Кто такие казаки? Как и когда они появились?
«Казак» - это тюркский термин, обозначение взрослого мужчины, не являющегося нищим или рабом, который сам себя обеспечивал. Который, однако находится вне нормального общества (рода, семьи, племени, государства). Таковыми часто оказывались воины, охотники, разбойники, а также свободные люди, подряжавшиеся на сезонные работы. Казаками в Речи Посполитой называли часть профессиональных наёмных воинов и военных слуг магнатов. В Московском государстве — некоторые пограничные воинские отряды. Русские вольные казаки уходили из «большого» общества поодиночке или малыми коллективами, они селились в долинах рек Яика, Волги, Дона, Терека, Днепра. Жили в соответствии со старинными древнерусскими традициями, которые на Родине заменялись государственными законами
Есть очень похожие слова, например, этноним «казахи». Те, кого мы называем «казахами» - тюркские кочевые роды во главе с потомками Чингиз - хана, бывшие частью Узбекского ханства. При этом эти родовые группы стали всячески притесняться, что привело в итоге к их решению отделиться от государства, уйти на север и жить самостоятельно. Но, в отличии от Руси, в северные степи ушли уже существующие родовые и племенные группы. Самоназвание эти роды взяли себе уже прижившееся: «казаки». Русский вариант написания, из-за разницы произношения – «казах». Но сегодня значение этих слов абсолютно разное. Общности казаков, по крайней мере, некоторых войск – субэтносы. Субэ́тнос - это компактно проживающеесообщество людей, которые принадлежат к большему народу (этносу), но отличаются особенностями своей культуры, языком (диалект), … географическим происхождением, и осознают это отличие.
Основой общества славянских казаков стала община без первобытности. Значительная доля власти во многих из них принадлежала собранию полноправных мужчин – вечу. Очень сильна была и местная городская аристократия. Князь же фактически был одним из общинных магистратов. Пусть и очень важным. Община вообще была в домонгольский период превалирующей формой социальной организации. Даже княжеская дружина во многом представляла из себя особый вид общинной организации.
Основой древнерусской общины было вечевое устройство. Т.е. общиной руководило вече – собрание всех полноправных её членов. Оно разрешало важнейшие проблемы, стоявшие перед общиной. Вече контролировало суд, землепользование, внутреннюю и внешнюю политику. Вечевые традиции могли быть более или менее сильными, порой со временем они слабели.
Древнерусская община стремилась к политической и экономической независимости. Она всячески старалась укрепить своё самоуправление и средства обороны. При этом община была единым субъектом права и общественных отношений, её отдельные представители могли действовать за пределами общины только как представители всего коллектива. Общий интерес был неизмеримо значимее частного. Одновременно полноправный член общины очень гордился своим статусом. На страже его достоинства и интересов стоял весь коллектив. Общинник имел право владеть оружием для защиты родины и соплеменников.
В период зависимости от Золотой Орды русская «общинная» социальная система перенесла жестокий удар и стала трансформироваться в сторону развития бюрократической государственности. Не без насущной необходимости (защита рубежей), влияния упомянутых выше завоевателей с востока и успешного примера османской Турции. В XV – XVI вв. она была окончательно уничтожена.
Уйдя в степь, казаки восстановили там традиции вольных общин – одну из самых главных ценностей в своей жизни. Казачество стало частично воплощённой в жизнь консервативной утопией - осуществлением мечты восточных славян о жизни в свободной общине.
Есть доказательства родства казачества и с мужскими союзами Евразии. На их основе на протяжении истории в степном поясе континента и на его окраинах в разные эпохи возникали «казакоподобные сообщества» — объединения мужчин, первоначально не связанных кровным либо этническим родством, которые были в той или иной степени независимы от соседних правителей, родов и общин. Часто они были весьма воинственны и политически успешны. Есть гипотеза, что, например, из такой общности «вырос» каганат жужаней в Монголии. А основатель династии Аршакидов захватил с помощью такого союза воинов власть среди парфян. Среднеазиатская династия Саманидов использовала принципы такого союза воинственных мужчин для организации своей армии.
«Казакоподобные сообщества» вряд ли имели преемственность друг с другом на уровне идентичности и каждый раз формировались заново из представителей разных народов в сходных исторических условиях. Это постоянно повторявшиеся в Евразии природные и социальные катаклизмы, масштабные кризисы «нормального общества» при развитой способности населения к социальной и территориальной мобильности. Эти факторы способствовали появлению тех же тюркоязычных казаков, предшественников славянских.
