Кажется, мир не был в столь опасном положении, как в начале 2022года, уже 60лет. И ровно посередине этого срока – распад Союза, начало периода полной открытости России, её довольно долгий забег с целью интеграции в евро-атлантическое сообщество. Вернулись туда же, откуда убегали, и все сдачи своих позиций никак улучшить отношения с Западом не помогли. Только теперь всё ещё хуже. Хуже, чем даже 60 лет назад – во время Карибского кризиса.
Тогда и причины противостояния были понятнее, и поводы для напряжённости яснее, а потому и рецепты спасения оказались проще. Несколько взаимных уступок – и мир спасён. Да и в целом во время той холодной войны действовали многочисленные переговорные механизмы, целая система согласований, основанная на взаимном уважении и готовности считаться с границами интересов противника. А потом к ним добавились ещё и договоры о взаимном разоружении и общей разрядке. Теперь о такой системе противостояния остаётся только мечтать.
На этот раз всё сложнее. Наверное, потому что причины противостояния глубже, а позиция вновь инициирующего конфликт Запада – жёстче.
Проблема современной России не только в том, что она стала гораздо слабее. Худшее в том, что ей теперь вообще не предлагают какой-либо модели сосуществования, какого-тоmodusvivendi, который мог бы хоть плохонько, но удовлетворить обе стороны. Запад увлечённо строит мир без России – так, как будто её нет. И любое проявление её существования воспринимает с возмущением как совершенно недопустимое. Она и нужна бывает разве что как внешний раздражитель. При таком подходе ожидать конструктивного предложения, учитывающего интересы нашей безопасности, вряд ли можно. Раз за 30 лет так и не дождались, их и не будет в дальнейшем.
Зато за эти годы наше общество смогло многое и очень важное для себя понять. Главное – русские наконец осознали, что с ними боролись не как с коммунистами, а именно как с русскими, так что отказ от одной западной идеологии в пользу немного другой ничего, в сущности, изменить не мог.
Мы сами закончили ту холодную войну, поверив в то, что она велась Западом именно против коммунизма. Но там увидели в этом победу над Россией и уникальный исторический шанс воплотить многовековые мечты в отношении нашей страны. Да, столь масштабных триумфалистских настроений, кажется, не было там никогда, а главное – никогда они не объединяли весь Запад вместе. Российский запрос по гарантиям безопасности не может быть даже услышан – там всё ещё празднуют победу.
Идеи «конца истории» нам отсюда могли казаться глупыми, но нужно чувствовать, в какой атмосфере они рождались. За «победой в холодной войне» там увидели не просто разрешение проблем в отношениях с Москвой, а победную реализацию всех основных стремлений и идей, собственно и составляющих важнейшие свойства – если не стержень – всей западной цивилизации.
Европа столетиями воспитывала в себе уверенность в том, что она разрабатывает универсальные модели культуры. Глубокая убеждённость в прогрессе как основном содержании мировой истории, и в том, что именно Запад является передовой частью света, стали своего рода основным мифом, основой западной цивилизационной идентичности, требующей постоянных подтверждений на практике. Ещё недавно их находили в колониализме, теперь – в победе в холодной войне. Оба раза речь шла о самоутверждении Запада через «подчинение Востока». На этой основе строится новое (кстати, вполне тоталитарное) общество, придерживающееся «единственно верных» «прогрессивных» принципов, в которых уже нельзя сомневаться.
Триумфализм, порождённый этой победой, омрачает то, что она неполная: Россия не в руинах, она не подчинена, она даже позволяет себе спорить и что-то заявлять. Только теперь это не просто «выражения противоречий», это то, что угрожает подорвать всё моральное самоощущение западных обществ, обрушить всю аксиоматику, на которой они строятся. Поэтому отношение к таким проявлениям жизнеспособности крайне нервное и нетерпимое.
