Так же необходимо иметь в виду специфику соотношения базиса и надстройки этничности у восточных славян. Родной язык и культура, происхождение не подразумевает автоматически строго определённую идентичность. Возьмём многочисленных русских на Кубани, на Дону и на Донбассе, имеющих малороссийские корни. Либо «украинизированных» русских в Киеве в наше время. Идентичность восточных славян тесно связанна с актуальной социально-экономической и политической идентичностями. (Казачество на Дону и Кубани, работа в промышленности на Донбассе, принадлежность к украинской самоорганизации на Галичине). Надо помнить и этнизированность социальных и политических идентичностей. Возможно, зазор между базисом и надстройкой у восточных славян связан с частыми миграциями и изменениями в образе жизни.
При этом необходимо помнить, что раз сложившиеся идентичности восточных славян могут быть весьма устойчивы. Так, не удалось привить украинскую идентичность вместо русской на Дону, Кубани и Донбассе в период т.н. «украинизации». Не удалось привить советскую украинскую идентичность вместо националистической в Галичине. Держится русинская идентичность в Закарпатье.
В любом случае вопрос нуждается в дальнейшей проработке.
Так же надо иметь в виду, что кроме научной типологии имеет место ещё и феноменология. И кроме явлений, чётко соответствующих дефинициям «этнос», «субэтнос», «язык» «диалект» имеет место немало переходных явлений.
Согласно современным выводам науки, древнерусская народность окончательно сформировалась в XIII – XIV веках. Но в XV столетии окончательно оформилась её политическое разделение.
А в XVI столетии начала формироваться надстройка этнической общности, которая в разные периоды называлась по-разному и имела разную степень самостоятельности. Это выразилось в борьбе за сохранение православной веры от поглощения католицизмом и появлении на Днепре вольного запорожского казачества. Тогда потомки населения Древней Руси на территории нынешней Украины называли себя «русины», «руськи», «православные».
Примечательно, что начало формирования особой идентичности части восточных славян сопровождалось активной христианизацией села и народной культуры в целом. Например, постепенно, наряду с древними космогоническими, появляются православные колядки и щедровки, рождественский обычай «ношения звезды». Источником этих традиций у «руських» и «козаков» нередко были учащиеся бурсы и монахи Киево-Печёрского монастыря. Распространение православия в «народной толще», как и у русских, способствовало процессу этнической консолидации.
Антипольская национально-освободительная война серединыXVII привела к утверждению новой массовой идентичности – «козаков». Идентичность эта не могла быть полностью этнической. «Козак» был носителем определённого социального статуса, был так или иначе причастен военному делу и был прежде всего мужчиной. Что, однако, не мешало иностранным путешественникам называть территорию по берегам Днепра «страной козаков».
Трудности, с которыми столкнулось гетманство козаков, привели к воссоединению с единоверным и этнически очень близким Московским царством. Которое, однако, отличалось существенными отличиями в образе жизни и политических традициях. Находясь в союзе с Россией, козаки откровенно хотели сохранить у себя порядки поздней Речи Посполитой, которые до недавнего времени определяли украинскую политическую традицию (в отличие от той же Польши). Такая ситуация привела к тому, что козаки конфликтовали и с московитами, и с поляками, и друг с другом. Но в результате уже в начале XVIII попытка гетмана Мазепы отделиться от России не получила поддержки населения. Почему? Потому, что «москаль пришёл – порядок навёл». Несмотря на все издержки, включение в состав России дало украинцам мир и законность. Представители самых разных социальных слоёв получили защиту как от иноземных агрессоров, так и от многочисленных особо буйных соотечественников. Появилась масса возможностей для хозяйственной деятельности, для освоения новых земель.
В тот же период распространяется новая идентичность – «малороссы». Идентичность субэтническая, подразумевающая нахождение в составе Российского государства, верность ему и русскому делу. Однако если идентичность «козак» была массовой и популярной, то «малоросс» скорее был термином для официальной переписки, самоназванием элиты и интеллектуалов, письменных текстов. Поэтому активно бытовали и другие идентичности. Например, «козак» обозначало принадлежность к определённому земледельческому сословию, на Кубани она стали называться «казаками» (официально «войсковыми казаками» в отличии от «малороссийских козаков»). Для украинцев была весьма актуальна местная идентичность по населённому пункту или группе селений. Русские называли украинцев «хохлами», и сами себя они тоже. Прежде всего – на территориях смешанного расселения. Быть хохлом значило иметь соответствующую этноязыковую специфику, осознавать своё отличие от «кацапов», «москалей» (русских) и «литвинов» (белорусов), не принадлежать к высшим и образованным слоям, которые были малороссами. Важными элементами «малороссийской» идентичности среди «хохлов», «козаков» и «казаков» были представлены представлением о единстве веры с «кацапами» и «литвинами» и искренним почитанием русского царя.
