Угрозы США организовать проход своих боевых кораблей в Черное море еще больше раздули дискуссию вокруг ситуации с каналом «Стамбул» и письмом турецких адмиралов, опасающихся выхода Анкары из конвенции Монтре.
О строительстве канала стало известно еще десять лет назад: Тайип Реджеп Эрдоган, тогда еще премьер-министр, заявил о соответствующих планах накануне выборов 2011 года. Завершить строительство планировалось к 2023 году – к столетию Турецкой республики. Сам Эрдоган назвал проект «блистательным и безумным».
Интересно, что оппозиция с самого начала выступала против. Во-первых, он оказался весьма затратным (от 10 до 15 миллиардов долларов), и рентабельность его считается сомнительной. В разные годы назывались разные — от одного до восьми миллиардов долларов в год.
Тут стоит пояснить, что согласно конвенции Монтре, которая регулирует проход через существующие каналы в естественных проливах Босфор и Дарданеллы, Турция ничего с этого не имеет, довольствуясь лишь оплатой предоставляемых ей лоцманских и буксировочных услуг.
Никакие сборы или платы, иные чем те, взимание которых предусмотрено приложением 1 к настоящей Конвенции, не будут взыскиваться турецкими властями с этих судов при проходе их транзитом без остановки в одном из портов Проливов, гласит Статья 2.
Проход через новый канал будет регулироваться уже турецкими законами, конвенция Монтре на него распространяться не будет — об этом неоднократно заявлял сам Эрдоган. Нетрудно догадаться, что большинство судовладельцев будет предпочитать бесплатный Босфор, и трудно придумать, чем Анкара могла бы замотивировать их выбрать платный вариант. Если только в Босфоре не случится чего-то подобного недавнему происшествию в Суэцком канале, однако вероятность такого там намного ниже. Если только сама Турция не затопит там чего-нибудь специально, чтобы не оставить выбора желающим попасть в Черное море из Мраморного и наоборот. Но это все же из разряда конспирологии.
Так или иначе сомнительная рентабельность (многие эксперты считают, что этот канал не окупится в обозримом будущем) делает сомнительными и сами перспективы его постройки. Стоит отметить, что канал планировалось построить к 2023 году, но до сих пор даже не проведен тендер, так что сроки уже в прошлом году были сдвинуты минимум на 2-3 года и это, судя по всему, не предел. Ряд экспертов считает, что проект так и останется «пиар-проектом» Эрдогана, и полностью не буде реализован никогда.
Впрочем, инцидент с Ever Given, безусловно, добавит сторонникам канала козырей. Министр транспорта и инфраструктуры Турции Адиль Караисмайлоглу заявил в самом конце марта, что строительство канала должно начаться в самом ближайшем будущем. В каком — не уточняется.
Турецкая оппозиция выступает против канала еще и по экологическим причинам — он пройдет через пресноводные водоемы, которые питают водой Стамбул, в котором могут начаться проблемы с водоснабжением. Более того, западная часть города, по сути, превращается в остров, что увеличивает риски землетрясений. Именно поэтому одним из наиболее яростных противников проекта выступает мэр Стамбула — Экрем Имамоглу, которого считают еще и возможным соперником Эрдогана на выборах.
Тем не менее, большинство экспертов сходится во мнении, что новый канал поможет увеличить влияние Турции. Эрдоган, судя по всему, хочет превратить страну в крупнейший в регионе инфраструктурный хаб (это же касается и стремления замкнуть на себя максимальное количество газопроводов — но это тема для отдельного разговора), что поможет ей, используя географическое положение, многократно поднять геополитический статус.
При этом, некоторые эксперты считают, что весь этот скандал с письмом от адмиралов мог быть искусственно раздут самим Эрдоганом, который хочет таким образом привлечь инвесторов в проект. В первую очередь, это может и должно заинтересовать американцев, которые давно мечтают попадать в Черное море в обход конвенции Монтре, и разговоры о перспективах выхода из нее могут подогреть их интерес.
Настораживает и тот факт, что против проекта выступили те адмиралы, которые в ходе попытки военного переворота в 2016-м остались верны президенту. И то, что арестованы были лишь 10 человек из 103. Сегодня турецкие СМИ пишут, что Эрдоган заранее знал о том, что такое письмо будет опубликовано, и, если это так — тоже навевает сомнения.
