Все видят в известном конфликте Олены и Иоланды по поводу совместного сидения на выступлении Байдена максимум что-то вроде статусной разборки двух блондинок — типа «я жена президента, а это вообще кто?»
А как по мне, это симптом проблемы у наших противников, которая, возможно, вообще помешала им поломать нас ещё в самом начале. Я про это писал тогда ещё. Своего рода шизофрения, конфликт двух взаимоисключающих подходов. Первый, условно «американский», недавно вновь продемонстрированный уходящей уже Нуланд: «Россия должна стать прозападной, демократической, послушной». Второй, условно «польско-украинский»: «России должно не быть вообще».
Вся стратегия западной коалиции строилась на подразумеваемой гипотезе, что неудачи на фронте, санкции, проблемы в экономике, антивоенные настроения, маргинализация российских «элит» на их обожаемом Западе и т.д. в конечном счёте приведут к смене власти в России — и потом новая, более «договороспособная» российская власть выполнит все требования «формулы мира», чтобы её допустили обратно за общий стол и вообще «всё было как раньше».
Но это категорически не билось с восточноевропейским «прометеизмом» (по Пилсудскому): Россия должна быть сначала наказана, потом ограблена, потом разделена на несколько государств согласно карте, висящей в кабинете у Буданова, и сделано всё, чтобы она никогда не собралась обратно.
В чисто украинской оптике всё ещё проще: «навальнизм» это даже хуже, чем Путин, потому что в случае его успеха Россия превратится из врага, борьба с которым является сейчас главным экспортным продуктом Украины, в конкурента, как минимум за внимание, а то и за ресурсы на всякие там «демократические преобразования», а то и на какое-нибудь «сдерживание Китая». Боливар двоих не вывезет.
И они не договорятся между собой по этому вопросу. С самого начала не договорились, а сейчас уже поздно. Даже если из Белого Дома будут грозно цыкать на возомнивших о себе «союзных варваров» — те будут кивать с каменными лицами, а потом гнуть своё, как только хозяин отвлечётся.
Кроме шуток: может быть, именно поэтому мы сейчас в куда лучшем положении, чем два года назад.