Возникновению казачества способствовали два важных фактора: крушение общинно - полисного устройства Древней Руси и крушение Золотой Орды. В следствии первого, последовавшего за становлением Централизованного Русского Государства социально-экономических изменений из «большого социума» было «вытолкнуто» определённое количество профессиональных воинов (разных поколений: и ещё помнящих новгородскую вольность, и продолживших их дело московских служилых людей) и профессиональных охотников - промысловиков. Которые, вместе с некоторым числом представителей других страт тогдашнего русского общества, воссоздали за пределами собственно русских земель общинное устройство в виде казачьих войск. Подходящие для этого ничейные территории появились после гибели ордынского государства. И не только территории. Появилась масса ранних тюркских казаков. Которые стали изначальной основой для создания уже славянскими казаками полноценных казачьих войск.
Перейдём к истории казачества на Кубани (северо-западном Кавказе). В отношении появления русских и России на Северном Кавказе нередко применяют термины «колонизация» и «колониализм». Что это вообще такое и как обстояло дело на самом деле?
Основной признак колониализма – кризис традиционной культуры народа, который осуществляет колониальную экспансию. Однако не настолько далеко зашедшую, чтобы народ потерял дееспособность. Традиционная самоорганизация, традиционные социальные установки ещё действуют и организуют людей. Однако они не могут обеспечить нормальное материальное обеспечение значительной части этноса на родине. И он начинает колонизировать другие территории.
Помимо выше приведённого существует более «классические» определения колониализма. Когда существует последовательная государственная поддержка колонизаторов и жестокое угнетение и, иногда, уничтожение местных жителей. А также «выкачивание» ресурсов для амортизации распада традиционной системы жизнеобеспечения.
Уместнее было бы характеризовать колониализм как указанную выше форму кризиса традиционной культуры. Однако здесь понятие «колониализм» пересекается с понятием «колонизация». Однако колонизация само по себе понятие широкое и расплывчатое и не предполагает кризиса традиционной культуры тех, кто её осуществляет, ни участия государства, ни масштабных межэтнических конфликтов.
Так что колониализм так или иначе предполагает кризис традиционной культуры колонизаторов, участие в нём государства и конфликт с местными жителями. При этом разные проявления колониализма по-разному включают в себя эти составляющие. И вопрос, считать колониализмом только то, что включает в себя все четыре сильно развитые компоненты или только одну, является весьма спорным.
Причиной греческой колонизации в период ранней и классической античности был, прежде всего, недостаток земли и других материальных ресурсов. Колонизация различных территорий эллинистических монархий и Рима предполагало целенаправленную политику метрополии и покорение местных жителей. А также выкачку ресурсов (те же поставки зерна из Египта в Рим). Поэтому вероятно, что колониализм в какой-то степени существовал и в античный период, хотя не для всех территорий в одинаковой степени.
Классический колониализм характерен для ряда европейских держав XVI – XX вв. Он предполагал кризис традиционной культуры метрополии, поддержку колонизации государством, террор против местного населения, выкачивание ресурсов. При этом жители метрополии, уехавшие в колонии, ставятся в подчинённое положение к элите митрополии. При этом кризис и трансформация местной традиционной культуры жизнеобеспечения проявлялся по- разному в той же Англии и Испании.
А с Россией всё гораздо сложнее. Сама по себе русская колонизация – абсолютно традиционна. Она – продолжение славянского расселения раннего средневековья. Когда на сравнительно обширной территории должен был сохраняться status quo в численности населения и укладе жизни. Остальное население по возможности мигрировало. Считать это кризисом традиционной культуры? Для раннего Средневековья - быть может, а для Нового времени это уже была традицией.
Расселение вольных казаков скорей было ближе к традиционной раннесредневековой славянской колонизации, когда возникали автономные, независимые от метрополии общности.
Колонизация восточных районов сопровождалось быстрым получением значительных ресурсов. Однако русские колонисты далеко не всегда пользовались поддержкой властей, - она нередко была на стороне местных жителей, платившие ясак. Юридически они порой были лучше защищены, чем русские колонисты. И своих преимуществ русские добивались за счёт энергии, высокого уровня социального развития и активности. А также хорошо сохранявшейся традиционной культуры, кризис которой был, по большей части, ещё впереди. При этом русские жители окраин, особенно крестьяне, имели фактически более высокий статус по отношению к жителям центра страны.
