Я бы хотела объяснить, почему пишу эту статью. Мой муж-диабетик пострадал от перепрофилирования клиник — уникальное отделение гнойной хирургии Видновской районной клинической больницы, где он наблюдался, было, как и вся больница, отдано под ковид. Отделение специализированное, там диабетикам спасали ноги от ампутации. Такой структуры больше нет в Подмосковье, и ещё вопрос, есть ли в России. Но подмосковный Минздрав цинично заявил, что любая другая хирургия (где предлагают только ампутацию) — полноценная замена специализированной, и перепрофилировал ВРКБ. Минздраву всё равно, отрежут вам ногу или сохранят; для него и то, и другое — равноценная медицинская помощь.
С тех пор как в России была официально объявлена пандемия коронавируса, властями страны и регионов внедрён перечень разнообразных мер. Нет смысла всё перечислять: это и необходимость получать разрешения для поездок, и безумный соцмониторинг, и обязательное ношение масок, перчаток, и перепрофилирование больниц — «новая нормальность» коснулась каждого.
Перепрофилирование под ковид уникальных лечебных учреждений — нередкое явление. Я с ужасом наблюдала, как Министерство здравоохранения громит всё то, чем следовало бы гордиться. Против переделки больниц в инфекционные бараки выступали и в Подмосковье, и в стране в целом: в Жуковском, в Златоусте, в Томске; да много где ещё. Но за нехватку коек и врачей-инфекционистов ответила не власть, а пациенты, страдающие неинфекционными болезнями — у них отобрали право на нормальное лечение. Пациенты упомянутой ВРКБ борьбу за гнойное отделение проиграли — по сей день оно работает только для тех, у кого есть ковид. Коллапс здравоохранения явно имеет системный характер: наверное, можно отбить у всероссийской коронавирусной администрации одну больницу, но она пожрёт другие, потому что для чиновников сегодня есть только одна болезнь, остальные запрещены.
Вот недавний случай: в Нижегородской области от последствий диабета скончалась женщина, которую госпитализировали в коронавирусную больницу и лечили от вируса. Резкое ухудшение, три дня комы и смерть пациентки, которой было всего 45 лет и которую, наверное, можно было спасти, если бы сотрудники больницы руководствовались здравым смыслом, а не впали в вирусное безумие.
Кроме пациентов, которые не могут получить лечение или получают не от того, чем болеют, есть ещё и их родственники; их в новых реалиях терзает один из самых тяжёлых стресс-факторов — неопределённость. Ведь если человек попал в больницу во время пандемии, то контроль ситуации со стороны его родных практически потерян. Что делать, если телефон близкого человека не отвечает? Получится ли дозвониться до отделения? Что, если поставлен неверный диагноз?
Недавно у моей знакомой случилась трагедия: дядю госпитализировали в чужом городе с инсультом. С ним была дочь, её на порог не пустили: коронавирус! В реанимации есть телефон, он не отвечал. У министерства здравоохранения региона есть аккаунт в Фейсбуке — чтобы имитировать открытость и публиковать официоз; общаться с обезумевшими от горя родственниками там не собирались. В итоге с лечащим врачом связались, что потребовало почти нечеловеческих усилий, а дядя умер от инсульта.
Честно говоря, многие медики (не только чиновники) не любят разговаривать с родственниками пациентов. Но ковидный режим выдал всем карт-бланш — больницы отгородились от семей пациентов, оставляя их жить в мире страха и сомнений.
Ещё весной 2020 года, когда система здравоохранения получила первые удары от собственных управленцев, общественность предупредила: первыми жертвами в той реальности, где оставили одну болезнь, ковид-19, станут онкологические больные. Так и случилось! Но если поначалу жертвы могли казаться случайным следствием «перенастройки системы» на пандемию, то сейчас перенастраивать, похоже, уже нечего. Так, в ноябре текущего года стало известно, что около шестидесяти онкологических больных в Ростове-на-Дону остались без терапии, потому что Городская больница № 7 была перепрофилирована.
Время от времени из реального мира, где люди не могут лечиться и умирают без медицинской помощи, прорываются особенно громкие жалобы и проклятья. На эти стенания государственная машина в разных её ипостасях даёт неизменный циничный ответ. Суть его в том, что, согласно всем регламентам и постановлениям, у нас якобы есть полноценная медицина.
В том же Ростове-на-Дону, например, страховщики (ОМС) благостно сообщали, что при перепрофилировании больниц лечащий врач предлагает больному пройти стационарное лечение в ином медицинском учреждении — «в соответствии с маршрутизацией оказания медицинской помощи». Всё это — отвратительное иезуитство. Правда же состоит в том, что многие лечебные заведения незаменимы, а маршрутизацию чиновники Минздрава составляли случайным образом, без учёта специализации стационаров.
Те же ростовские страховщики утверждали, что плановая медицинская помощь в полном объёме должна быть оказана в первую очередь пациентам с онкологическими, сердечно-сосудистыми, эндокринологическими заболеваниями, а также тем, кто находится на «искусственной почке» (диализе). Тогда почему ростовские больные раком крови остались без лечения? Как вышло, что женщина в Нижегородской области умерла от диабета? Ведь всем им была положена помощь в первую очередь?
