В конце апреля 2021 года молодой, но уже известный русский политик Роман Юнеман представил широкой публике экономическую программу своего политического движения ОБЩЕСТВО.БУДУЩЕЕ. Автор этих строк побывал на презентации и смог лично оценить компетентность и профессионализм молодых патриотов, которые продемонстировали свой дерзкий взгляд на будущее российской экономики. Судя по реакции профессиональных экспертов на доклад, Роман и его команда проделали огромную аналитическую работу и добились солидных результатов, заслуживающих лишь респекта со стороны экономистов. При этом само мероприятие было организовано по новейшим стандартам социального маркетинга – ярко и наглядно, доступно и понятно, познавательно и поучительно для каждого из присутствующих на нём.
Так как в силу личной образовательной и социальной траектории я не являюсь экономистом, то не могу оценить адекватность конкретных оценок и прогнозов молодых коллег. Например, насколько реалистичными – конечно, при соответствующем изменении курса экономической политики правительства – являются озвученные Р. Юнеманом впечатляющие цифры вроде ожидаемого роста средней зарплаты к 2040 году до 106 373 рублей или темпов роста экономики России до 4,2%. Конечно, такие вопросы имеет смысл обсуждать не только со сторонниками, но и, например, в стенах профильных научно-исследовательских центров типа НИУ ВШЭ: уверен, что значительная часть экономических экспертов Вышки подписалась бы под идеями Юнемана и его соратников. Думаю, что многим системным либералам понравилось бы то, что:
- доклад Р. Юнемана выдержан вполне в духе (нео)либерального мейнстрима и ориентирован на всё то же радикальное сокращение социально-экономических функций государства;
- ключевыми словами программы являются: приватизация, дебюрократизация, дерегуляция, демонополизация и т.п.
- важнейшими индикаторами выступают формальные показатели роста ВВП и доходы населения и т.п.
Тем более что поставленный Романом диагноз нынешнему выморочному состоянию российской экономики наверняка найдёт отклик у всех вменяемых граждан РФ: «Современная Россия отстаёт в экономическом развитии не только от мировых лидеров, но и от стран второго мира. Последние семь лет наша экономика растёт темпами ниже среднемировых, а уровень жизни людей остановился на отметке 2013 года и т.д.».
Будучи историком и философом по образованию и социологом-теоретиком по профессии, я при интерпретации социальной реальности в основном имею дело не с цифрами, а со смыслами. Именно в этом отношении я заметил некоторый дефицит во время презентации программы экономических реформ от Романа Юнемана. Прежде всего меня в этом контексте заинтересовали контуры новой русской трудовой этики после Путина – как могли бы выглядеть структурные принципы и культурные смыслы хозяйственной деятельности в свободной России. В разговорах с друзьями и коллегами мне удалось обсудить и иные проблемные моменты российской экономической практики. Исходным же в этой дискуссии был консенсус относительно неприемлемости сегодняшнего экономического состояния страны и ее граждан для абсолютного большинства русских людей.
Труд в позднепутинской РФ
В своей программе Р. Юнеман очень точно описал нынешнее положение экономики России, но он ничего не сказал о необходимых изменениях в мотивации хозяйственно активности современных русских. Между тем – как объяснил нам всем ещё классик социологии Макс Вебер со своей версией генезиса капитализма из духа кальвинизма – проблему т.н. носителей новой хозяйственной этики необходимо ставить в эксплицитной форме. Более того, с точки зрения политической прагматики это удобно делать именно в такого рода программных документах, как обсуждаемый здесь аналитический продукт движение «Общество. Будущее». Только в результате широкой общественной дискуссии о безусловной значимости любого честного труда и непреходящей ценности предпринимательства у нас появится шанс прийти хотя бы к минимальному консенсусу в моменту избавления нашей многострадальной Родины от очередной диктатуры.
Если же критически не затрагивать базовые смыслы и принципы бизнеса и наёмного труда, производства и потребления, то мы и в новых политических условиях получим примерно ту же феноменологию "коллективной Рублевки" на уровне хозяйственного поведения и потребления элитных групп, что и при позднем Путине:
- бессмысленное, т.е. незаработанное, а назначенное сверху богатство для окружения политического руководства и его потомства;
- столь же бессмысленное, т.е. несоответствующее национальной культурной традиции потребление, унижающее человеческое достоинство трудящегося большинства;
- демонстративное прожигание украденного у нации богатства молодыми элитариями - "инстаграмышами", с той лишь разницей, что вместо условной лизы песковой фоточки со стометровой яхты будут постить барышни с другими фамилиями...