Завоевание Северного Кавказа не имеет ничего общего с колониализмом. Поскольку было делом затратным и долгое время - неприбыльным. Оно скорее напоминает войны, которые древний Китай вёл на западе и севере от своих границ. Они определялись необходимость обеспечения безопасности рубежей, геополитическими интересами. В частности, нужно было прикрыть Юг России от набегов горцев.
Кубань, как известно, сразу после включения в состав России и немалое время позже заселялась преимущественно уже не ранним / вольным, а служилым казачеством. Какова его судьба и специфика?
С начала 1990-х гг. было немало споров о то что такое казачество, сословие или народ, какова его судьба и перспективы. Внесём и свою небольшую лепту в разрешение этого вопроса.
Казачьи субэтносы начали складываться только в XVIII – XIX вв., после подчинения государством казачеств, превращения их из вольных в служилые. Они оформились во многом благодаря особому юридическому статусу, сословной организации, особым правам и обязанностям, специфическому землевладению, относительной замкнутости, обладание собственной территорией. Всё это привело к появлению самосознания и, соответственно, самоназваний, выработке и закреплению особенностей культуры и образа жизни, т.е. – к возникновению казачьих субэтносов.
Российская империя не располагала экономическими и социальными возможностями для полной унификации внутренней жизни. И нуждалась в союзниках на угрожаемых окраинах.
В этот период вольноказачий уклад жизни переживал системный кризис, связанный с социальным расслоением и переходом к производящему хозяйству (ранние казаки преимущественно жили военным делом, охотой и рыболовством) и, в конечном счёте, с деградацией казачества как автономного социума. Но с помощью правительственных мер кризис был преодолён.
Исследователи отмечают огромную роль государства в формировании казачеств XVIII – XIX вв. Как в демографическом и правовом укреплении, так и формировании воинских традиций и соответствующей ментальности. Которая, в значительной степени, и делала казаков казаками.
Одновременно сохранялись казачье самоуправление (на уровне отдельных станиц – сельских общин без первобытности) и самоорганизация. А также представление о привилегированном статусе казака.
Конец XIX – начало XX вв. застал казачество в ситуации очередного системного кризиса. Совпавшего с системным кризисом всего тогдашнего российского общества, кризисом перехода от традиционного сословного общества к обществу модерна.
Сложившуюся ситуацию, например, в общих чертах описал Н. Федосов. «Постепенно ухудшалось экономическое положение, нарастало социальное расслоение. И бедные, и богатые казаки всё меньше были довольны передельно - паевой системой станичного землевладения. Тяготила и государственная регламентация казачьего быта. Особенно поголовная военная служба за свой счёт, необходимость держать строевого коня и пр.
Казачий жизненный уклад также постепенно деградировал. Параллельно с таковым у других групп русских. Некоторые из них «обгоняли» казаков, казаки – других.
Разлагалась система общественной и личной нравственности. Слабели семейные устои, солидарность, способность к общинной саморегуляции жизни. Росла преступность.
Под влиянием длительной мирной жизни исчезали воинские традиции, несмотря на попытки «сверху» их поддержать. Всё больше казаков тяготилось своим казачьим статусом. Особенно те, кто стремился заниматься бизнесом, свободными профессиями.
Словом, в казачьей среде имели место все те тенденции, которые были характерны для «старых» сословных групп Российской империи, таких как крестьяне и дворяне: размывание сословных ценностей и самоорганизации, стремление слиться с развивающимися городскими социальными группами – буржуазией и интеллигенцией».
При этом автор оговаривается, что казачество сохраняло ещё значительный «запас прочности», традиционности. Что позволяло сохраняться определённым элементам казачьей культуры и во второй половине XX в. Поэтому нельзя согласиться с чрезмерно категорическими выводами Н. Федосова о том, что в модерном обществе казачество было бы обречено на полное уничтожение. Казачество не минуемо было обречено на резкую, коренную трансформацию. Но, возможно, могло бы продолжить историческое бытие.
Поэтому последствия удара, нанесённого насильственным советским расказачиванием, нельзя недооценивать. Они и по сей день продолжают сказываться. Произошло разрушение традиционного уклада жизни, идентичности, в значительной степени была произведена насильственная смена населения на неказачье.
