Большинство экспертов сходится на том, что наиболее пассионарная фаза народного протеста в Беларуси все же выдохлась. Ее пик пришелся на 14-16 августа – дни, когда люди узнали из заработавшего Интернета о том, что творилось 10-12 августа на Окрестина, а Телеграм-каналы подавали повестку наиболее агрессивно. Это были дни забастовок, массовых акций протеста у гостелевидения, дни «цепей солидарности» на улицах и массового гудения машин. 16 августа гигантская толпа под бело-красно-белыми флагами заполонила собой Минск, не встречая никакого сопротивления со стороны сил правопорядка. Молчание власти подхлестывало эйфорию протестующих, и действительно, в те дни можно было подумать, что режим Лукашенко пал, тем более что 17 августа был создан Координационный совет по трансферу власти, куда наряду с буревестником новой революции Марией Колесниковой вошли такие узнаваемые в Беларуси лица, как Светлана Алексиевич (в роли свадебного генерала) и Павел Латушко.
Однако на следующей неделе власть явно опомнилась и пошла в ответную атаку. 17 августа Лукашенко появился перед рабочими Минского завода колесных тягачей, не испугавшись криков «Уходи» в лицо, а с 19-го в Беларуси началось «закручивание гаек». Выразилось это прежде всего в усилении идеологической работы – телеэкран заполонили ролики, смонтированные из кадров майданной Украины, и разъяснения, что протесты координируются из-за рубежа, а в ответ на митинги под бело-красно-белыми знаменами начали собираться проправительственные, под государственными красно-зелеными. Против членов Координационного совета было возбуждено уголовное дело, в конце августа их вызывали в Следственный комитет в качестве свидетелей. Одновременно начался заход с другой стороны: в госСМИ начались разговоры (очень робкие) на тему необходимости общенационального диалога, хотя бы минимальных реформ – понятно, без покушений на личность и полномочия Лукашенко.
Однако такими полумерами сбить волну не удалось, тем более что и главные поджигатели протестов, Телеграм-каналы, никуда не делись и не расслаблялись – инструкции для протестующих выкладываются исправно. Гигантские воскресные марши, собирающие минимум по 100 тысяч человек, стали традиционными, и требования на них выдвигаются те же, что и раньше – отставка президента, суд над виновными в насилии, новые выборы. 23 и 30 августа Лукашенко появлялся на публике с автоматом, в город была введена военная техника – БТРы и БМП, музей Великой Отечественной войны охраняла не милиция, а армия. Слава Богу, эскалации тогда не произошло, но обстановка была крайне напряженной – протестующие и цепь охраны стояли напротив друг друга довольно долго.
Кроме того, протесты продолжились и в будни, причем они начали мутировать в труднопонимаемые властями формы. Забастовки понемногу исчезли из новостных лент, зато появились женский (28 августа, 4 сентября) и студенческий (1 сентября) марши, многочисленные карнавальные формы протеста, напоминающие Париж 1968 года, – шутовские подарки Лукашенко на его день рождения, пародии на ОМОН (парни в балаклавах с надписями «комон»), песенные акции. В начале сентября особенно популярной стала самоорганизация дворов и домов, заселенных преимущественно молодыми людьми, — они вывешивают на фасадах большие БЧБ-флаги, которые иногда успешно, иногда нет, пытается снять МЧС, а по вечерам танцуют, поют и угощают друг друга едой.
Рубеж месяцев ознаменовался небольшой сенсацией в стане Координационного совета: 31 августа Колесникова объявила о создании партии «Вместе», что вызвало отповедь Тихановской 1 сентября. Однако, как показали дальнейшие события, никаких особенных последствий эти события, которые многие поторопились объявить расколом, не имели.
К началу сентября стало понятно, что белорусская ситуация окончательно зашла в тупик. Вялые вбросы про общенациональный диалог не находят ответа ни у власти, ни у так называемой оппозиции («так называемой», потому что сейчас это слово в Беларуси фактически утратило смысл). Власть стоит на том, что ее оппоненты – уголовные преступники, оппоненты – на том, что Лукашенко узурпировал власть и должен ответить по закону за свои преступления. В общем, примерно как разногласия Троцкого со Сталиным по земельному вопросу: оба хотели, чтобы его оппонент лежал в земле. Понятно, что такая ситуация не может быть вечной. И, похоже, последние протестные тренды показали, в каком направлении ситуация может развиваться в дальнейшем.
