Турецкоподданные её величества: британские офицеры на службе Турции

Да посоветуйте же что-нибудь!

Вы же иностранный военный советник, черт вас побери!

Дж. Родари. «Чипполино».

В XIX веке, одной из главных проблем в международных отношениях, был Восточный вопрос, заключавшийся в судьбе Османской Империи и подвластных ей территорий. Во второй половине 1870х, эта проблема стала основной в отношения России и Великобритании. Османская Империя для Великобритании служила буфером, защищавшим выход в Средиземное море от русских, и тем самым гарантировала безопасность Суэцкого канала. Поэтому, во время кризиса 1875-1876 гг., когда империю сотрясали восстания в Боснии, Болгарии, и началась война с вассальными Сербией и Черногорией, и обозначилась угроза войны Турции и России, Британия была заинтересована в сохранении территориальной целостности Османской империи.

В 1876 году, на стол премьер-министра Б. Дизраели, лорда Биконсфильда, легла записка генерал-лейтенанта, сэра Г. Ульслея «Военные аспекты восточного вопроса.» В ней он писал, что в случае русско-турецкой войны, Россия займет проливы Босфор и Дарданеллы, выйдет через Кавказ и Анатолию в Сирию, и тем самым будет угрожать Суэцкому каналу и Персидскому заливу, и овладев этими пунктами, сможет отрезать от Британии Индию. Для предотвращения этого, следовало отправить 40000 войска на помощь туркам, и совместными усилиями разбить русскую армию.^[1]Дизраели весьма прохладно ответил автору плана, не высказав интереса к записке, но судя по его дальнейшим письмам, она все-таки произвела громадное впечатление на премьер-министра, который использовал её основные положения в своих внешнеполитических прожектах на протяжении 1877-1880 гг.

В частном письме от 13 декабря 1876 года, он писал: «Департамент разведки, должен сменить своё название. Теперь это Департамент невежества. Вместо того, чтобы 40000 человек находилось в лагере под Константинополем, они требуют 65000, не считая 10000 для Галлиполи.»^[2]

В письме на имя британского посла в Коснтантинополе, сэра Г. Лаярда, от 6 августа 1877 года, Дизраели говорил о необходимости десанта на Галлиопли и под Батум.[3] Те же самые мысли, он повторял на заседании кабинета министров 15 августа,^[4]и в частном письме от 1 сентября.^[5]Таким образом, под влиянием записки Ульслея, были сформированы британские приоритеты в защите Турции – Проливы и Кавказ.

Традиция использовать иностранных военных инструкторов не была новой для Турции. ВXVIIIвеке, попытки реформировать армию и обучить её для войны с европейским противником (Австрией и Россией), предпринимались Францией.[6] Однако, вопрос участия британских офицеров в русско-турецкой войне 1877-1878 годов, остается, во многом, открытым, и не рассмотренным.

В 1877-1878 гг., одной из главных проблем в англо-турецких отношениях, являлась защита Проливов от вероятной русской оккупации. В рапорте русского военного агента в Лондоне, генерал-майора Свиты А.П. Горлова, за № 1 от 3 января 1877 года сообщалось, что в газетах пишут о массовых отъездах английских офицеров в Турцию: «Мне сообщено, что Английское правительство действительно послало в Турцию шесть инженерных офицеров под начальством Майора Роберта Хома (Robert Home) для изучения местности вокруг Константинополя и составления проекта её укрепления. Офицеры эти получили продолжительный отпуск и переведены на полужалование, затем им было сказано, что если они поедут в Турцию и займутся упомянутыми выше работами, то им это зачтётся о службе весьма высоко. Добавочное содержание им выдаётся от частного лица из неизвестного источника. Передававшее эти сведения лицо стояло в Константинополе в одной гостинице с названными офицерами и даже рассматривало их планы.»^[7] Горлов передавал точные сведения, миссия Р. Хоума, упоминается в мемуарах Г. Лаярда, где пишется о её результатах. Р. Хоум, по результатам обследования укреплений турецкой столицы, отправил рапорт, в котором сделал неутешительный вывод, что в случае, если русские пересекут Дунай, они подойдут к Константинополю, не встречая серьезного сопротивления. Все укрепления, по его словам, существовали только на бумаге или их строительство только начиналось, поэтому, серьезного препятствия они не представляли.^[8]