В тот же период казаки искали пути выхода из кризиса. «Казакийская» идеология, возникшая в первой половине XX столетия, было реакцией на разложение и уничтожение традиционного казачества. Субэтносы, державшиеся на сословном статусе, столкнулись с угрозой своему существованию.
Была предпринята попытка создать новую общность казаков, не привязанную к образу жизни и роду занятий (особенно это было важно для эмигрантов). Отсюда и появилась идея об отдельном от русских и украинцев, древнем и вольном «казачьем народе».
Однако «казакийство» не помогло казакам ясно понять, кто они. А породили лишь новые споры. Большинство казаков продолжало считать себя русскими. Казачества остались субэтносами. Ведь одна из основных характеристик современного субэтноса - отсутствие консенсуса по поводу этнического статуса своей общности.
В отличии от дореволюционной ситуации, современные казачьи субэтносы крайне нестабильны. Полноценной преемственности казачьих традиций и образа жизни в настоящий момент не существует. Крайне мало жизнеспособных и самостоятельных казачьих общин. Есть память о «старом» казачестве и попытки подражать ему в новых условиях.
Основным фактором, предопределившим появление казачьих субэтносов стал введённый в Российской империи сословный статус казаков. Статус, сопряжённый с административно-территориальной автономией, появился из взаимодействия имперского законодательства со старыми обычаями вольноказачьего периода. А также специфическим традиционным укладом жизни воинов - земледельцев. Именно на этом тройственном факторе в основном держалась традиционная казачья этничность.
У современных казаков этот основной фактор возникновения и поддержания казачьей этничности отсутствует. Его в основном заменяет историческая память. Не даром общая историческая память – один из этнообразующих признаков.
Есть и дополнительные факторы: наличие казачьих организаций, общая профессиональная принадлежность (в основном – причастность к силовым структурам, охранному бизнесу), интерес к традиционной и современной казачьей культуре. Но эти факторы не могут по-настоящему эффективно обеспечивать существование казачества именно как субэтноса. Как и историческая память не может полноценно заменить реально существующего уклада жизни.
Тем более, что возрождение казачества конца XX столетия оказалось явлением весьма противоречивым. Так как совпало с настоящим «вторым расказачиванием». Которое выразилось в крушении колхозной системы и социально-экономической деградацией села. В том числе и казачьих регионов. Последнее зачастую выливается в невозможность для казаков жить на территории своего традиционного расселения, реально возрождать традиционный казачий уклад.
В позднесоветский период существовали, по крайне мере, некоторые условия для сохранения казачьих субэтносов. Это и возможность достойно жить в местах своего традиционного расселения, сохранять хотя бы частично традиционную культуру при поддержке культурно - просветительских учреждений.
Существует ряд характеристик субэтноса, такие, как эндогамия (браки среди своих), прочность внутриобщинных и межобщинных связей, межвозрастная трансляция традиционной культуры, привязанность к месту поселения. Всё это в среде современных казаков развито достаточно слабо. Хотя было в полной мере присуще казакам дореволюционным. В основном наличествует казачье самосознание в двух его основных видах: служило - профессиональном и этническом.
Закономерно, что в этой ситуации представители современных казачьих субэносов всё так же не могут прийти к консенсусу в вопросе о том, кто они. Или «отдельный и вольный народ», или «православный рыцарский орден», или «служилые люди государевы». Подавляющая же часть потомков казаков считают себя обычными русскими людьми и от казачьего движения далеки.
Об этом говорят результаты Всероссийской переписи населения 2010 г. в Ставрополье количество человек, указавших свою национальность как «казак» сократилось до 3006 человек, в республике Северная Осетия - Алания до 297 человек, Краснодарский край 5261 человек, Волгоградская область – 1845, Ростовская область – 29682, Карачаево-Черкесская республика – 465. Остальные казачьи территории оказались вообще без казаков «по национальности». Таким образом, количество казаков в стране со 142 тысяч согласно переписи 2002 года сократилось до 67 тысяч. А в соответствии с данными 2021 года – до 50, 5 тысяч.
Таким образом, казачество остаётся субэтносом со слабеющим этническим началом. Никакой субэтнос не может обойтись одной лишь надстройкой в виде идентичности. Совершенно необходим базис в виде низовой самоорганизации семейного и общинного типа, живого бытующего говора и специфического образа жизни в целом. Без всего этого идентичность повисает в воздухе.