Более того, реализация амбициозных планов реформирования экономики в неолиберальном духе будет неизбежно порождать самые неожиданные эффекты. В сфере российской экономики эти эффекты могут носить катастрофический характер, особенно если учесть, что:
- целые сектора народного хозяйства в регионах РФ сейчас контролируются нерусскими этнокриминальными корпорациями;
- неконтролируемый завоз иноязычных, инокультурных и иноконфессиональных мигрантов из республик бывшего СССР в интересах трудоёмких отраслей народного хозяйства может в конечном счёте привести к эффекту «замены населения», давно наблюдаемому во многих западных странах;
- среди т.н. инвесторов, которым предполагается открыть зелёный свет, значительный сегмент представляют глобально действующие игроки, готовые в любой момент обрушить критически значимые для народного хозяйства страны рынки;
- уход государства из многих отраслей будет означать исчезновение последних точек входа для тех, «кто не вписался в рынок», как любят выражаться неолиберальные людоеды;
- закрытие доступа этим «социальным нон-адаптантам» к важнейшей для жизни в условиях модерна социальной инфраструктуре будет означать окончательное разрушение пространства горизонтальной солидарности между гражданами одной страны и т.д.
Стоит ли говорить, что все эти эффекты бездумной либерализации экономики окажутся социально, а в условиях демократизации постпутинской России – и политически неприемлемы для большинства русских людей.
Символическая политика
Несмотря на значительную поддержку нынешнего кремлевского суверена, все двадцать с лишним лет его правления соцопросы фиксируют растущее недовольство среди большинства граждан несправедливым распределением национального богатства между отдельными группами интересов, на которые непосредственно опирается режим В. Путина (олигархи, бюрократия, силовики) и остальным населением России. Стремясь как-то отреагировать на этот политически опасный тренд, менеджеры из Администрации президента РФ пытаются громкими жестами смягчить противостояние назначенных сверху «новых дворян» и экономически активных русских, своим умом и трудом создающих ВВП страны.
Решая эту невыполнимую задачу, кремлевские политтехнологи всё чаще идут по пути реконструкции символической политики СССР, что часто выглядит довольно нелепо в условиях монетарно интегрированной капиталистической экономики. Именно в этом смысле крайне симптоматичны для идеологии позднего путинизма различные жесты в адрес людей труда вроде региональных и всероссийских конкурсов "Лучший по профессии", а также постоянные разговоры в официозных СМИ о реабилитации труда, о восстановлении статуса рабочего, о новой индустриализации и т.д. Апофеозом такого рода косплея советской риторики стало учреждение в 2013 году звания «Герой Труда Российской Федерации» с вручением золотой медали, сильно напоминающей советскую награду «Герой Социалистического труда». Как во времена СССР в ЦК КПСС, сегодня награждённых столь же тщательно отбирают в Администрации президента в соответствии с разнарядкой, чтобы охватить различные страты трудящихся из разных регионов страны. Так, среди назначенных сверху «героев» уже оказались петербургский главврач и ингушская доярка, главный тренер сборной и учитель, старший чабан и генеральный директор и т.д. А в 2021 году В. Путин присвоил это звание труда трактористу, машинисту крана, капитану-наставнику, худруку и управляющему директору…
При этом социологически давно очевидно, что труд уже потерял для большинства русских свой идентитарный потенциал, уступив эту функцию потреблению, выбираемым à la carte стилям жизни и прочим практикам самостилизации. При этом исчезновение категории труда из нормативного самоописания нашего общества, давно переставшего интерпретировать себя в качестве трудового, парадоксально в том смысле, что подавляющее большинство русских людей по-прежнему где-то трудится, всё ещё "ходит на работу", а некоторые даже по старинке отсиживают "жопочасы" и т.д.
Тем не менее для современной, экономически активной части населения очевидна вся архаичность подобной символической политики Кремля в отношении сферы труда в РФ. Ведь награждение квазисоветской наградой неизвестного шахтёра и известного артиста театра порождает лишь усмешки и интернет-мемы про венчурных инвесторов – ударников капиталистического труда, отличников религиозного просвещения и передовиков нового технологического уклада…
Не менее примечательно, что эта медаль, задуманная как символическая компенсация для ограбленных трудящихся, постепенно становится наградой для своих: среди награждённых ею много известных своей лояльностью режиму, вроде таких придворных артистов, как В. Гергиев, И. Кобзон, В. Лановой, Н. Михалков или даже олигархов вроде В. Богданова и А. Ротенберга.