А тут ещё и старые колониальные территории – особенно Китай ‒ стали демонстрировать экономическую эффективность, которой может позавидовать и сам Запад. Всё это вводит его элиты в замешательство, легко переходящее в панику – а что если это не конец истории? А что если всё не так, и западные принципы не универсальны? Тогда это конец самого Запада – точнее, тех идей, на которых он основан. А ведь казалось, осталось чуть-чуть – ещё немножко надавить на Россию и прочие страны, судьба и счастье которых – слушаться и учиться, а никак не спорить. Быть, как нередко там любят выражаться, «на правильной стороне истории», ведь она имеет только одно направление и только один универсальный путь. Мы сами подарили Западу эту самоуверенность в своей абсолютной правоте, хотя, может, и не понимали этого. И теперь сами же её пытаемся отобрать, ломая сознание и принося тем самым глубокие нравственные страдания.
Единственный способ спасения, который находят на Западе – это игнорирование. Мол, давайте их требования просто не замечать, а они со временем сами поймут, что неправы. Сейчас там как раз стала очень популярна т.н. культура отмены – такой тотальный общественный бойкот, объявляемый всем тем, кто выражает немного отличные от официально принятых мнений. Это очень удобная система, когда тоталитарное общество само выполняет репрессивные функции. Так вот эта же «cancel culture» теперь действует и на уровне международной политики. С Россией не надо разговаривать, потому что это нарушает канселинг, это недопустимо. А тот, кто позволяет себе это, бросает вызов всей международной общественности. Единственная допустимая позиция в отношении России – поза полного возмущения и абсолютной нетерпимости. Это вошло в обязательную политическую корректность, и тот, кто её не придерживается, подрывает основы западного общества, а потому сам должен быть «отменён».
В принципе, это старая западная традиция. С одной стороны, европейской культуре свойственна глубокая проработка культуры диалога, но с другой стороны – её частью всегда было осознание границы, за которой диалог невозможен. И со средних веков «закоренелые схизматики» (православные народы) были именно за этой границей. Запад всегда допускал существование «Востока», который просто ещё не был просвещён. Но никогда не соглашался на существование того Востока, который вроде как сам откололся от Запада. Отказался от него, восстал против него. Такого в принципе не должно было быть. И Россия, и её «предшественница» Византия, всегда воспринимались такими странами, допускать существование которых не дóлжно. Так что современные возмущения, которые вызывают любые проявления нашего существования, для Запада вполне естественны и исторически привычны.
И они, кстати, почти не зависят от политических свойств наших элит, да и от их собственной идеологии. В России по результатам Перестройки к власти пришли абсолютно прозападные силы. Они и по сей день руководят страной, в этом плане ничего не изменилось. Но при всей их готовности полностью слиться с Западом у них так ничего и не получилось. Они вынуждены переходить на жёсткий тон в отношении столиц вожделенного ими мира просто ради самосохранения. Они вынуждены начинать действовать в логике противостояния просто ради выживания. Кто-то вырывается туда в персональном порядке, но без сохранения здешних источников дохода, а сама возможность легализации капитала обставляется такими условиями, что из игры вокруг российских реалий выйти всё равно не получается. Они никогда не будут приняты там как свои, более того, они всегда будут там восприниматься как враги. Или вражеские предатели, что для отношений на деле ещё хуже. И вот само то, что Запад не смог – точнее, не захотел – договориться с самыми радикально прозападными элитами России, какие у нас только когда-либо были, становится историческим уроком, весьма убедительным и для многих отрезвляющим.
Только в результате многолетней и почти тотальной уступчивости России наша страна стала для Запада очень удобным врагом, и это только ухудшило отношение к ней. Такой враг, который не опасен, а наоборот, всё время готов идти навстречу и принимать на веру любые обещания, является безопасным, а потому тем более нужным именно в своём вражеском статусе. Как раз если Россия начнёт представлять реальную опасность – точнее, если западные элиты это действительно почувствуют – её международное положение существенно улучшится, ведь её уже не так удобно будет использовать в качестве внешнего врага.
