Слова «фашизм», «национал-социализм» и «нацизм» превратились сегодня в некое диабло жонглёра, давно потерявшими всякий (тем более, изначальный) смысл и ставшими удобным орудием для прицельного уничтожения всего, что выходит за рамки леволиберального дискурса.
Как заметил в свое время А. Солженицын «словом «фашизм» у нас кидаются безответственно как удобным бранным словом, чтобы не дать встать русскому самосознанию». Справедливо. В свете же заявлений российского президента о том, что настоящая правда о Второй мировой войне должна быть в конце концов нелицеприятно высказана — и весьма актуально. Тем более, что в сегодняшнем информационном мире любому, сколько-нибудь любопытному и неленивому человеку, решившему выяснить, где собака зарыта, сразу становятся видны зияющие прорехи либерального мифа о фашизме. Что ж, внесем и мы свою посильную лепту в развенчание этого мифа. И начнем с элементарного.
1. Фашизм или национал-социализм?
«Германский фашизм» — этим определением плешь проели на голове не только нашему, но и европейскому послевоенному школьнику. Однако, перед нами просто элементарная безграмотность. В Германии 1933-45 гг. у руля стояла не фашистская, а национал-социалистическая рабочая партия. Да, близкая по духу, но вовсе не равная фашизму. Фашизм был в Италии, некоторое время в Австрии (где между фашистами и национал-социалистами происходили серьезные столкновения), некоторых других европейских странах. В Германии же был национальный социализм, имевший несколько отличный от фашизма базис.
Если не слишком углубляться и усложнять, то основой фашистских движений Европы был этатизм. Их пафосом была защита государства и национальной культуры от разрушения изнутри либерализмом, а снаружи — марксизмом (боевыми отрядами Коминтерна). В основе же национал-социализма Гитлера лежала арийская расовая теория в первую очередь и имперский народно-государственный социализм — во вторую. О традициях последнего нам дает представление госсоциализм канцлера Бисмарка; а о его идеалах расскажут, например, книги «Торгаши и герои» Вернера Зомбарта или «Пруссия и социализм» Освальда Шпенглера.
Можно сказать и так: европейский фашизм был консервативной реакцией европейских народов на широкую экспансию леволиберальной идеи (первым движением фашистского типа считают французское «Аксьон Франсез» Шарля Морраса — а это, простите, 1905 год!), а германский национал-социализм претендовал на роль учения, противостоящего марксизму. Сам Гитлер называл себя анти-Лениным, а с вполне подробное и исчерпывающее описание идей гитлеровского национал-социализма дает нам книга «Большевизм от Моисея до Ленина. Диалоги Гитлера с Эккартом» немецкого поэта Дитриха Эккарта.
Что касается современной путаницы определений, то, очевидно, что национал-социализм был окрещен «фашизмом», во-первых, для того, чтобы скрыть этим термином неудобное слово «социализм», которое левые зарезервировали (не имея, впрочем, на то достаточных оснований) под себя, а во-вторых, чтобы напустить тумана, и, наконец, свести обе реальности к ужасному и одиозному понятию «нацизм».
2. Нацизм как пуританский элитаризм
Итак, если фашизм — одно, национал-социализм — другое, то что же такое нацизм и в каких отношениях находится это понятие с первыми двумя?
Нацизм, если совсем просто, это самопревознесение одной нации над прочими. К фашизму, как деятельному этатизму, направленному на защиту народа как культурной и политической целостности, понятие «нацизм» не имеет никакого отношения. В муссолиниевском фашизме мы можем обнаружить милитаризм, агрессивность, возвеличивание государства (заявление Муссолини о восстановлении Римской империи), однако никаких следов нацизма мы там не найдём.
Что касается германского национал-социализма, то такое самопревознесение в нём было. Однако, во-первых, касалось оно не столько германской нации, сколько всего арийского (индо-европейского) племени в целом, а во-вторых — едва ли это германское самопревознесение сравнится по силе с самопревознесением англо-саксонской нации, взращенного на гораздо более фундаментальных основаниях.
Неужели? — спросит нас прилежный читатель либеральных газет. Да, ответим мы, это, со всей очевидностью, так. Дело в том, что англо-саксонский элитаризм стоит на мощном религиозном фундаменте и растет из пуританизма (английского кальвинизма) Кромвеля. Кальвин, как известно делил весь мир на горстку избранных и всех прочих, изначально и бесповоротно отверженных Богом. С точки зрения Кальвина и его последователей право на существование имел только «народ избранных» (своеобразная калька с библейского «избранного народа»), всё же прочее человечество имело ценность пыли и обязано было либо служить первым, либо – оказаться развеянным в небытии.
Именно из кальвинизма растут ноги будущих идеологий либерализма и марксизма, зачатки которых мы ясно наблюдаем в кальвинистской диктатуре Женевы. Вот почему в марксизме, и особенно либерализме столь важное место занимает идея избранности (в первом — по классовому признаку, во втором — по принципу капитализации), и сам вирус нацизма явлен гораздо сильнее, нежели в пресловутом «фашизме».
В отличие от либерализма и марксизма, уходящих корнями в кальвинизм, европейский фашизм имел гораздо более традиционную, преимущественно католическую природу. Впрочем, уместно вспомнить и сугубо православное, идеалистическо-мистическое движение «Легиона Михаила Архангела» Корнелио Кудряну, важным представителем которого был один из впоследствии крупнейших религиоведов мира Мирча Элиаде, а также «русских фашистов» Константина Родзаевского с их лозунгом «Бог. Нация. Труд».