Контуры новой русской трудовой этики
Не впадая в маразм социалистической уравниловки и насильственного вменения смысла хозяйственной активности граждан свободной России, можно попытаться сформулировать русскую альтернативу путинскому кооперативу "Озеро" на основе модерного опыта совмещения экономической эффективности и национальной солидарности. Например, на следующих принципах:
- принцип "собственность обязывает" закреплён в статье 14, пункте 2 Основного закона ФРГ, откуда законодатель прямо выводит максиму: "Пользование ею должно одновременно служить общему благу."
- принцип "трудовая демократия": предприятия со значительным числом трудящихся должны интегрировать их представителей в менеджмент (автор этих строк был свидетелем выборов представителя трудового коллектива одного из цехов завода «Фольксваген» в Вольфсбурге);
- принцип "солидарность важнее эффективности" означает, что социально значимые услуги должны предоставляться всем гражданам независимо от ad hoc калькуляции затрат-прибыли т.д.
При желании этот список принципов новой русской трудовой этики можно было бы продолжить. Но главное и так понятно: экономическая деятельность русских людей должна стать в новой, постпутинской России важнейшей сферой реализации творческого потенциала нашего народа. Хозяйственная активность является в этом смысле критически значимой частью национальной культуры! Таким образом, говоря о будущем русском экономическом чуде после Путина, ставка должна делаться не на проходимцев, в любой момент готовых отчалить в Америку или Израиль, а на тех креативных соотечественниках, кто своим умом и трудом готов менять к лучшему нашу собственную страну. На тех, для кого именно Россия является не просто ландшафтом или источником ресурсов, но и абсолютной ценностью – Родиной географической, культурной и идентитарной, т.е. сообществом судьбы, которое не выбирают, но которое принимают.
Думаю, давно пришло время для широкой общественной дискуссии относительно направления и способов такого рода национализации экономического дискурса в РФ. Тем более это оправдано в преддверии избирательной кампании в Государственную Думу: даже несмотря на известные ограничения политических прав нелояльной части российского общества, Кремль не может игнорировать массовый демократический запрос на смену реального экономического курса, который невозможно нейтрализовать с помощью советской символической риторики в отношении людей труда. Такой дискуссии о русской трудовой этике, о реальной экономической, а не путинской символической реабилитации труда и о смысле предпринимательства как социально значимом творчестве наша нация давно заждалась. Без такого рода культурных смыслов все великолепные целевые показатели будущего роста российской экономики останутся лишь голой цифирью, приложимой хоть к Зимбабве.
Открытые вопросы
Во время дискуссии с коллегами у нас довольно быстро определился круг вопросов, которые носят принципиальный характер для реформирования сферы труда в постпутинскую эпоху. Все они так или иначе затрагивают тему национальной солидарности. Например:
- как найти баланс между справедливыми ожиданиями у граждан эффективной экономической политики правительства и широко распространённым дискурсом государственного патернализма;
- как политически легитимно и экономически эффективно решить проблему растущей дифференциации регионов по уровню жизни и доходам граждан;
- как при этом избежать завышенных социальных ожиданий у многих людей без серьёзной квалификации, образования и современных трудовых компетенций;
- как не допустить дальнейшей прекаризации трудовых отношений, когда работники лишены элементарных прав и вынуждены трудиться без всяких гарантий со стороны администрации и владельцев предприятий;
- как на национальном уровне выйти из порочной ситуации, когда даже наличие работы не гарантирует от бедности: ведь сейчас десятки миллионов наших сограждан получают за свою работу сущие копейки;
- как при этом решить проблему внутренней трудовой миграции, т.е. кто должен за кем следовать: русские труженики за открывающимися рабочими местами или новые рабочие места должны создаваться в регионах России с избыточными трудовыми ресурсами;
- насколько приемлема массовая вахтовизация труда в России, когда люди вынуждены на продолжительное время покидать места постоянного проживания, что порождает там негативные социальные эффекты, напоминающие обезлюдевшую Молдавию или Украину;
- каковы должны быть условия для внутренних трудовых мигрантов, чтобы русские не оказывались в положении среднеазиатских гастарбайтеров в собственной стране.
Можно лишь надеяться, что экономическая жизнь в новых политических условиях постпутинской России даст на эти вопросы общественно-приемлемые ответы. Нынешний политического режим персоналистской диктатуры В. Путина прекрасно освоил как квазисоветскую демагогию, так и избирательные практики социального патернализма. Сохранение нынешнего дискурса трудовых отношений работает лишь на воспроизводство путинского «застоя-2.0» с его гипер-огосударствленным капитализмом, нищими бюджетниками и черепашьими темпами экономического роста. В этом смысле дискуссия о труде как базовой категории описания современной русской национальной жизни явно перезрела.