Во-первых, события 6-8 сентября показали, что власть намерена обострить ситуацию со своей стороны. Воскресный марш 6 сентября, в отличие от двух предыдущих, закончился жесткими задержаниями – людей вновь били в центре города, силовики вдребезги разнесли дверь кафе, в котором думали укрыться протестующие. Это был серьезный сигнал о том, что обвинений в применении силы власть не боится, «распускать сопли» не намерена и судить кого бы то ни было из «своих» за превышение власти тоже вряд ли будет.
Во-вторых, в начале сентября были нанесены серьезные удары по Координационному совету. 2 сентября выехал из Беларуси Павел Латушко (правда, заявил, что намерен вернуться, но в таком случае нет сомнений, что он будет тут же задержан), утром 7-го на улице задержали Колесникову (в ночь на 8-е задержана при попытке выехать в Украину). Таким образом, КС фактически лишился своих «лиц», знаковых фигур, которые могли бы транслировать антиправительственную повестку на массы и тем более вести их за собой во время уличных протестов. Тем самым власть устранила свой единственный более-менее оформленный «противовес» и теперь вправе задать вопрос: хотите диалога? А с кем диалог-то, нет же никого?..
И в-третьих, отчасти под воздействием этих факторов, отчасти согласно сценарию западных кураторов, белорусский протест начал мало-помалу приобретать все более националистическую и агрессивную окраску. Бело-красно-белая символика была мгновенно подхвачена им еще в самом начале и сейчас полностью господствует на улице, выполняя роль красного флага в 1917-м, и националистический гимн «Магутны Божа» быстро вытеснил русскоязычную «Перемен» из плэй-листа. Однако в начале сентября на улице появились антироссийские лозунги, которых раньше не было. Появились и флаги Евросоюза, и «радужная» ЛГБТ-символика. Конечно, пока что в мизерном количестве – но прежде этого не было вообще. Усилилась и роль белорусского языка в протестах – если на ранней стадии полностью доминировал русский, то теперь в лозунгах и речевках все чаще употребляется белорусский, а главные претензии к Колесниковой были по поводу того, почему свою партию она посмела назвать «Вместе», а не «Разам». Опять-таки, пока преувеличивать значение этих фактов не стоит – демонстранты, говорящие по-русски и по-белорусски, идут рядом и не ссорятся из-за этого. Но меняющаяся атмосфера, «воздух времени» — налицо.
Более того, каждый воскресный марш показывает, как повышается градус противостояния демонстрантов и власти. Если 28 августа толпа просто стояла перед цепью охранников Дворца Независимости, то 30-го уже придвинулась к ней вплотную, а 6 сентября Телеграм-каналы деловито советовали окружать дворец («брать в мирное кольцо»), люди разрисовывали спецтехнику лозунгами, а в них распыляли перцовый газ. Избиения и задержания вечером 6 сентября ситуацию только накалили. И недаром сейчас в Телеграм-каналах основной тренд – создание дружин народной самообороны.
Отдельно стоит упомянуть внешний фактор белорусской ситуации. Вброс о якобы скором введении единой российско-белорусской валюты, сведения о переговорах Лукашенко с Путиным в Москве – все это существенно подогревает именно антироссийскую (пока небольшую) составляющую протестов. И не исключено, что основным трендом в середине сентября станет именно она. А это может сыграть с властью недобрую шутку – новость о какой бы то ни было интеграции в нынешнем положении сыграет роль красной тряпки для разъяренного быка, и лозунг «Сметем диктатора, пока он не сдал нашу независимость» может мгновенно стать главным. Это чревато хаосом и полноценным гражданским конфликтом с последующей перспективой ввода миротворческих сил как со стороны России, так и ЕС.
Словом, в ближайшее время белорусская ситуация так или иначе выйдет на новый уровень, и скорее всего, к сожалению, — силовой. Слишком много накопилось неразрешимых факторов, слишком слабы голоса сторонников мирного диалога, слишком велико нежелание действующей власти быстро исправлять наделанные ею ошибки и слишком усердно подогреваются настроения с обеих сторон, чтобы страна замирилась путем общенационального круглого стола либо международного посредничества.
К тому же стремительно приближается еще одно «время Ч» — день инаугурации президента. Точная ее дата пока неясна, но по законодательству она должна состояться не позднее 9 октября. А это значит, что до этой даты действующая власть намерена взять ситуацию под контроль полностью – чтобы по крайней мере внешняя картинка событий выглядела «спокойной».