Ввиду этого, британский посол, Г. Лаярд, выспросил у лорда Дерби позволения вызвать в Турцию, военного инженера, генерал-лейтенанта К. Диксона, ввиду того, что этот, по его словам, «выдающийся офицер», командуя турками в годы Крымской войны приобрел знания людей и языка.^[9] Помощник британского военного атташе в Константинополе, подполковник Ф. Куксон, который получил 8 мая 1877 года назначение в Турцию вместе с Коллингвудом, называл целью их пребывания, контроль за укреплением Булаирских позиций, защищающими полуостров Галлиполи с суши.^[10] Этот факт не ускользнул от внимания Горлова, сообщившего о миссии генерала К. Диксона в рапорт за № 34, от 10\22 мая, упомянув, что он отправился в Константинополь с целью подготовки военных складов для английской экспедиционной армии.^[11] Сам Куксон писал, что укрепления не обновлялись со времен Крымской войны, были сильно испорчены погодой. [12]

Параллельно, Г. Лаярд, отправил британских военных атташе при турецкой армии. На Балканах, при армии Сулейман-паши, атташе являлся постоянный британский военный атташе в Константинополе, полковник Леннокс, которому помогал лейтенант Чермсайд, и упомянутый подполковник Куксон, а на Кавказ, был назначен генерал-лейтенант Арнольд Кемпбелл, к которому были прикомандированы капитаны МакКалмонт и Троттер.[13] Выбор генерала Кемпбелла для Кавказа, Лаярд объяснял тем, что его опыт службы британским генеральным консулом в Багдаде и военным атташе при турецкой армии во время сербской войны 1876 года, дали ему большой опыт знания турок и владения языком.^[14] Сам генерал оценивал состояние турок весьма пессимистично, телеграфировав Лаярду 14 мая: «Нельзя вводить себя в заблуждение. Без денег и эффективного командования, перспективы сулят туркам неудачу.»^[15] На Балканах, Куксон наоборот, встретил дисциплинированные, физически сильные части с высоким боевым духом, настроенные на победу, однако в лагере войск под Адрианополем не было заготовлено достаточного количества еды, амуниции и боеприпасов. [16]

Это назначение не прошло незамеченным мимо генерала Горлова, сообщившего в донесении № 45 от 1\13 июля, о его деятельности на Кавказе: «На это могу заметить, что по общему отзыву корреспондентов, Кэмбаль командовал в первый раз в деле 3-4 числа при Тагире, в горах между Зейдаканом и Дали-баба, в котором турки были совершенно разбиты генералом Тергукасовым – и следов[ательно] не показал себя сколько способным.»^[17] По воспоминаниям британского журналиста Ч. Нормана, генерал Кембелл находился при штабе Махмуд-паши.^[18] В упомянутом рапорте № 45, Горлов имел ввиду сражение на Дарам-дагских высотах, между войсками Магомет-паши и Эриванским отрядом генерал-лейтенанта Тергукасова.

Целью Эриванского отряда, ставилось прикрытие основных сил, брошенных на осаду Карса, и выдвижение Эриванского отряда угрожало правому флангу армии Мухтар-паши, поэтому он послал дивизию Магомет-паши, с целью задержать русских, и дать ему время обойти их со стороны Вана.^[19] Магмет-паша, при 7000 пехоты, 1300 конницы и 12 орудиях, встал у Драм-дагского перевала, против Эриванского отряда в 7000 штыков и сабель при 30 орудиях, и окопался.^[20] Позиция, выбранная Кемпбеллом господствовала над местностью, позволяя её простреливать, была труднодоступна с фронта и флангов, и давала естественные укрытия для обороняющихся.[21] С 6 до 9 утра, русские смогли с минимальными потерями продвинуться ближе к турецким позициям, и отразив попытку контрнаступления турок против своего правого фланга, перейти в решительное наступление. Махмуд-паша, сосредоточив силы для контрнаступления на начальном этапе израсходовал все свои резервы, огонь его батарей успешно парировался огнем русских батарей. В 11 часов, удар русских опрокинул турок, которых после преследовала конница. Махмуд-паша, пытавшийся лично возглавить атаку конницы на строй русских, погиб.[22] Генерал Кемпбелл едва не был захвачен в плен казаками, и спасся благодаря быстроте своего коня. [23]

