацистская Германия была на переднем крае науки и технологии – однако научные знания не остановили нацистов. Наоборот, «Циклон Б» был выдающимся достижением немецких химиков. Что такого учёные открыли за прошедшие 80 лет, из чего неопровержимо следует, что других людей нельзя убивать, если вам того хочется? Почему молекулы ДНК, унаследованные от далекого общего предка, должны повышать ценность людей в глазах друг друга?
Тут можно возразить – но ведь Германия была также и христианской страной, однако это не помешало нацистам сделать то, что они сделали. Да и раньше религия не удерживала людей от всяческих зверств, а иногда даже становилась для них предлогом. Согласен: вера в Бога – словно паутинка на пути у слона. Это очень тонкая и эфемерная преграда, почти неспособная сдержать натиск человеческого зла. Но это единственное, что стоит между нами и нашим природным зверством. Ничего другого у нас нет.
Спросите себя: если завтра массовое убийство каких-то людей можно будет провернуть без шума и пыли к собственной выгоде, что остановит новый геноцид? Абстрактные соображения справедливости? Моральная недопустимость чужих страданий? Но откуда ей взяться, если причинять боль другим – это естественная часть эволюции, которая и сделала нас людьми? Только памятование о той неосязаемой потусторонней реальности, в которой мы все являемся детьми Божьими – вот что удерживает наш нож, занесённый над горлом врага.
Так что после Освенцима человечество должно всеми силами цепляться за идею Бога, чтобы больше не оставаться наедине с самим собой и со своей каннибальской сущностью.
