Решение об оставлении обширного плацдарма на правом берегу Днепра, а также отхода их Херсона, конечно, вызвало у многих уныние и даже некоторую панику. Сколько всего говорилось и тут — сдача. Сколько было надежд на взятие Николаева и потом Одессы, что отрезало бы Украину от моря — и тут сдача, которая ставит крест на подобных планах, по крайней мере в близком по военным меркам будущем. Сколько всего было сказано о мобилизации — и тут сдача, ставящая вопросы.
Впрочем, надо сказать, что в войне бывает всякое, в том числе и отступления. Проигранное сражение и оставленный город еще не означают проигранной войны. Ну нужно поддаваться панике. Но вопросы все равно возникают, и самое время об этом поговорить.
«Лишь бы не было войны» как оправдание любой мерзости
Лозунг «Лишь бы не было войны» был одним из главных средств политической манипуляции народными массами и в советское время, и в наши дни. Под этим лозунгом было совершено множество всяких мерзостей, включая развал СССР, разоружение и расформирование Советской армии.
Сам по себе этот лозунг родился после кровопролитнейшей Великой Отечественной войны, потери в которой были столь велики, что надолго породили страх и у руководства, и у народа перед какой-либо новой войной. Это явление, отмеченное военными аналитиками еще после Первой мировой войны: если часть несет потери в ходе боев более половины личного состава, то ее боеспособность резко падает и возникает нежелание воевать. Это возможно и на национальном уровне. После Первой мировой войны Франция — страна-победитель — сделалась, пожалуй, самой пацифистской страной в Европе. Вот и у нас было то же самое.
Чувство вполне понятное. Однако, как показывает исторический опыт, трусливое поведение, рождаемое этим чувством, ввергает страну в пучину бедствий.
То, что этот лозунг до сих пор в ходу у нас, явно говорит упорное нежелание руководства называть войну на Украине войной. Специальная военная операция! Какие угодно ухищрения, лишь бы не было войны?
Нет, война! Причем война уже не локальная, не российско-украинская, а уже фактически межблоковая, война с НАТО. Украина открыто стоит на снабжении стран НАТО, украинцам помогают планировать и командовать офицеры из армий НАТО, украинцев снабжают разведданными, полученными разведками НАТО. Только собственно войск НАТО пока еще не было задействовано. Да и то, возможно, мы просто не все знаем.
Итак, есть де-факто война с НАТО и есть нежелание это признавать, даже нежелание признавать конфликт с Украиной в качестве войны.
Реализация лозунга «Лишь бы не было войны», как известно из предшествующей истории, сочеталось с самими широкими и разнообразными уступками, призванными умилостивить агрессивную сторону. Если эта политика все еще в действии, то мы можем также ожидать, что будут уступки. Потому возникают трактовки «Харьковского бегства» и сдачи Херсона как таких уступок на неких закулисных переговорах если не о мире, то о перемирии с определенной линией разграничения. Такая точка зрения не только может существовать, но даже более того, аргументы в пользу других точек зрения весьма слабы.
Пожалуй, обсуждать возможные контуры уступок ради какого-то договора, не имеет особого смысла. В обществе явно меняется само отношение к политике типа «лишь бы не было войны».
Во-первых, исторический опыт научил уже, что после уступок ради предотвращения или прекращения войны снова будет... война. Собственно, война с Украиной — это тоже последствия тех непредставимо огромных уступок, которые сделал Михаил Горбачев, к счастью, уже покойный, чтобы избежать глобальной ядерной войны.
Во-вторых, получив уступки, агрессивная сторона может выдвинуть еще требования, поскольку ее ничто не ограничивает. Унижения от одних уступок сменяются новыми унижениями от других уступок, и так без конца. Смотрим также на Сербию.
В-третьих, кроме войны бывает еще резня тех, кто соглашается на уступки. За уступки позднесоветского руководства, не желавшего врезать от души местным националистам, заплатило русское население республик Средней Азии, Закавказья, а потом и Чечни.
