По поводу того, имела ли Авдеевка стратегическое значение.
Начну издалека. В статье Залужного в CNN, незадолго до его отставки, была одна брошенная вскользь фраза: «Attack operations can have psychological objectives». Она никак не вытекала из логики повествования, и ничем не продолжается, но вот когда я её прочитал, я таки вздрогнул. Потому что понял, что они имеют в виду под psychological objectives.
Один военный аналитик говорил мне: мы имеем дело с определённым стилем ведением войны. Когда террор органично встроен в общую логику планирования операций — военных, информационных, дипломатических и т.д. Как с атаками на Белгород, или теми же обстрелами Донецка. Missile is the message, сказал бы новый Маклюэн. Регулярное массовое и «точечное» убийство гражданских не имеет никакого военного смысла в логике «обычной» войны. Но в логике такой «гибридной» войны — оно имеет абсолютный приоритет: это послание.
Звучит оно так: мы вас убивали, убиваем и будем убивать прямо у вас дома, и вы ничего не можете с этим сделать, несмотря на Путина, Шойгу и всю свою армию. Вы должны помнить об этом каждый день, а мы будем напоминать. Поэтому у вас два выбора — либо сдаться, либо озвереть и начать отвечать тем же: нас устраивают оба варианта.
Именно для этого и нужна была Авдеевка: как единственное место, откуда можно было чуть ли не каждый день безнаказанно лупить по Донецку из ствольной артиллерии — а у неё, при всех недостатках, есть одно преимущество перед реактивной: перехватить летящий снаряд средствами ПВО невозможно.
Напомню сказанное Порошенко задолго до февраля 22-го: «ваши дети будут сидеть в подвалах».
Поэтому да, Авдеевка имела именно стратегическое значение. В рамках избранной ими стратегии террористической войны.