Из заметок Ч. Нормана, заметно, что генерал Кембелл не принимал участия ни в составлении плана обороны, ни в руководстве сражения, выступая, больше, как сторонний наблюдатель.[24] В телеграмме от 29 июня н.с. Лаярду, Кемпбел описал сражение как бой плохо организованных турок, против сильного строя русских, и считал, что дела Мухтар-паши в целом плохи, и Армения почти потеряна.^[25] В «Московских ведомостях» писали: «С.-Петербургские ведомости сообщают, что английский офицер, руководивший действиями турецких войск в битве у Зейдекана, ранен.»^[26] Это газетное сообщение было преувеличением, генерал Кемпбелл не получил ранений, более того – не руководил сражением. Однако, факт наличия британского офицера в турецком лагере, подавался русской прессой как нечто закономерное, отчего газетчиками генерал Кемпбел легко был сделан «командующим» турецкими войсками.

Однако, подобная обстановка была не только на Кавказе, но и на Балканах. Куксон в своих мемуарах жаловался, что накануне сражения у Йени-Загоры, из 3х планов, Сулейман-паша выбрал самый худший. [27] Критика его действий на страницах мемуаров, может косвенно показывать, что мнение британских военных атташе, ознакомили с проектом, но их мнение не принималось в расчет.

Помимо сведений об официальных военных атташе при турецких армиях, находились и неофициальные военные советники. Британский полковник Ч.-Дж. Гордон, который числился в египетской армии как Гордон-паша, занялся сбором обучением египетских рекрут, которые отправлялись на театр войны с Россией. При этом египетские войска отправлялись на войну на пароходах, зафрахтованных английским правительством.^[28] Ещё в донесении от 16 ноября 1876 года Горлов писал, что английский полковник В. Беккер командует турецкой кавалерией, в которую было привлечено ещё несколько английских офицеров. Их отзывы о кавалерии турок были положительными.^[29] Горлов писал: «Полковник Бекер, хотя и не состоит официально на службе турецкого правительства, получает, однако, от него жалование в 3000 турецких ливров т.е. около 70 000 франков, что дает ему средства поправить немного своё положение, растерзанное слишком бурной карьерой. Будучи недавно в Лондоне, он виделся неоднократно с принцем Уэлльским и убедившись, что английское правительство, несмотря на посылку лорда Солсбери,^[30] политики не меняет, вернулся с доверием на поприще своей новой службы в Турцию.»^[31]

Однако, военных советников при турецкой армии, для создания из неё армии, могущей задержать русских, было мало. Г. Лаярд в своем письме на имя лорда Дерби, в пункте о турецкой армии, сообщал, что при всех природных качествах турецкого солдата – храбрости, выдержке, выносливости, ему очень не хватает надежного и компетентного офицера.^[32] Дизраели, в частном письме говорил, что турки упорны в обороне, и один турок, как солдат, стоит десяти испанцев. [33] В справочнике по турецким вооруженным силам, было прямо сказано, что турок предпочитает больше видеть своим командиром английского офицера, чем своего соплеменника, ибо это повышало боеспособность подразделения.^[34]

Донесение от 3\15 июля, № 46 сообщало, что существуют слухи о вербовке турецким послом в Лондоне британских офицеров для армии, и Горлов обещал предоставить тому доказательства, ибо они не вязались с английскими утверждениями о нейтралитете в балканском конфликте.^[35]

В одном из рапортов Горлова за 1881 год, в котором он излагал сведения, которые были ему известны ещё в 1875 году. Капитан конной гвардии, некто Барнаби, посетил в 1875 году Хиву, несмотря на запрет русского правительства. Полковник В. Беккер, посетил Закавказье под предлогом охотничьей поездки, и в ходе неё составил карты дорог и рек, результатом этой поездки стала книга «CloudsontheEast». Цель этих поездок состояла в знакомстве с этими территориями, так как накануне Крымской войны, писал Горлов, англичане точно также посылали офицеров-разведчиков в пограничные с Турцией районы России, в результате чего турецкая армия имела карты русского пограничья и крепостей.^[36] Донесение за 10\22 мая сообщало, что: «Английские офицеры посылаются теперь, один за другим, в большом числе, в Турцию, куда они являются под видом частных путешественников. Каждый из них собирает свои справки по особой специальной для него части и принимает также разные меры по этой специальности, предварительно прибытия в Турцию английских войск.»^[37] Помимо сведений о британском шпионаже в пользу Турции, косвенно указывало на подготовку вероятного прибытия британских войск на театр войны.

