История никогда не останавливается, она совершается – и что-то в ней меняется – в тот самый момент, как я пишу эти строки.
Но в то самое время, как движется история, трудно понять, куда именно она движется. Даже когда ты верно предсказываешь направление движения – это вовсе не значит, что ты разгадаешь конкретное время ключевых поворотов.
Некоторые из нас долго и убеждённо ждали начала открытого военного столкновения с Украиной, и даже несмотря на это оно стало неожиданностью. Что много хуже – вероятно, оно стало неожиданностью и для тех, кто непосредственно его воплотил. То есть даже личная близость к механизмам воплощения истории не значит, что ты понимаешь, как они работают.
Другой момент: в марте 2022 года я не думала, что в это самое время идут «стамбульские переговоры», результатом которых станет, во многом, обнуление того, что началось 24 февраля 2022 года. Чтобы быть справедливой к себе, отмечу: я не думала об этом потому, что сознательно решила в то время о такой возможности даже не думать. Не допускать её.
Но истории были безразличны мои возвышенные (или чистоплюйские) представления. Она совершалась по-своему – но, конечно, никак не скажешь, что без всякой логики.
Я хочу поговорить именно об этом: о логике. О том минимуме, на который можно смотреть, чтобы что-то понять (по крайней мере – направление). О маркерах.
Для простоты, маркеров возьму два (конечно же, их гораздо больше). Плюс и минус. Мигранты и Алла Пугачёва. Общего между ними не только то, что они мигрируют (в противоположных направлениях), но и то, что они – именно маркеры, в настоящее время – даже константы.
Почему мигранты – маркер-плюс? Потому что ситуация с ними в настоящее время сдвинулась в сторону-плюс. Каждый, кто годами, десятилетиями читал и слушал славословия замещающей миграции в РФ, не может не заметить этот плюс по сравнению с тем, что было. Для чистоты опыта, конечно, интересно и немаловажно понять: действительно ли мигрантская преступность в России в настоящее время выросла – или выросло только РЕАГИРОВАНИЕ на неё? Я, например, допускаю, что выросло именно реагирование. Но и это – плюс. Пациент реагирует активнее, пациент больше жив, чем мёртв. Это хорошо. Но история движется в этот самый момент, и жалостливые рассказы про осиротевшие без мигрантов «Пятёрочки» и сельское хозяйство Волгоградской области могут оказаться предвестниками нового поворота. Об этом скажу ниже.
Пока же обратимся к нашему символическому минусу, к стилистическому абсолютному нулю – к Пугачёвой. Здесь я не откажу себе в удовольствии привести цитату из Константина Крылова:
Так вот, маркер-минус заключается в том, что это по-прежнему очень недалеко. И дело не в том, что Минюст не нашёл причин признать Пугачёву иноагентом. Это – следствие. Следствие того, что государство до сих пор полагает Пугачёву важнейшей символической фигурой (осторожная критика, которую позволила себе Мария Захарова, это, в общем, подтверждает). Понять это просто: представьте себе, что завтра Пугачёва умрёт. В какое исступлённое официальное («всенародное») горевание это выльется. «Ага, - скажете вы, - а послезавтра её забудут». Именно так. Но чтобы дожить до послезавтра, надо ещё пережить сегодня и завтра. А вчера, сегодня и завтра жеманоглотливый монстр дан нам в качестве «всенародной примадонны». И это один из уровней, которые задают стиль. Ну нельзя нахваливать «творчество Пугачёвой» и демонстративно презирать открытие Олимпиады в Париже – стиль, стиль один и тот же, ребята!
И раз уж к цитате про Пугачёву прицепился (вовсе не случайно) Жванецкий, скажем заодно, что изумительная украинушка на днях переименовала бульвар имени Жванецкого за то, что в 2019 году этот «мудрый, харизматичный и умный человек, искренне любивший Одессу» (я цитирую Ярослава Ризникова из Одесской областной военной администрации) принял орден «За заслуги перед Отечеством» от президента РФ Владимира Путина.
Оцените эту прекрасную вилку: украинцы и сами понимают, что Жванецкий свой, ну свой же! Что они при этом выпихнут его из укротопонимики – ну, так москаль, будь он самый свой-рассвой, должен быть всегда готов отнестись к этому с пониманием.
Но с другой-то стороны, ведь правда же: принял орден из рук президента РФ. И президент РФ вручил орден «За заслуги перед Отечеством» человеку, который издевался над Российской Армией и мечтал «разровнять то место, где была Россия». Это же не украинцы придумали – это реальность, данная нам в ощущениях.
Теперь вот артист-трансвестит Сердючка (снова стиль парижской олимпиады машет нам ручкой!) говорит, что «Пугачёва на стороне Украины» и что это, мол, «страшный удар по России». И вот интересно: по сути он неправ, а по форме – прав. По сути неправ потому, что подавляющему большинству населения России – даже такому, что хранит кое-какие тёплые чувства к советскому периоду Албарисны, - её воззрения глубоко безразличны. А по форме – прав, потому что государство по-прежнему лепит из неё «всенародную» и хочет видеть в ней вечную (см., опять же, деликатную критику Захаровой).
