Феномен коллекционера

Разумеется, нам приходилось иметь дело с коллекционерами.  Попытаюсь в общих чертах описать этот феномен.
Настоящий коллекционер – это всегда человек со странностями. Обратимся к авторитетным источникам.

 

Например: «Синдром Диогена … — психическое расстройство, характерными чертами которого являются … склонность к накоплению и собиранию всякой всячины (патологическое накопительство) и отсутствие стыда (!)… Предположительно, возникновение нарушений в психике связано с нарушением в работе лобной доли мозга.»

Многие из нас в детстве старательно собирали марки, открытки, значки, монеты, даже обыкновенные фантики от конфет. С возрастом эта страсть у одних проходит, у других же перерастает в серьезное увлечение. Где та грань, за которой безобидное и вполне естественное желание чем-то обладать переходит в болезнь, до сих пор не ясно.

И наконец, из психологической энциклопедии мы узнаем, что такой тип личности относится к эпилептоидно - акцентуированным. Признаки: «склонность к злобно-тоскливому настроению (дисфория), с накапливающейся агрессией, проявляемой в виде приступов ярости и гнева (иногда с элементами жестокости); конфликтность, вязкость мышления». 

Наконец, по Фрейду коллекционеры - это люди с «анальной фиксацией». «Зачастую требование родителей: «Сейчас же сходи на горшок», вызывает протест у ребенка и   формирует анально – удерживающий тип личности. Такие взрослые необычайно упрямы, скупы, методичны и пунктуальны. Им очень сложно переносить беспорядок, неразбериху, неопределенность».

Разумеется, не все коллекционеры соответствуют вышеприведенному описанию и степень их психопатологии различна. Итак, тип личности страстного коллекционера: скрупулезная, доходящая до абсурда дотошность, скупость, неконтролируемая потребность собирать все подряд, завышенная оценка значения денег и отсутствие стыда. 

Попытаемся проиллюстрировать феномен коллекционера, как субъекта, на конкретном примере. Недавно в Москве открылась выставка «Выбор Костаки». Из анонса выставки узнаем : «Новый проект Музея AZ посвящён Георгию Костаки (1913 -1990) — легендарному коллекционеру, собравшему и открывшему России и миру работы мастеров первого русского авангарда,  …Он был вынужден покинуть Советский Союз в 1977 году, но большую часть своей грандиозной коллекции оставил на родине, подарил Третьяковской галерее, музею имени Андрея Рублева, музею-заповеднику «Царицыно». В 2013 году дочь Георгия Костаки, Алики, подарила Музею AZ более 600 работ Анатолия Зверева. «Выбор Костаки» - это не только дань памяти и уважения замечательному коллекционеру, но и попытка разгадать тайну его уникальной способности увидеть талант и даже гений в произведении никому неизвестного или давно умершего и всеми забытого художника…». Подчеркнуто то, что не может не вызывать большие сомнения. Попробуем разобраться в этом фонтане славословия.

Выставкой «Выбор Костаки» на деле оказался 50-минутный фильм о великом и гениальном коллекционере… по словам его друзей, наперебой горячо уверявших зрителя, что шофер с образованием в 7 классов имел «уникальную способность увидеть талант и даже гений в произведениях…».

Все бывает в этом мире. Но обычно, чтобы открыть «России и миру работы мастеров…» надо очень много учиться и много трудиться, накапливая необходимый опыт. А может бывают такие чудеса?

Георгий Дионисович Костаки по прозвищу «Грек» - родился греческим подданным в Российской империи в семье греческого происхождения. Родился в России греческим подданым? Время тогда было другое, не совсем понятное сегодня. Но мы же помним, что отец Остапа Ибрагимовича Бендера был турецкоподданный.  Значит такое бывало.  

С младых ногтей Георгий Костаки «собирал старых голландцев, фарфор, русское серебро, ковры, ткани» и многое другое, короче, он был фанатичным коллекционером всего на свете.   