Наконец, шумиха выгодна правящей партии для отвлечения внимания общества от других проблем…
Впрочем, нам, в России вряд ли интересны внутритурецкие разборки, равно, как и экономическая выгода от реализации проекта (если, конечно, Россия не захочет поучаствовать в его строительстве). Нас, конечно, может беспокоить экология, как этот канал может в общем повлиять на Черное море. Но гораздо больше Россию должен волновать военно-политический аспект проблемы, на который, собственно говоря, и обращают внимание турецкие адмиралы, убежденный в том, что дело идет к выходу из Турции из конвенции Монтре.
Начнем с нового канала. В декабре 2019 года Эрдоган заявил, что морское сообщение через него не будет подпадать под действие конвенции Монтрё.
«Стамбульский канал не имеет отношения к конвенции Монтрё. Мы проектируем новый канал как альтернативу для морского сообщения через Босфор. Только за последние два года на Босфоре произошла 41 авария с судами. Да и нельзя забывать катастрофы прошлого».
Напомню, конвенция Монтрё действительно касается только Босфора и Дарданелл. Возможно, если бы ее авторы предвидели, что в будущем могут появиться альтернативные проливы, они бы распространили ее действие НА ЛЮБЫЕ каналы, соединяющие Черное, Мраморное и Средиземное моря. Но тогда, видимо, ничего такого никому и в голову не приходило, потому конвенция регулирует проход через имевшиеся на тот момент природные проливы.
Думаю, не стоит напоминать, что проливы всегда были камнем преткновения между Москвой и Стамбулом, и борьба за контроль над ними, была одной из главных причин всех русско-турецких войн (напомню, их было десять, не считая столкновений в ходе Крымской и Первой мировой), наряду с борьбой за территории. Отобрать у турок проливы и Константинополь — это была идея фикс у многих российских правительств, однако во времена существования Османской империи это не представлялось возможным.
Первая мировая война лишила Турцию контроля над проливами, однако конвенция, принятая в 1936 году в швейцарском Монтре, фактически возвращала ей контроль над ними, но с рядом оговорок. В частности, Турция никак не могла ограничивать движение торговых судов. Что же касается военных кораблей, то в отношение причерноморских государств (а таковых на тот момент, кроме нее было еще три: Болгария, Румыния и СССР) она также не могла предпринимать никаких ограничительных мер. А вот корабли нечерноморских государств уже попадали под жесткое действие конвенции: общий тоннаж их не мог превышать 30 тысяч тонн (допускалось увеличение до 45 тысяч), а сроки пребывания в Черном море — 21 дня.
Таким образом, конвенция играла больше на руку России, которая могла быть уверена, что в случае конфликта третьи страны со своими флотами в Черное море не сунутся на помощь той же Турции, как это было в Крымскую войну. Во-первых, ограничено было время пребывания кораблей нечерноморских стран, а во-вторых, стандарты прохода через проливы исключали появление в Черном море американского авианосца или подводной лодки, что после вступления Турции в НАТО, стало еще актуальнее.
Если на новый канал не распространяются требования конвенции Монтре, то Турция может запустить в Черное море все что угодно — по своему усмотрению, и это многократно увеличивает риски для России.
Но тут есть два важных момента. Во-первых, чтобы попасть в Мраморное море из Средиземного и проследовать через новый канал, НАТОвским судам придется пройти через Дарданеллы, а на него правила конвенции как раз вполне распространяются. Так что для беспрепятственного провода в Черное море чего-либо, ограниченного правилами Монтре, туркам (или американцам —ведь им это больше нужно) придется рыть второй канал — для обхода Дарданелл. Учитывая скорость, с которой продвигается строительство первого, это может занять еще десятилетие и не одно.
А, во-вторых, конвенция Монтрё — двухслойная. Помимо использования проливов, она регулирует и сам статус Черного моря.
«Какова бы ни была цель их пребывания в Черном море, военные корабли неприбрежных Держав не могут оставаться там более двадцати одного дня», — гласит часть вторая статьи 18.
То есть, какими бы способами корабли не попадали в Черное море, хоть через Босфор и Дарданеллы, хоть через рукотворные каналы, или если их бурлаки по суше перетащили, или ангелы по воздуху перенесли. Закон один для всех!