Учитывая «вчера, сегодня, завтра», я воспринимаю Пугачёву как универсальный маркер плохого стиля. Минусовой маркер-константу. Но воплощается плохой стиль весьма многообразно, и в настоящем я отношу к нему в том числе певца с названием SHAMAN. Не то чтобы у них для нас совсем нет других певцов – но таких, которых государство будет целенаправленно раскручивать, других нет.
Однако пора вернуться к мигрантам. В нашем обществе сохраняется здоровый уровень ксенофобии, и это хорошо. Под здоровым уровнем ксенофобии я разумею понимание, что приезжие должны подстраиваться под местных, а не местные под приезжих. Звучит как нечто самоочевидное, однако на примере западных стран мы можем видеть, что это совсем не так, что иммунную реакцию организма на инородное можно успешно снижать (по крайней мере, пока не произойдут совсем уж чудовищные эксцессы). И если на их примере мы видим это прямо сейчас, то на своём примере мы видели это вчера. Я снова возвращаюсь к своему сомнению, что преступность мигрантов так уж очень выросла – а вот реакция на неё выросла, это несомненно. Благостные манипулятивные рассуждения о том, как мигранты невероятно трудолюбивы (по сравнению с нами, меркантильными лентяями), как они духовно совершенны (по сравнению с нами, пьяными хамами), как они нас кормят, как они нам всё убирают, как они, наконец, превосходно и много рожают, - это наше совсем недавнее вчера. Сегодня это поставлено под сомнение – и, повторюсь, потому это плюсовой маркер. Но дотянется ли этот изменившийся вектор хотя бы до завтра – пока неясно.
Завершающую часть я хочу посвятить именно этому вопросу: что необходимо для того, чтобы изменившийся в плюсовую сторону вектор (а их таких у нас совсем немного) дотянулся хотя бы до завтра.
К сожалению, следует тут же сказать, что плохой стиль этому препятствует. Не потому, что его трудно освоить – освоить плохой стиль можно без проблем даже малообразованному чужаку, – а потому, что это не будет осознаваться ценностью.
Во-вторых, этому препятствует административное устройство России, при котором в одних регионах можно и даже поощряется то, что нельзя в других. Это значит, что люди из таких регионов – будучи полноправными россиянами – приезжая в другие регионы воспринимаются как мигранты и ведут себя как мигранты. Мягко скажем – без уважения. Можно ли с этим что-то сделать, не посягая на административное устройство? Вопрос выходит за рамки статьи, но отмечу главное: в каждом специфическом регионе есть люди, для которых общероссийская идентичность почему-либо важнее местной. Чаще всего это женщины, которые осознают свои человеческие права и надеются на то, что федеральный центр сможет их защитить. Точнее, надеялись бы – если бы федеральный центр проявлял к этому заинтересованность, а не самоустранялся, отдавая эту важнейшую тему на откуп как раз таким национальным регионам и теряя (не приобретая) естественных союзников в деле укрепления общероссийской идентичности.
В-третьих, есть элементарные пропагандистские ходы, которые были в чрезвычайном ходу вчера, востребованы сегодня («полки в «Пятёрочках» опустели, потому что не хватает мигрантов!») и не исчезнут сами собою завтра. Постольку, поскольку они являются простой манипуляцией, мы научились на них отвечать. Тут нужно сказать похвальное слово, например, телеграм-каналу «Многонационал» и введённому им в широкий обиход языку. Сочетания «иностранные специалисты», «культурный обмен», «духовно обогатиться» теперь звучат в мигрантской теме иронически, как эвфемизмы, которые больше ничего не скрывают. Нами стало труднее манипулировать, нажимая на такие кнопки, как уважение русских людей к трудолюбию и трезвости, как уважение советских людей к дружбе народов.
Однако есть объективные вещи. Например: если в русской среде будет бытовать презрение к сельскому хозяйству, если отдать его на откуп мигрантам, вообразив себя исключительно индустриальным и городским народом, - произойдёт следующее: мигранты примерят на себя образ наших кормильцев. Вместе с этим они захватят наши сёла. А сёла – нравится нам это или нет – это и есть земля.
С землёй связана и тема многодетности. Подчёркиваю: именно многодетности; одного, двоих, даже, может быть, троих детей ещё можно растить в городе. Но неслучайно чем детей больше – тем больше хочется дать им простора, воздуха, естественного здоровья – и да, тем больше хочется им дать самостоятельности и того самого «приучения к труду». Для этого нужна земля.
Для самого практического, самого чувственного осознания, что ты, именно ты – хозяин, земля нужна тоже. Хозяин своего дома на своей земле – и хозяин сорока квадратов в многоквартирном доме – это огромная разница.
Наконец, в довершение всего, своя земля – если это не заброшка – хороший, неплохой стиль. Уже просто потому, что она показывает преобразование природы человеком, преобразование, сделанное для себя. Как можно меньше Пугачёвой, меньше мигрантов – и больше земли, вот какого вектора хотелось бы для завтрашнего дня России и русского народа.