Итак, первоначально вольные казаки одновременно являлись продолжателями традиций независимой древнерусской общины и членами воинского мужского союза при несомненно русской этнической идентичности. После кризиса конца XVII – XVIII вв. казачества приобретают черты служилого сословия и субэтноса. Потом наступает новый кризис, конца XIX – начала XX вв. Он сопровождался попытками создать новые идентичности и сохранить остатки старой. Поэтому появляется несколько соперничающих друг с другом виды самовосприятия казаков: «казакийская», «субэтническая», «служилая» и пр. Эта ситуация сохраняется и по сей день.
При этом, вероятно, значительно большую роль будет играть служилая составляющая, в перспективе она может стать основой новой казачьей идентичности.
Немало пишут и говорят о причастности к заселению Кубани в разные периоды украинского этноса. Так ли это?
Украинцы на Кубани массового никогда не расселялись, расселялись малороссы.
Кто такие малороссы – особый народ или субэтнос русского народа? На этот счёт существуют различные мнения. Весьма вероятно, что с XVII по начало XX в. этот народ находился в некоем переходном состоянии от развитого субэтноса к отдельному этносу (современная наука все больше склоняется к выводу, что значительная часть этноисторических феноменов не укладывается в чёткие классификации).
Украинцы в целом обособились в отдельный народ в период с конца XIXв. по первую треть XX в., когда появился развитый украинский национализм, опыт национальной государственности впериод революции и Гражданской войны, была создана УССР и проводилась украинизация. Причём кубанских казаков - малороссов эти процессы в массе не затронули, хотя и у них существовали отличия от великороссов не только в культурно -языковой сфере, но и в идентичности.
Казачий статус способствовал укреплению у малороссов общерусской идентичности. Дело в том, что для казачества с самого начала была характерна склонность к социокультурному синтезу. Уже их далёкие предки -запорожцы проявляли склонность к нему. Среди жителей черноморских станиц бытовало представление о неразрывной связи Запорожской Сечи с русским государством и народом.
Уже на самом раннем этапе существования Черноморского войска в нём числилось немало великороссов, поляков, сербов и болгар. Ярко выраженный целенаправленный интерес к русской культуре проявляла черноморская старшина. Этот процесс нашёл отражение в произведениях таких известных писателей, как В. Мова (Лиманский). Уклад жизни кубанских казаков объединяла с великорусским и передельно - паевая система общинного землепользования. Последняя не без сопротивления, но утвердилась в последней четверти XIX в. и в Черномории (северо-западная часть нынешнего Краснодарского края). Тогда как для территории нынешней Украины земельные переделы были нехарактерны.
Существовали значимые отличия и в религиозности кубанских казаков и украинцев. Даже если речь идёт о черноморцах. Известный историк церкви протоиерей Г.В. Флоровский отмечал такие черты национальной православной религиозности украинцев, как мечтательность, чувственность, романтизм. Эти черты держались и сохранялись благодаря окатоличенной украинской церковной книжности. Последняя была слабо развита в Черномории. Казачьи священники не были связаны с украинскими духовными учебными заведениями. Первоначально они поставлялись из числа самих казаков. Большинство из них были малограмотными. В последствие кубанские священники выходили из среды выпускников Ставропольской, Тамбовской и Воронежской духовных семинарий, которые прививали казакам общероссийский уклад церковной жизни. Выпускников же Киевской и Полтавской семинарий, среди которых было сильно украинофильство, на Кубани били считанные единицы.
Малорусская культура в кубанских станицах постепенно консервировалась и переставала развиваться. Большая часть их потомков уже более ста лет были оторваны от основного языкового массива и жили по соседству или вперемежку с русским населением. Когда как русские говоры постоянно соприкасались с русским литературным языком. Многие населённые пункты, первоначально основанные малороссами, такие как село Львовское, становясь полиэтничными, быстро теряли первоначальную культурную специфику. Другие, по преимуществу вначале малорусские, становились смешанными в языковом отношении (такие, как станица Суздальская).
Сами потомки черноморских казаков оценивали украинский язык как родственный, но отличный от кубанского диалекта. Последний иногда воспринимался носителями как некий «казачий язык». Сословная принадлежность в представлении кубанцев зачастую значила больше, чем этническая.
Многие кубанцы считали и себя, и своих малорусских предков русскими людьми, при этом осознавая свои различия с жителями центральных районов. В целом до начала советской украинизации этнонимы «русский» и «украинец» на Кубани сравнительно мало употреблялись.