Но так называемый «не ультиматум» Путина, предъявленный США и НАТО 15декабря 2021года, на самом деле имеет не столько внешнее, сколько внутриполитическое значение. Это попытка показать российским же элитам, что власть сделала всё возможное, чтобы добиться диалога с Западом, и что она использовала все возможности, чтобы быть услышанной. Иначе слишком большая часть этих элит может не принять дальнейших действий. А действия эти явно запланированы и продуманы, и будут означать окончательный разрыв с надеждами на западную интеграцию.
При этом Москва прекрасно понимает, что получить положительный ответ на свои требования по безопасности она не может. И дело не в объективных интересах и даже не в их осознании той стороной, а во внутренней логике развития ситуации и контролирующей её дискурсивной системе. Мы видим, как строго сейчас на Западе закрывают любые возможности для высказываний, не соответствующих господствующей логике обоснования политических действий. Вся эта система не может начать действовать иначе, не дойдя до какого-то очень тяжёлого, разрушительного кризиса. Она себя защищает и вряд ли может быть сломлена извне, тем более что это касается не только уровня решений глав государств, но и работы каждой конкретной общественной институции, имеющей политическое значение. Даже частичное нарушение правил дискурса может привести к увеличению риска для всего Запада, недопустимому росту значения внутренних негативных факторов и, в конце концов, к перспективе тотального кризиса.
В основе всей это системы – те аспекты цивилизационной идентичности, которые вышли на первый план из-за возобладавших триумфалистских настроений. В победе «над Востоком», а тем более таким Востоком, которого вообще не должно быть, Запад видит залог своего успеха и неизбежное осуществление своего исторического предназначения. В его картине мира нет системы спокойного сосуществования с Россией, он хочет полной и окончательной победы, а не новых договорённостей. Таковы свойства его идентичности, которые из века в век определяют всю сферу мотиваций для действий его политиков.
Это то, чего у нас никак не хотят понять. Как России не нужен мир, в котором нет России, так и Запад не хочет мира, в котором она есть – по крайней мере на положении самостоятельного центра силы. Он не хочет «мирного сосуществования», он хочет противостояния. А многие там ‒ даже войны, особенно в странах на границах с Россией. Для той же Польши это ведь главный смысл национальной истории. Мы просто никак не можем в это поверить. Хотя всего сто лет назад мы уже видели этот военный зуд, жгучее желание повоевать с Россией ‒ прямо перед Первой Мировой. Но последующие события не позволили нашему обществу толком осмыслить произошедшее.
На той же Украине политики прекрасно понимают, что вступление в НАТО нужно не для национальной безопасности, а наоборот ‒ для развязывания войны с Россией. Никакого иного смысла оно иметь и не может. Главное, чего они хотят, начать воевать не в одиночку, а в составе большой западной коалиции. Тогда главная идея, разделяемая в наших странах всеми западниками – об исторической неизбежности победы Запада и всемирного утверждения западных ценностей ‒ воплотится и в триумфе украинского национального проекта. Они лелеют надежды, что победа в такой войне откроет новые перспективы для умирающего государства и спишет все допущенные ими прежде ошибки и откровенные преступления. Для них это тоже – вопрос выживания, как и для всего украинского проекта, ведь он основан на западнической логике смены идентичности и полного слияния с Западом – в том числе и в его противостоянии всему, что там называют «Востоком».
В этих условиях у России нет другого пути, как только находить всё новые способы сдерживать Запад от новой мировой войны. Само то, что мы ещё живы, там воспринимается как своё поражение. Но для нас это единственный способ существования. Просто давно пора признать, что иначе с Западом соседствовать невозможно. Наша задача – сдерживать и не дать отменить нас на практике, так всегда было в прошлом и всегда будет в будущем. Россия обречена на неё исторически. Это не катастрофа и не временные трудности, это нормальность, на которую мы просто долго и упорно закрывали глаза. Она только кажется новой, а на самом деле – намного старше самой России.