Примечательно, но идентичность «малоросс» тоже дожила до нашего времени. Собственно, «малороссами» называет себя небольшая группа пророссийских интеллигентов. «Обычные» малороссы часто называют себя украинцами, но при этом не отделяют себя от русских. «Русские и украинцы – один народ» - говорят они. Таких малороссов немало на Донбассе.
Этническое пробуждение славянства и Восточной Европы в целом конца XVIII – начала XIX дошло до украинцев во второй четверти XIX столетия. Однако первоначально «громады» украинофилов, из которых вышло множество самых значительных учёных-гуманитариев, таких, как Н.И. Костомаров, не были настроены однозначно антирусски и сепаратистки. Их радикализация произошла уже в последней четверти XIX века. Примечательно, что часть «украинофилов» из Киева отделилась от «русофобов» и стала русскими националистами!
Украинские националисты долгое время оставались замкнутой культурно-политической субкультурой, представители других народов часто больше сочувствовали «украинству» чем собственные «народные массы».
По моему мнению, в XVII – XIX веках малороссы балансировали на грани между субэтносом высшего уровня и отдельным этносом. С субэтносом высшего уровня украинцев того периода сближает отсутствие в среде элиты консенсуса по вопросу «мы – отдельный народ или нет», отсутствие единого самосознания, различные самоназвания. С отдельным этносом – большая численность, значительная этнокультурная и языковая специфика, понимание своего отличия от других восточных славян.
В XX столетии значительная часть украинцев стала отдельным этносом со всеми атрибутами. Однако это касается отнюдь не всех тех, кто значился украинцем в советских паспортах.
Начало этнизации полноценной украинцев (выразившаяся в самоназвании «украинцы» и в украинском самосознании) приходится на конец XIX - первую XX веков. Первоначально произошёл резкий взлёт украинского политического сознания на Западе, на территории Австро-Венгрии. Политическое движение местных восточных славян (русинов) разделилось на «русофилов» («святоюрцев») и «народовцев», сторонников украинской идентичности. Оба движения были весьма сильны, активно поддерживали и реализовывали насущные чаяния своего электората, такие, как развитие сельского хозяйства. Однако власти Австро- Венгрии однозначно поддержали украинцев, которым к тому же постоянно приезжали единомышленники из России. Не менее активно шёл и обратных отток русофилов. Украинофилы под патронажем властей создали настоящую инфраструктуру национальной жизни: украинские школы, газеты, банки, сельхозкооперативы, спортивные общества, научные организации и пр. Это позволило в период Первой Мировой войны выступить уже вооруженной силой на стороне Австро-Венгрии. Это сопровождалось жесточайшими репрессия против русофилов.
Поспособствовали дальнейшему развитию агрессивного украинизма на Западе Украины и поляки в межвоенный период. Они поддерживали украинскую идентичность, её образовательную и другую инфраструктуру в пику советскому влиянию. И одновременно боролись с политическим сепаратизмом, по большому счёту стимулируя его развития.
Примерно так же поступила и советская власть. Она оказалась лояльной к идентичности и её инфраструктуре, но радикально настроила местных восточных славян против всего русского коллективизацией и репрессиями. А пришедшие в свою очередь гитлеровцы в целом активно поддержали украинских националистов, хотя и пытались их сдерживать и ограничивать. Установившаяся потом советская власть долгое время жестко боролась с националистическим подпольем. Но по инициативе Хрущёва были достигнуты определённые договорённости, «бандеровцы», отказавшись от активной борьбы, постепенно легализовались. Так оформилась западноукраинская националистическая идентичность.
В советской Украине так же произошёл резкий взлёт украинскости, хотя её радикально-националистический сегмент, в отличии от Запада, долгое время ограничивался узким кругом. Этому было две основных причины. Первая - «общая» советская политика поощрения невеликорусских этносов, выразившаяся в коренизации и других явлениях. Вторая – восточные украинские националисты были весьма и весьма левых политических взглядов. Значительная часть их просто-напросто примкнула к коммунистам. В то время как русская / «общерусская» идентичность имела на Украине ярко выраженный антикоммунистический характер. Просоветские русские были слабо представлены к западу от Харькова и Донбасса, где таковых было немало. Русскоязычный Киев был настроен достаточно антисоветски, а в начале XX века на Волыни был весьма популярен Союз Русского Народа.
Таким образом появилась УССР и идентичность «советских украинцев», отдельная от русских, но не враждебная / ограниченно враждебная русским. Она была создана путём отчасти искусственного объединения левых украинских националистов с малороссами и «хохлами» на основе повышения «украинскости» последних и принятия всеми группами коммунистической идеологии. Именно автономная государственность УССР создала организационную инфраструктуру современного украинского империализма. Но советская украинскость до конца оставалась внутренне противоречивой.