По этой причине во время переписи 1926 г. национальность жителей Кубани определялась переписчиками с учётом происхождению, места рождения. Но в большей степени — в соответствии с указаниями «сверху». Именно таким образом украинцы впервые массово появились на Кубани. Например, «украинство» огульно присваивалось иногородним черноморских станиц, приезжим с Украины. Так, посёлок, основанный в 1927 г. иногородними станицы Сергиевской, был назван Украинским.
На языковую ситуацию влияли и такие факторы, как военная служба казаков.Влияла длительная традиция официального делопроизводства на русском языке, русскоязычная школа. Ведь огромное значение для национальной самоидентификации человека, является то, на каком языке он впервые научился читать и писать.
Очевидцы постоянно отмечали относительно высокий уровень кубанских станичных школ. Система образования в Кубанской области быстро развивалась. В 1896 г. появилось 14 училищ, подотчётных директору народных училищ. В 1905г. – 25. К числу школ, подведомственных управлению епархиальных училищ, в 1896 г. прибавилось ещё 27. В 1898 – 78. Всего в этом году появилось 96 новых школ. В 1903 г. четверть кубанских казаков была грамотной. В 1909 – около трети.
Сохранилась записка инспектора народных училищ второго района Кубанской области Е. Григорьева. В ней он ёмко характеризует школьное образование на Кубани. «Кубанская дирекция народных училищ по размаху организации всего школьного дела и должной постановке учебно-воспитательной части занимает одно из первых почётных мест в Российской империи», – писал инспектор. Конечно же, все училища преподавали на русском языке.
Поэтому украиноязычное делопроизводство впоследствии оказалось для населения крайне неудобным. Тот же комплекс причин вызывал недостаток спроса в кубанских станицах на украинскую книгу. Например, ученики 6-ой краснодарской школы хорошо понимали, что на украинском языке можно петь, рассказывать сказки, разыгрывать сценки. Однако они не воспринимали украинский как язык письменной культуры. Часто черноморские казаки, зачастую сохранявшие интерес к украинскому фольклору и традициям, уже считали себя русскими по национальности.
К тому же зачастую население не видело разницы между украинским и русским языками. Многие украинцы «по переписи 1926 г.» считали своим родным языком русский. Таких уже в 1926 г. было около 32%. В Армавирском округе родным считали украинский язык только 8% украинцев. Наблюдатели неоднократно фиксировали у украинцев этого округа отсутствие стремления к сохранению родного языка.
Неудивительно, что в материалах переписи 1939 г. численность «украинцев» по сравнению с периодом 1926 г. сократилась на 89,2%. Одновременно численность русских выросла на 86,5%. Если по переписи 1926 г. украинцы составляли 50,3% населения Кубани, то русские всего 41,6%. В 1939 г. русских было уже 88,1% кубанцев, а украинцев – 4,9%.
Всё это способствовало укреплению русской идентичности на Кубани. Кубанский диалект включает в себя некоторые элементы украинского языка, но стал неотъемлемой частью русского. Подавляющее большинство коренных жителей Кубани в 1939 г. во время всесоюзной переписи населения заявило об устойчивом русском самосознании.
Остановимся подробнее на некоторых аспектах быта кубанских казаков. На каких лучше?
Для примера рассмотрим, какое место в ментальности кубанских казаков занимал один из его компонентов - богатство и его обладатели.
В традиционной картине мира кубанских казаков богатыми зачастую считались чужаки. Например, купцы — представители иных этносов. Или же представители казачьей элиты — старши’ны, владельцы хуторов. Эти люди порой были эгоистичны, амбициозны. Не считались с правами других и социальными нормами. Например, черноморский урядник Заводовский клал на дороге своё сено и старался поймать всех проезжающих на его потраве. Особенно эгоизм сильных и богатых проявлялся в землепользовании. Особенно в ранний период жизни казаков на Кубани.
В Черномории с самого начала было распространено вольнозахватное землепользование. Земля находилась в неотчуждаемом пользовании войска. Каждый казак мог пользоваться ею в меру своих потребностей и экономических возможностей. «Довольствуются чиновники и казаки сего войска вольно и равно, без всякой друг пред другом обиды, …» - писали черноморские старшины. Естественно, максимальную выгоду из свободы пользования сельскохозяйственными угодьями извлекали именно они и богатые казаки. Первые законодательно, в рамках «Порядка общей пользы», закрепили за собой преимущественное право на пользование войсковой землёй. При этом декларируемая свобода эксплуатации любых войсковых земель всеми казаками на практике вела к злоупотреблениям. Богатые действительно свободно пользовались войсковой землёй, иногда не стесняя себя соблюдением прав других казаков. «Урядник посеял жито, а сотник его сжал» - такую типичную для ранней Черномории ситуацию приводит Ф.А. Щербина. Но «вольницу» в землепользовании со временем ограничили, заменив её регулярными переделами станичной земли.