Этот исторический опыт, который нечасто вспоминается, но не забыт, говорит вполне определенно, что в случае уступок Украине будет и война, и новые унижения, и резня. Собственно, президент Украины Владимир Зеленский об этом и говорит, даже не стесняясь. Фактически, его условия для переговоров — это условия сдачи России, капитуляции.
Отсюда следует, что политика типа «лишь бы не было войны» уже и фактически не работает, и не разделяется значительной частью общества, что было видно хотя бы в поддержке мобилизации. Сделать в таких условиях уступки Украине, исходя из принципа «лишь бы не было войны», уже означает открытое национальное предательство. Это будет чистая мерзость.
Каков план войны?
Про войну с НАТО у нас говорить не любили, настолько, что эти разговоры пресекались чем-то вроде истерики, с закатыванием глазок, с высокомерно-снисходительным: «Да вы не понимаете? Да никакой войны не будет!». Сегодня эти слова и особенно их тон очень часто вспоминаются в связи с текущими событиями.
Теперь есть и война, и де-факто война с НАТО. Пока еще война с блоком опосредованная, но грань стала настолько тонкой, что прямое вооруженное столкновение России с НАТО теперь возможно в любой момент.
Отсюда вопрос: что теперь делать? У нас попросту отсутствует план войны с НАТО, который должен быть разработан «на всякий пожарный случай», тем более, что блок был и есть наш основной вероятный противник. Это вопрос тем более важный, что стратегия в отношении Украины является частью, одним из элементов этого плана. Даже более того, достичь военной победы над Украиной вряд ли возможно, до тех пор, пока она будет иметь поддержку со стороны НАТО.
То есть, нужно свалить НАТО. А как? И чем? В нужный момент у нас просто не оказалось планов войны или, несколько более широко, какого-то плана действий в этих обстоятельствах, поскольку они включают в себя не только чисто военные, но и экономические, политические, социальные и даже культурные меры.
Этот момент довольно наглядно показывает, почему верхи и их «говорящие головы» так боялись темы войны и всячески избегали обсуждения этого вопроса по существу. Оно и понятно. Дело в том, что война неизбежно уничтожит весь тот искусственный имидж, который рисовался годами и десятилетиями. И политика предстает во всем своем неприглядном виде, что она, по существу, сводится к принципу: жить, поживать, да добра за границей наживать.
Война и ее потребности предстает абсолютно объективной линейкой, сравнивая с которой можно установить истинное достоинство и ценность тех или иных принимаемых решений, да и самой власти в целом. Если у нас потребность свалить НАТО, то текущие действия оказываются смехотворно неадекватными этой потребности. Думается, что такими они были и раньше, но теперь это становится, в некотором роде, самоочевидным.
Для верхов этот момент, как можно судить, представляет собой момент судьбоносного выбора: порвать ли им полностью с прошлым и начать жить в новой реальности в качестве вождей воюющей страны, или же оставить все, как было раньше, и делать уступки «лишь бы не было войны». Какой выбор ими сделан, мы вскоре узнаем, поскольку превращение в вождей воюющей страны неизбежно откроет тему плана войны с НАТО в целом.
Продолжение войны без плана — это дорога поражения. Отсутствие плана де-факто начавшейся войны с НАТО будет означать, что готовятся очередные унизительные и мерзкие уступки, очередные сдачи и бегства.
В этом деле есть одна безусловно хорошая сторона. Война заставит нас излечиться от давнего и глубоко запущенного заболевания — нежелания называть вещи своими именами. Назвать вещи своим именем является одним из условий для здравого рассудка и правильного рассуждения. Напротив, отказ от этого, применение различных эвфемизмов и приукрашивающих эпитетов, неизбежно ведет к построению фантастического мира, который все дальше и все больше отрывается от реальности.
В первую очередь это нужно сделать в отношении бессодержательного эвфемизма «специальная военная операция». Она, может быть, когда-то и задумывалась именно такой. Но не получилась. Теперь же у нас война. Война же требует к себе серьезного отношения.