Католицизму же, тем более, русскому православию, никогда не был свойствен расизм, тем более, нацизм. «Ксенофобия исторически не была свойством русских, иначе не устояла бы империя из 120 наций», замечает А. Солженицын в уже цитированном нами интервью.
Ещё раз подчеркнем: нацизм — детище кальвинизма, свойственный, в первую очередь, англо-саксонскому либерализму, как его прямому наследнику; но никак не фашизму, имеющему какую угодно, но только не нацистскую природу. Философ-кантианец Джованни Джентиле, соавтор «Фашистской доктрины» Муссолини, говорил об идее фашизма, как о духовном порыве, в котором соединяются вместе модусы государства, церкви и народа. В этом определении нет места нацизму.
Гитлер же исходил из иных оснований. Будучи по рождению католиком, он просто заменил римскую, имперскую идею католицизма идеей арийско-расовой, а на место папы поставил вождя-фюрера. Впрочем, и расистская идея гитлеровского Национал-Социализма никогда не доходила в своем радикализме до безупречного нацизма Кальвина с его «новым народом избранных».
Под арийской расой (или индо-европейцами, как их принято сейчас называть) национал-социалисты подразумевали все белые народы Европы, которым, как они говорили, и должна принадлежать Европа: «Европа – европейцам, Азия – азиатам», -
вот безупречный и назойливый лозунг НС, который не уставала слышать Европа все годы нахождения Гитлера у власти. Лозунг, кстати, с одобрением подхваченный не только многими европейцами, но и азиатами, в том числе, и евреями. Деятельное, плодотворное сотрудничество СС и сионистов в 1933-42 гг. — хорошо известный историкам факт. А версию арабского национального социализма представляет нам история всеарабской партии БААС второй половины ХХ века.
3. Актуальный нацизм
Итак, национал-социализм — это одно, фашизм — другое, нацизм, то есть, предельное возвеличивание природы своей нации, доходящее до ненависти и презрения ко всем остальным — совершенно третье.
Заметим, кстати, что и сам германский национал-социализм был заражён нацизмом лишь в силу своеобразных представлений Гитлера и Гиммлера, не имея, в сущности, достаточных оснований в самой идее. Ведь НС — идея в большей степени имперская, империя же и нацизм — вещи не совместимые. Нацизмом могли быть заражены и некоторые фашистские движения. Например, украинский, польский, чешский или еврейский фашизм Жаботинского, отряды которого маршировали по Варшаве 30-х с лозунгами: «Германию — Гитлеру, Италию — Муссолини, Палестину — нам». Но, опять же, не имея достаточных оснований в фашизме, как политической доктрине.
Кого же либеральная идеология клеймит словом «фашизм» сегодня? Например, венгерского премьера Виктора Орбана. Всё преступление которого состоит в том, что он восстановил суверенитет своей страны, вкладывает деньги в её экономику и социальную сферу, не пускает мигрантов, борется с МВФ и Соросом, наконец, отрицает идеалы либеральной демократии, заявляя: «капитализм — да, либерализм — нет».
По тем же причинам страной с фашистскими тенденциями объявляется современная Россия, а дабы закрепить этот образ в сознании обывателя и цензурировать всякую возможность альтернативы либеральной демократии, Еврокомиссия принимает закон, которым уравнивает гитлеровский НС и сталинский социализм.
Итак, подытожим. Слово «фашизм», как оно употребляется сегодня, есть не более чем миф, диабло жонглера, магическое оружие, с помощью которого леволиберальная идеология уничтожает всякое поползновение национальной мысли, культуры и самосознания европейских народов. Под зловещими коннотациями взаимозаменяемых слов «фашизм» и «нацизм» современный либерализм скрывает собственные нацистские корни и собственные претензии на мировое господство. На же самом деле, именно он, современный либерализм и есть пресловутый «нацизм сегодня», крайне, впрочем, изощренный.
После того, как либерализму в ходе многолетней массированной атаки на сознание европейских народов удалось нивелировать традиционные понятия «нации», «семьи» и даже «пола», единственным критерием самоопределения (самооценки и самопревознесения) современного человека остался капитал. С точки зрения либерального капитализма, ценность человека определяется величиной его банковского счета. Венчает же высшую касту нового сверхчеловечества — сверхновая раса господ-банкиров. Вот и вся ловкость рук, и, никакого, как говориться, мошенничества.
Возвращаясь же к идеям президента РФ, остается сказать, что развенчание либерального мифа о войне (на котором и держится современный либеральный миропорядок) — не только наша прямая обязанность как главной страны-победителя Второй мировой, но и единственное условие выживания нашего мира как мира традиционной культуры и традиционных ценностей.
Кстати, всю несостоятельность либерального мифа о войне прекрасно в свое время понимал и тов. Сталин, возлагая ответственность за развязывание ВМВ не только на гитлеровский, но и на англо-американский милитаризм: «Каждая из двух капиталистических коалиций, вцепившихся друг в друга во время войны, рассчитывала разбить противника и добиться мирового господства. В этом они искали выход из кризиса. Соединенные Штаты Америки рассчитывали вывести из строя наиболее опасных своих конкурентов, Германию и Японию, захватить зарубежные рынки, мировые ресурсы сырья и добиться мирового господства» - так о причинах войны говорил Сталин ещё в 1952 («Экономические проблемы социализма в СССР»). Не настала ли пора вернуться к такой трактовке центрального события ХХ века?