Неудивительно, что отношение к людям, ставящим деньги превыше всего, было негативным. Существовало, например, представление, что ростовщика могут заживо съесть черви.
Отсутствие сильного стремления к обогащению на практике выражалось в низкой товарности сельскохозяйственного производства казаков. На рубеже 70 – 80-х гг. XIX в. казакам на Кубани принадлежало только 11% тонкорунных овец. Торговля в основном находилась в руках лиц невойскового сословия. На Кубани казакам в 1900 г. принадлежало только 9% торговых предприятий. По мнению Л.И. Футорянского, одна из причин низкой капитализации казачьего хозяйства были традиционные психологические установки.
Но всё же богатство пользовалось уважением. Но ценилось оно не само по себе, а как способ расширить свои возможности, получить общественное признание. В казачьей среде очень ценилась самостоятельность и самодостаточность. Способность обеспечивать себя, справляться с трудностями без посторонней помощи. А для этого требовалась хотя бы средняя материальная обеспеченность. По воспоминаниям С.И. Эрастова, большим позором для черноморца было прощение ему долга как не способному вернуть. Это показывало неспособность человека отвечать за свои поступки и содержать себя, т. е. исключало его из числа людей, которые сами могут оказывать серьёзные услуги.
Изменявшаяся с течением времени соционормативная культура казаков определяла дозволенные и недозволенные способы обогащения.
Испокон веков казаки жили за счёт военной добычи. На Линии (так называли северо-восточную часть нынешнего Краснодарского края) в период Кавказской войны военная добыча была одним из источников содержания казачьих семей. В разделе захваченного имущества участвовала вся станица. Свою долю получали сироты и вдовы. В этом обычае заметно проявление как собственно казачьей, так и горской традиции, а также суровых условий военного времени.
К середине XIX столетия всё более важным и уважаемым источником приобретения богатства становился труд. С одной стороны, необходимость выполнять казачьи повинности, стремление добиться уважения заставляли многих казаков усердно трудиться. Об этом говорят экономические показатели. В средине XIX в. линейные казаки уже могли торговать зерном. В среднем за год они могли реализовать около 60 тыс. четвертей. В Черномории производство зерна увеличилось с 1829 по 1849 гг. почти в шесть раз. В 1859 г. черноморцы, у которых в большей степени было развито животноводство, продали крупного рогатого скота на сумму 223 тыс. руб., шерсти – на 139 тыс. В период между 1850 и 1859 гг. в Черномории наблюдался устойчивый прирост поголовья скота за счёт повышения его плодовитости. Возникло тонкорунное овцеводство, которое успешно развивалось уже в пореформенный период.
Со временем (к рубежу XIX – XX столетий) казаки всё больше ценили трудолюбие и предприимчивость. Ведь зачастую только оно могло помочь сохранить положение достойной их высокой самооценки в условиях рыночной экономики. Работящие, предприимчивые и удачливые всё выше ценили свои успехи в хозяйственной деятельности.
В целом недопустимыми для казаков считались криминальные способы обогащения. Данные статистики показывают, что в целом на рубеже XIX – XX вв. кубанские казаки были весьма законопослушными гражданами. В 1896 г. казаки составляли лишь 10,1% осуждённых преступников. (При этом они составляли 49 % от населения области).
Негативное отношение распространялось, например, на конокрадство. По сведениям Ф.И. Елисеева, иногда непойманный конокрад пользовался определённым уважением как человек смелый и ловкий. Но пойманный считался покусившимся на основное казачье богатство – коня и за одно и на честь владельца. Поэтому расправлялись с конокрадами жестоко.
Таким образом, в казачьей картине мира богатым отводилось место чужаков или «чужих в своём», притязания которых надо было ограничивать. Но при этом возможность обладания богатством оценивалось в общем положительно. Хотя оно считалось отнюдь не самоцелью и мерилом достоинств. А скорее средством быть материально независимым, поддерживать свой статус и успешно выполнять социальные обязательства. В пореформенный период значимость богатства в казачьей среде возрастало. Дозволенными способами приобретения богатства считались военная добыча и честный труд. Значимость труда после окончания Кавказской войны резко выросла. Недозволенными способами считались криминальные виды деятельности.
