Как-то раз в дублинском отеле одна молодая женщина, возвращавшаяся поздно вечером с конференции, ехала в лифте с незнакомым мужчиной. Незнакомец пригласил её в свой номер на «чашечку кофе». Женщина отказалась. Мужчина не стал настаивать и вышел на своём этаже. Если бы в лифте ехала обычная женщина, на этом бы всё и закончилось. Но в лифте ехала Ребекка Уотсон – феминистская активистка. И возвращалась она с конгресса атеистов, на котором делала доклад о положении женщин в атеистическом движении. То, что другим показалось бы неудачным подкатом, Уотсон расценила как вопиющее проявление сексизма, о чём и написала у себя в блоге на следующий день.
В комментарии к посту Уотсон заявился Ричард Докинз – великий и ужасный гуру атеизма – который выступал на том же атеистическом конгрессе в Дублине, что и она. В ироничной манере Докинзпосетовал, что западные феминистки слишком много времени уделяют своим душевным травмам и слишком мало внимания обращают на положение мусульманских женщин, которым отрезают клитор, запрещают водить машины и выходить из дома без сопровождающего. В ответ на Докинза обрушился поток проклятий и оскорблений: да как он посмел усомниться в страданиях Уотсон и прочих чувствительных представительниц «женского гендера»?! В итоге «патриарх атеизма» пошёл на попятный и извинился. Но так и не усвоил преподанный ему урок политкорректности.
Вместо того, чтобы уняться и молчать в тряпочку, за десять лет, которые прошли с «лифтового скандала» (elevatorgate), Докинз успел наговорить ещё массу вещей, неприемлемых с точки зрения прогрессивной общественности. Например, в 2020 году он написал, что плохая репутация евгеники ещё не означает, что она не работает. Ну, выводят же скаковых лошадей или дойных коров – почему же тогда нельзя путем целенаправленных скрещиваний получить породу людей, наделённых определёнными физическими или духовными качествами? Докинз сразу же подчеркнул, что не предлагает делать это на практике, а говорит лишь о том, что моральную предосудительность какой-либо идеи нельзя путать с её научной несостоятельностью. Но этой оговорки никто не заметил – и все дружно принялись обвинять Докинза в расизме.
И вот на днях неугомонный дед выкинул очередной фортель в своём «Твиттере»: сравнил трансгендеров с Рэйчел Долезал – американской активисткой, которая выдавала себя за чернокожую. Для тех, кто не знает, вкратце расскажу эту феерическую историю. Родителями Долезал были обычные белые американцы, но ей повезло появиться на свет с копной густых курчавых волос, примерно как у нашего Ильи Варламова. В сочетании с сильным загаром этой прически оказалось достаточно, чтобы сойти за угнетённую афроамериканку. Долезал стала быстро продвигаться по карьерной лестнице и в конце концов возглавила Национальную ассоциацию содействия прогрессу цветного населения – крупную общественную организацию с бюджетом в десятки миллионов долларов. Когда её, наконец, разоблачили, Долезал заявила, что она, будучи белой по рождению, тем не менее идентифицирует себя как чернокожую, и её выбор необходимо принять.
На первый взгляд, с Долезал сложно поспорить. Если верить современным борцам с расизмом, раса, как и гендер – это социальный конструкт, а не врождённая особенность, раз и навсегда вшитая в нашу биологическую природу. Но раз так, то почему расу нельзя менять по своему усмотрению? Чем трансрасовые люди хуже трансгендерных? Почему мужчину, который объявил себя женщиной, мы должны воспринимать всерьёз, а белого, который объявил себя чернокожим, – нет? Это проблема отнюдь не высосана из пальца. Трансрасовых людей становится всё больше. Это неудивительно, ведь быть белым на Западе уже невыгодно – всё новые преференции и квоты, которые вводят для цветных, волей-неволей заставляют многих задумываться над сменой расы. Например, американская еврейка Джессика Краг сделала неплохую карьеру в Канзасском университете, выдавая себя за чернокожую пуэрториканку, а американка Хилария Болдуин, жена актёра Алека Болдуина, притворялась латинос, имитируя испанский акцент и на камеру «забывая» английские слова.