Известный теоретик украинского национализма Д.И. Донцов делил украинцев на собственно «свидомых украинцев», малороссов и хохлов. Причём полноценными украинцами он считал лишь «свидомых». Эта схема страдает явной политической ангажированностью, но ей нельзя отказать в весьма высокой точности наблюдения. Такая ситуация в целом характерна для субэтносов высокого уровня, когда носители ярко выраженного национального самосознания соседствовали с теми, у кого оно было выражено минимально или вовсе не выражено.
Так кто же такие украинцы? Украинцы – это относительно позднее явление конца XIX – XXI веков. В XIX веке украинцами были в основном относительно небольшое число политических и культурных активистов, в XX появилась массовая украинская идентичность, с одной стороны, связанная с националистически западноукраинским, а с другой – с социалистическим дискурсами. Для XXI весьма характерно сильное распространение западноукраинской националистической, праволиберальной и просто ультраправой трактовки украинства. Левая социалистическая идентичность, так способствовавшая становлению украинского народа, была радикально «деукраинизированна». Другая специфика нынешнего времени – достаточно массовое пополнение рядов украинцев представителями других народов, в том числе совсем неславянских, через политическую ассоциацию себя с украинским государством. Подобная полиэтничность наблюдалась и в дореволюционной субкультуре украинофилов, но масштабы не сопоставимы.
Этноязыковой базис, объединяющий в себе несколько надстроек – идентичностей, отчасти прослеживается уже с XVI столетия. Это и русины, и православные, и козаки, и малороссы, и украинцы, советские и западные.
Специфическая ситуация на Кубани, на многих территориях центрального черноземья малороссов было немало. А вот украинцев, носителей осознанной украинской идентичности было и теперь остаётся весьма немного. Активных украинских националистов гораздо больше в Москве или в Сибири, чем на Кубани.
При этом надо иметь в виду, что идентичности восточных славян на территории Украины не сменяли друг друга жестко и схематично. Они скорее соседствовали и наслаивались друг на друга, занимали разные региональные ниши. И до настоящего времени в том или ином виде продолжают существовать почти все когда-либо имевшие место идентичности.
Самая древняя – православные русины, резко этнизировалась и фактически превратилась в отдельных народ. Религиозная идентичность современных украинцев крайне мозаична: это и православные разных иерархий, и униаты, и активные и политизированные протестанты. Итогом постсоветского развития стала сильная эрозия советской украинской идентичности, которая во многом распалась на первоначальные составляющие: кто-то ощутил себя украинским националистом, а кто-то вновь малороссом (частью триединого русского народа) или прямо русским. Очень сильно укрепилась и расширилась через многочисленных эпигонов западноукраинская националистическая идентичность. А восточная версия украинского национализма радикально трансформировалась и из левой стала ультраправой по европейскому образцу (футбольные фанаты, различные неонацисты, полк «Азов» и их различные производные). Нередко эти люди достаточно далеки от собственно «украинства», но тяготеют к международной правой субкультуре.
Незавершенность формирования украинской этничности заметно на примере украинской культуры. Её основы (не путать с идентичностью!) были заложены шляхетской культурой поздней Речи Посполитой и козацкой традицией. Причём вторая испытывала огромное воздействие первой.
И та, и другая традиции основывались на формальном отрицании неравенства, иерархии. Т.н. «панибратстве». Причём реальные различия и в статусе, и в возможностях были порой вопиющими. Всё это сочеталось с крайне последовательным индивидуализмом, колеблющимся между анархизмом и авторитаризмом. И то и другое легко переходило в произвол.
Между двумя традициями существовали и различия. В козацкой традиции было больше открытости, публичности, выставления на показ. В шляхетской – больше частного, приватного, отграниченного. И тут украинская традиция больше следует козацкой традиции.
Поэтому в украинской культуре наличествует порой хаотическое смешение самых разных сторон жизни, как отдельного человека, так и общества в целом. Они не только связаны, но и не имеют чётких границ.
Недостаток легитимности любой иерархии в глазах украинцев определяло хроническую слабость украинской государственности. Неиерархичность в сочетании с индивидуализмом препятствует стабильности и постоянству культуры и идентичности. Они всегда были пёстрыми, нестабильными и разнообразными. Как во времени, так и в пространстве. Текучесть, отсутствие чётких застывших форм, незавершенность.
Перейдём к конкретным примерам. Широко известна украинская песенно-музыкальная традиция. Её достижения основаны на многих составляющих. Например, украинские песни о любви и личных переживаниях ценятся едва ли не больше остальных. Им присуща естественная способность выносить переживания человека из сферы интимного «на люди». Ведь граница между личным и социальным легко проницаема.