Таким образом, единственный вариант сделать возможным беспрепятственный проход и неограниченное пребывание в Черном море полноценного американского флота — отмена конвенции Монтре или выход из не Турции, что равнозначно.
Впрочем, турецкие власти утверждают, что выходить из конвенции не собираются.
Однако сам Эрдоган скорее запутал, чем внес ясности в этот вопрос.
«Если цель состоит в том, чтобы внести свой вклад в дискуссию о Конвенции Монтрё, нет смысла в публикации каких-либо документов, стоит дать возможность высказать свое мнение академическим кругам. Мы не пытаемся, и даже не думаем выходить из конвенции Монтрё. Но если эта потребность возникнет в будущем, мы не постесняемся пересмотреть любой договор, противоречащий нашим интересам», — заявил он недавно по итогам заседания совета при президенте.
Понимай, как знаешь.
Другой вопрос, а допускает ли конвенция Монтрё выход из нее кого-либо, тем боле — страны, отвечающей за проливы — Турции?
В любом случае, определенные возможности дает размытость статьи 20 существующей конвенции, согласно которой Турция вправе — если считает ситуацию угрожающей для себя — регулировать режим проливов по своему усмотрению, в том числе разрешать военным кораблям нечерноморских держав находиться в акватории неограниченное время.
Надо понимать, что решение о том, можно ли расценивать ситуацию как угрожающую — также остается на усмотрение Турции. И тут толкования могут быть самыми широкими.
Кроме того, конвенция подразумевает, что Анкара может и закрыть проливы для всех в военное время или, когда ей угрожала агрессия. Опять же, кто и как будет решать, если ли угроза? Наконец, согласно пятой статьей НАТО, в случае нападения на одну из стран блока остальные обязаны за нее вступиться. Т.е. в случае конфликта Москвы с условной Литвой, Турция может оказаться формально в состоянии войны с Россией, не будучи в нем фактически. Иными словами, лазеек у Турции может быть множество.
Другой вопрос, что сегодняшние военные средства позволяют разблокировать каналы одним залпом, точно так же, как и заблокировать их, затопив там что-нибудь. Наконец, в крайнем случае, как говорил Андрей Громыко, мы можем создать новый канал на месте Стамбула. Но это действительно крайний случай, хотелось бы, чтоб до такого не дошло.
Все же сомнительно, что Турция пойдет на выход из конвенции, которая позволяет ей быть хозяйкой положения и диктовать условия как Москве, так и Вашингтону. И судя по всему строительство канала как раз направлено на создание рычага воздействия на обе стороны. тем более, что отношения Анкары и Вашингтона сейчас на самом низком уровне за все время их союзнических обязательств.
С другой стороны, надо понимать, что Турция все же не готова отдаляться от США, да и сами Штаты не хотят терять ее: американская пресса ранее писала, что Джо Байден будет пытаться исправить «ошибки» Трампа, в том числе, приведшие к сближению Москвы и Анкары. В условиях ужесточения противостояния с Россией, в том числе, заключающегося в нагнетании военной напряженности, в том числе, на Черном море, Турция начинает играть важнейшую роль для Штатов.
На днях немецкое издание Deutsche Wirtschafts Nachrichten написало, что США готовят неприятный для России сюрприз с Конвенцией Монтрё. Якобы американцы намереваются создать свой «Черноморский флот», что пока неосуществимо из-за конвенции. Издание напоминает, что Турция уже не раз (к примеру, в 2008-м году во время войны в Южной Осетии в акваторию Чёрного моря заходило американское военное судно с превышающим водоизмещением, а в феврале-марте 2014-го фрегат ВМС США Taylor провел в Чёрном море лишние 12 дней) шла на уступки союзникам, разрешая им дольше задерживаться в Черном море.
«Судя по всему, Турция сейчас в связи с растущим интересом НАТО к Черному морю уже больше не хочет придерживаться действующей на данный момент Конвенции Монтре, считают авторы. По их мнению, вполне вероятным будет являться то, что у Турции будет ключевая роль в ходе создания блоком НАТО своего «Черноморского флота».
Вопрос о том, насколько это реально, также остается открытым.