Тем не менее, сравнивать трансгендеров с людьми вроде Долезал или Краг считается недопустимым. «Это другое». Правда, никаких внятных объяснений, почему в свободном обществе человеку дозволено сменить пол, но не дозволено сменить расу, -- мне так и не встретилось. Вероятно, всё дело в опасениях, что ушлые трансрасовые личности подсуетятся и займут все тёплые местечки, зарезервированные для «настоящих» меньшинств. Именно по этой причине многие феминистки старой закалки выступают против трансгендеров. Подумайте сами: ты много лет жила борьбой за права женщин, а тут вдруг пришёл какой-то мужик в женском платье и стал отбирать твой хлеб. Кому это понравится? Как бы то ни было, консенсус по поводу трансгендеров уже сложился, и все, кто против него выступают, должны подвергнуться публичной порке. Недавно это произошло с Джоан Роулинг. Ну, а сегодня случилось с Докинзом.
Американская гуманистическая ассоциация, раздосадованная твитом Докинза, со скандалом лишила его звания «Гуманист года», которого тот удостоился ещё в 1996 году. «За последние несколько лет Ричард Докинз под видом научных рассуждений допустил целый ряд уничижительных высказываний в адрес ущемлённых групп», - говорится в заявлении организации. Переводя на русский: Докинз слишком много себе позволял, и реплика о трансгендерах просто стала последней каплей. Конечно, Докинз распрекрасно обойдётся без титулов и наград – дедушка старенький, ему всё равно, и это все прекрасно понимают. Главным адресатом публичной кампании против Докинза, как и против многих других знаменитостей, являются менее известные общественные деятели. «Если они изваляли в смоле и перьях самого Докинза, то что же они сделают со мной?» - скажет себе какой-нибудь диссидентствующий публицист или телеведущий, и засунет свой язык в одно место. Вот так и создаётся видимость всеобщего согласия с прогрессивной повесткой.
Это очень поучительное зрелище -- наблюдать, как зубробизоны свободомыслия постепенно становятся изгоями в дивном новом мире. Эпоха уходит, ценности меняются, и вот уже вчерашний вольнодум выглядит ретроградом. Книга «Эгоистичный ген», которая сделала Докинза знаменитым, была опубликована в далёком 1976 году, незадолго до победы Маргарет Тэтчер. На смену послевоенному идеалу всеобщего благосостояния, который Докинз называл «противоестественным», пришёл неолиберализм, поставивший во главу угла свободную конкуренцию. Рассматривать социальные проблемы сквозь призму биологии в то время было модно. Консерваторы считали, что в обществе, как и в природе, действует естественный отбор, так что спасать убыточные предприятия или поддерживать неимущих -- это значит идти против эволюции. Апогеем этого подхода стала скандально известная книга Ричарда Хернстайна и Чарльза Мюррея «The Bell Curve» (1994), где утверждалось, что в проблемах бедняков и цветных надо винить не государство, а их собственные гены.
Но сейчас мир стремительно левеет. Когда речь заходит о человеке, ссылаться на наследственность и биологию считается неприличным. «Эгоистичные гены» тут больше не ко двору. Да и «новый атеизм» Докинза тоже во многом утратил новизну и актуальность. Сейчас в тренде не агрессивная и прямолинейная борьба с религией, а её медленное уничтожение изнутри. Зачем воевать с церковью, если ей можно навязать собственные ценности? Многие западные богословские факультеты уже включили в свою учебную программу квир-теологию и феминистскую теологию, которые развенчивают традиционное представление о всемогущем Боге-Творце как пережиток патриархального прошлого. Духовенство нетрадиционной ориентации и однополые браки уже давно стали нормой в некоторых лютеранских и англиканских церквях. Такое христианство всех устраивает – так что услуги Докинза на Западе больше не требуются. Мавр сделал своё дело, мавр может уходить.