Специалисты, изучавшие украинскую политическую культуру, так же утверждают, что украинцы весьма непосредственно и спонтанно выражают себя в общественной и политической жизни, не ограничиваясь какими-либо рамками, канонами, принципами. В этом контексте не должно удивлять публичное хамство официальных украинских дипломатов даже по отношению к своим западным покровителям …
Надо помнить, что индивидуализм, антииерархизм и панибратство козаков былых времён достаточно эффективно ограничивались принципами традиционной народной этики, уважением к старшим, религиозными ценностями. У современного населения Украины они в значительной степени размыты.
У современных украинцев часто нет чётких границ между сакральным и профанным, обыденным; имеет место хаотичное перетекание одного в другое. И порой их совмещение при недостатке иерархии. Например, в городе Винница на «патриотическом шоу» периода «раннего АТО» в одном из клубов стриптизёрши заворачивались в национальный флаг.
То же наблюдается и в интеллектуальной жизни, для которой характерна относительная нерасчленённость и неиерархичность. Как и везде в мире, на Украине есть исторические и этнографические мифографы и серьёзные учёные. Но граница между ними нередко не столь резка, там больше переходных персонажей, которые в той или иной степени «и там, и там». Институт искусствоведения, фольклористики и этнологии НАН издавал сборники тостов, на обложке одной из монографий красовалась несколько фривольная девушка.
При этом начиная с 2015 года весьма вероятно насильственное упрощение украинской этнокультурной палитры. Вероятно, предполагается оставить один вид украинской идентичности – украинский националистический, а все остальные ликвидировать либо «вытолкнуть» за пределы Украины. С 2022 года этот процесс резко активизировался. Не считаясь ни с чем общество перестраивают на принципах принудительного единства и жесткой иерархии.
Какой может стать Украина в ходе затяжного противостояния с Россией при поддержке Запада? Это будет недемократическая страна с жесткой и достаточно эффективной вертикалью власти, единой, агрессивно насаждаемой воинственной идеологией. Любители традиционных вольностей и разнообразия идентичностей разъедутся, останутся те, кого «всё устраивает». Либо те, кому некуда деваться.
Что само по себе не исключает масштабных протестов и насильственной смены власти. Особенно в ближайшее время. Вообще развитие Украины может пойти и по более «анархическому» пути - «новый иерархизм» всё ещё находится в подвешенном состоянии.
Вероятно, поэтому «западные партнёры» постараются помочьподнять инфраструктуру и социальную сферу. Большое количество инвалидов, сирот, одиноких стариков и безработных потребует наладить чёткое распределение минимальных материальных благ среди большей части населения.
Т.е., политарное государство, напоминающее восточную деспотию и проекты Клауса Шваба, может появиться на Украине быстрее, чем на Западе. Здесь модель будут «обкатывать» в ходе масштабного эксперимента.
А собственную промышленность на Украине, скорее всего, добьют окончательно. Зачем давать сателлиту шанс на сохранение хотя бы частичной независимости!? Тем более, что крайне необходим рынок сбыта для собственных товаров, особенно в условиях перманентного кризиса.
Будут созданы мощности для ремонта западной техники различного назначения, сохранится производство зерна на экспорт. То, что сделают с Украиной в какой-то степени будет напоминать политику ЕС в отношении Греции в конце XX – начале XXI вв., когда страна попала в тяжелейшую зависимость от брюссельских дотаций. С существенным отличием в виде сильнейшей милитаризации.
Также значительные территории перейдут под прямое управление транснациональных корпораций и зарубежных государственных структур в качестве испытательных и производственных центров и пр.
Весьма вероятно, что страны Запада будут отсылать на Украину нелегальных мигрантов: выходцев из стран Африки и Азии, албанцев. Тем более, что местной власти как-то придётся компенсировать демографические потери.
Вероятно, будут заимствоваться не только западные, но и восточные практики. Например, китайские технологии контроля и управления населением (та же система внесудебных ограничений через социальный рейтинг в соответствии с уровнем лояльности). Также, возможно, будут тестироваться и новые технологии подавления людей и манипулирования ими. Особенно по созданию у людей нужного настроя без материального стимулирования …
Но такой «централизованный» неофеодализм сможет существовать на Украине только в условиях серьёзного финансирования извне. Для чего очень важен консенсус между различными спонсорами (расходы весьма велики). Иначе относительный неофеодальный порядок может смениться неофеодальным же хаосом в духе постапокалиптического кино. Это будет разруха и война всех против всех, возможно - с островками стабильности во владениях иностранцев и некоторых местных магнатов.
Но если Украина не понадобиться кому-либо очень богатому и сильному для противодействия соседям, всё это может начаться «сразу же».