Если обратиться к некоторым сообщениям из русских газет, то можно наткнуться на наблюдения очевидцев на театрах военных действий. Корреспондент «Нового времени» сообщал с Дуная: «Всеми работами руководят два английских инженера, препротивные фигуры... В белых фуражках, в каких-то бархатных, коротких курточках, с сигарами в зубах, они целый день рыскают по окрестностям, верхом на горячих местных лошадках и беспощадно хлещут гуттаперчевыми хлыстами заленившихся солдат-рабочих; восемь раз счетом я натыкался на красивое зрелище подобной гуманной расправы...»^[38] Или интересное сообщение с Кавказского театра: «Укрепления самого Ардагана слабы и не могли бы представить особых затруднений разрушительному действию артиллерии; но в последнеевремя оборона его была усилена постройкой отдельных фортов и батарей, в планировке которых принимали участие английские инженеры.»^[39] Столь большой наплыв британских офицеров в действующую против русских турецкую армию подтверждал сообщения Горлова и показывал то, что предвоенная подготовка турецкой армии оставляла желать лучшего, если тукам срочно потребовалось вмешательство иностранных офицеров.

В качестве доказательства достоверности своих сведений о том, что британские офицеры стекаются на турецкую службу, Горлов сообщал, что получил от доверенных лиц копию с письма английского сановника касаемо военных волонтёров в турецкой армии, и прилагал к рапорту перевод его. В письме обсуждался вопрос – можно ли офицеру на полужаловании состоять на службе иного правительства. Ответ был отрицательным, так как для этого, офицеру нужно было подписать декларацию, что он не будет на действительной службе ни в Британском, ни в иностранном каком государстве. Если бы военное министерство дало казначейству приказ, освобождающий офицеров от декларации, то он тотчас сделался бы известен всему свету, как это и указывалось в письме.^[40]

Это объясняется принятой в британской армии системы выплаты жалования – полное жалование платилось в военное время, в мирное же, военнослужащий получал половину этой суммы. Финансовую подоплеку поступления на турецкую службу излагал в своих капитан Гобарт. Он писал, что множество офицеров-моряков соблазнились бы тем жалованием, которым бы им платили на действительной турецкой службе, поэтому он лично незамедлительно согласился на предложение турок поступить к ним на службу.^[41] В британской армии, лейтенант пехоты получал 9 фунтов, в кавалерии – 13, в пешей артиллерии – 7, в конной – 12. Капитан пехоты получал 16,5, в кавалерии – 21, в пешей артиллерии – 16,5, в конной – 24. Майор пехоты – 24, кавалерии – 28,5, пешей артиллерии – 24, конной – 28,5. Подполковник пехоты – 25,5, кавалерии – 34,5, пешей артиллерии – 27, конной – 39. Полковник пехоты и кавалерии – 33, пешей артиллерии – 39, конной – 48.[42]  Для сравнения, в турецкой армии, лейтенант пехоты получал 49 фунтов, в кавалерии – 44-48, в артиллерии – 49-47. Лейтенант: пехота и артиллерия – 53, кавалерия – 55. Капитан: пехота-артиллерия – 70, кавалерия – 62-73. Полковник получал 193 фунта. Командиру батальона или эскадрона полагалась выплата в 197 фунтов, начальнику штаба – 133, адъютанту – 110.^[43] Это окончательно подтверждает то, что массовый приток британских офицеров на турецкую службу был, отчасти, вызван малым размером жалования в мирное время.

В донесениях русской разведки, сообщалось о самих фактах наличия в турецкой армии тех или иных офицеров и их задачи, однако, оценку их действиям Горлов, особо не давал. Сами англичане, отдавая должное боевым качествам турка, как солдата, они считали, что без надлежащей организации и руководства, выполняемого британскими офицерами, этот потенциал не будет реализован в полной мере. Стоит отметить, что англичане не стали для турок учителями в области тактики и стратегии, в отличие от французов в XVIII веке или немцев с 1880х годов до Первой мировой. Турки оставили англичанам роль только руководителей в сложных инженерных работах и в деле обучения войск практическим навыкам, но к управлению войсками, де-факто британские военные атташе при турецких армиях не пускались. Во многом, это не позволило реализовать потенциал турецких войск, который, по мнению англичан, был весьма высок.