Ещё весной 2020 года даже намёки на возможный отказ в плановом лечении вызывали возмущение — сейчас это лишь часть скучных будней. В начале ноябрябыла приостановлена плановая медицинская помощь в Новосибирской области. 14 октября власти Липецкой области официально заявили, что на две недели в регионебудет прекращено оказание плановой медицинской помощи в больницах и поликлиниках в связи с острой нехваткой кадров.
Интернет-форумы привычно откликнулись жуткими историями: в критической ситуации люди без коронавируса брошены без помощи. Вот одно из сообщений:
А государственная система выработала нехитрую пиар-стратегию, согласно которой вся вина за происходящее возлагается на население. «Причинами заболеваемости в сентябре и октябре стали, в основном, пренебрежение липчан масочным режимом, кожными антисептиками и социальным дистанцированием», — заявлено в материале, рассказывающем о заседании оперштаба заместителя главного государственного санитарного врача Липецкой области. Вот так. Не недостаток инфекционистов и инфекционных больниц, не управленческие провалы — нет, виноваты липчане! Избавиться бы от них, ведь только пакостят липецкому здравоохранению, тогда бы и началась достойная жизнь…
Становится ясно: сегодня нет того святого предела, за который было бы страшно зайти. Вам сказали, что ваше плановое лечение подождёт? Значит, подождёт и ваше экстренное. Душераздирающий случай из Московской области:
Похожий случай: женщину 8 часов возили по больницам Подмосковья с подозрением на инсульт. Экспресс-тест на ковид показал отрицательный результат, но скорую с пациенткой, у которой было критически высокое кровяное давление, зачем-то отправили в Видное. 3а 127 километров! Правда, видновская больница давным-давно ковидная, но распределительный центр этого почему-то не знал — конечно, пациентку там не приняли. Подмосковное здравоохранение поглумилось не только над больной, но и над собственной скорой помощью, заставив её 8 часов колесить по Подмосковью с пациенткой, которая могла умереть в машине в любую минуту.
Конечно, если так относиться к медицинскому персоналу, его не будет хватать. Сначала измываетесь над своими специалистами, потом они бегут от вас, как от чумы, и вы начинаете массово завозить врачей из-за рубежа. Прекрасная стратегия!
Подмосковный медицинский телеграм-чат и форумы заполнены жалобами на неоказание медицинской помощи. В одной из местных амбулаторий три месяца нет постоянного педиатра, а потому нет возможности записать ребёнка на УЗИ. Пациент с онкологией не может получить направление на анализы, необходимые для проведения химиотерапии, потому что у терапевтов нет приёма. К женщине с давлением 190 на 110 скорая просто не приехала, пришлось знакомому на следующее утро везти её в Москву. 30-летний мужчина дома мучается почечной коликой, но у него нет ковида, поэтому российское здравоохранение не для него. Люди не могут записаться к гастроэнтерологу, детскому стоматологу, невропатологу, нефрологу... Человек с подозрением на опухоль головного мозга не может пройти МРТ, потому что аппарат сломан. Четырёхмесячный ребёнок практически с рождения ждёт скрининговое УЗИ. В анализах крови отказывают из-за нехватки пробирок!
Понятно, что на каждого пожаловавшегося приходится множество людей, которые после отказа в помощи молчат: либо пытаются решить проблему самостоятельно, либо отчаиваются. Не пишут жалобы в инстанции; для этого всё-таки нужно время, силы, правовая грамотность и определённый характер. Последствия же отношения к «нековидным» заболеваниям налицо: «Медиазона», изучив данные Росстата по смертности, пришла к выводу, что с апреля по октябрь 2020 года в России умерло на 120 000 человек больше, чем в среднем за этот период в последние пять лет. При этом, согласно официальной статистике Роспотребнадзора, от коронавирусной инфекции за это время умерли около 20 000... по другой методике -- 55 000. А от чего умерли ещё 100 или 65 000 человек? От отсутствия плановой и экстренной медицинской помощи? От нарастающей бедности? От тщательно культивируемого психоза? От чего?
Однажды у хорошего сетевого автора, пишущего на криминальные темы, я нашла нетривиальную мысль. Он писал, что люди, оказавшиеся один на один с убийцей, часто лишают себя последней возможности спастись, потому что не могут допустить действительно страшную мысль: сейчас их будут убивать.
Не так ли и всё наше общество цепляется за иллюзии, не будучи готовым признать: лечить нас не собираются, это право у нас уже отнято, и всерьёз его никто рассматривать не станет? Право получать медицинскую помощь — элементарное, оплаченное нашими налогами, записанное в Конституции, — придётся требовать, выцарапывать, вытаскивать у фокусников, в шляпе которых пропадает всё то, что ещё не так давно принадлежало нам и что мы опрометчиво выпустили из рук…