Чего же казаки добились за свою долгую и непростую историю, что получилось у них лучше всего?
Представление о казаке старых времён как чём-то буйном, неуправляемом хаотичном далеко от действительности.
На деле казака всегда характеризовало консерватизм, центризм, отсутствие крайностей.
Первые казаки ушли в степи из России, чтобы сохранить традиционный древнерусский уклад жизни, основанный на широких личных свободах и общинном самоуправлении. По крайней мере, многие создатели казачьей традиции были самыми последовательными консерваторами в тогдашней России, ревнителями устоев. Для которых, к тому же было характерно воинское мастерство, храбрость, предприимчивость. Во многом именно они позволили Российской империи надёжно контролировать колоссальные территории своих южных и восточных окраин.
И в дальнейшем, уже в служилом казачестве, сохранялся курс на самоуправление, консерватизм и умеренность. Для казаков была характерна религиозность без фанатизма или безбожия (за исключением весьма набожных уральцев и некрасовцев и некоторых других старообрядческих групп), общерусский, войсковой и станичный патриотизм, ценности хозяйственного селянина уравновешивались воинскими идеалами, использование новшеств – консерватизмом, самоуправление – армейской дисциплиной.
Казак был русским человеком без крайностей и достоевщины, со сглаженными неровностями и перепадами. Казак представлял из себя пример внеидеологического консерватизма, приверженности укладу жизни как целому. В этом казаки очень близки черкесам Западного Кавказа или конфуцианцам Дальнего Востока. Но с особой славянской спецификой, основанной на большем индивидуализме и индивидуальности.
У казаков была выработана уникальная и удивительно действенная культура предотвращения и минимизации насилия в обществе. В хорошо вооружённой казачьей среде было наложено табу на применение оружия во внутренних конфликтах. Вооружённая агрессия среди кубанских казаков была крайне редкой и жестоко наказывалась.
События, разворачивавшиеся во время конфликта правительства и кубанских казаков в 1861 году, конфликта станицы Полтавской с властями десятилетие спустя показали и высокий уровень способности казаков мирно разрешать и опасные конфликты с политическим подтекстом. Приток иногородних в казачьи станицы был обусловлен как высоким уровнем экономического развития, так и значительным уровнем безопасности социальной среды. В зажиточных и многолюдных казачьих станицах часто было гораздо спокойнее, чем в подобных по числу жителей и уровню развития поселениях.
Подобная эффективная система организации общества основывалась на соединении самоорганизации и самоуправления, обычая, писанного государственного права и воинской дисциплины. Казак обладал развитой способностью контролировать собственное поведения и умением регулировать социальное пространство вокруг себя.
Казачье сообщество было воплощением порядка и дисциплины, которые во многом держались на ограничении произвола власть имущих, но при сохранении уважения к человеческой индивидуальности в чётко очерченных рамках.
Это была демократия без чрезмерного либерализма, когда учитывались не только законоположения и личные пристрастия, но и традиции, мнение большинства. Учитывались интересы и отдельного человека, и общества.
Наверное, такую ситуация породило длительное существование в достаточно развитом государстве автономной территории, которая не отделялась от митрополии, но и не сливалась с нею. И одновременно ведущей образ жизни с частыми войнами при взаимодействии жёсткой и массовой воинской дисциплины со славянским свободолюбием и антропоцентризмом.
Вероятно, казакам удалось создать гораздо более безопасное и организованное общество по сравнению со многими другими территориями межцивилизационного фронтира (например, североамериканского).
В любом случае поздние казачьи сообщества являли собой значительный прогресс по сравнению с древнерусскими общинами, послужившими для них первоначальной основой. В них имел место гораздо более прочный социальный мир.
Однако надо иметь в виду, что таким, например, Кубанское казачество стало к моменту окончания Кавказской войны. А в начале XX столетия казачий уклад уже разлагался. Однако, если бы не революционные события, многие из его достижений можно было сохранить.
И в постсоветский период неидеологический консерватизм оказался очень востребованным. Однако не хватало разветвлённых горизонтальных социальных связей среди казаков; уклада жизни, выраженного в специфических видах труда и досуга, круге повседневного общения. Это и препятствует возрождению казачества.