«В 1930-е годы Георгий Костаки, проучившийся в школе только семь классов, поступает на работу шофёром в греческое посольство. Возил дипломатов в антикварные магазины и постепенно сам втянулся в коллекционирование» - это официальная версия. (Мог ли в то время шофёр посольства не быть аффилированным со спецслужбами СССР? Мы, конечно, верим в чудеса, но не до такой степени). Попробуем разобраться – как собиратель всего на свете вдруг проникся любовью именно к русскому авангарду.  

Одним из первых, кто проявил профессиональный интерес к картинам русского авангарда был Алфред Барр (1902 - 1981) - первый директор Музея современного искусства (Museum of Modern Art, сокр. MoMA) — одного из лучших музеев современного искусства в мире. «Автор термина «абстрактный экспрессионизм», который в 1929 впервые применил к творчеству В.В. Кандинского. Интуиция, невероятная осведомлённость и умение отделять «зёрна от плевел» помогли Барру стать одной из наиболее влиятельных фигур в сфере современного искусства».  

В начале 1928-го года, Барр посетил Москву и Ленинград. Интересное было время: Троцкий выслан в Алма-Ату, аресты оппозиционеров, Сталин набирает силу, идет ликвидация НЭПа, грядет первая пятилетка, а Малевич горько сожалеет, что вернулся в СССР из Берлина.

  
Барр с удивлением увидел, что лучшие художники авангарда оставили живопись ради утилитарного и агитационного искусства. Не понимал американец суровую реальность того времени. Барр покупал картины и пересылал их в Америку под видом «технических материалов». Любопытная деталь: какие-то работы он тайно вывез в свёрнутом виде, спрятав их в свой зонтик. Этот человек очень хорошо понимал, что делает. Он был суперспециалистом, отлично разбирался в искусстве того времени и точно предвидел направления его развития. Это Барр, а не Костаки был обладателем «уникальной способности увидеть талант и даже гений в произведениях художника».

В середине 1950-х Барр снова приезжал в Москву, где встречался с Г.Д.Костаки. Но совсем не Барру Костаки был обязан своим интересом к русскому авангарду, а конфиденту Барра – жене канадского дипломата.

С 1942 года Костаки работает уже в посольстве Канады шофером и завхозом.  (Пошел на повышение по месту основной службы в органах!) А в середине 50- ых наш старый знакомец Алфред Барр находит, наконец, доверенное лицо для закупки картин в Москве. Этим агентом Барра стала жена одного из канадских дипломатов, русская по происхождению, с отличным русским языком. Барр инструктирует ее и налаживает постоянную связь. А Георгий Костаки, по счастливому стечению обстоятельств, становится её бессменным шофером и помощником в поисках шедевров.  Как ни удивительно, но шофер с семью классами оказался удачливым бизнесменом и авантюристом! Он интуитивно почувствовал инвестиционную перспективность русского авангарда.   А вскоре, будучи маниакальным собирателем, Костаки стал одним из главных скупщиков картин русского авангарда. 

«Костаки покупал Шагала за 15 рублей. Тогда это было в порядке вещей. Шагал никому не был нужен. Каждый день собиратели заглядывали в комиссионный. Картины стоили 15, 20 рублей. Я помню (рассказывает Николай Подзоров) на полу стояли штук пять классных Лентуловых по 30–60 рублей. По 800 рублей и дороже стоили Айвазовский, Левитан, школа Рубенса».

Где он брал деньги? Деньги для человека, работающего в посольстве Канады не могли быть проблемой. Это было время тотального дефицита. Невозможно было ничего купить, а тут завхоз посольства. Да еще канадского! У него другая проблема была - куда деньги девать при такой должности в таком месте работы. 

Кроме того, «дружба» с органами помогала Греку прикрывать махинации купли-продажи, уголовно наказуемые в СССР, но неизбежные при коллекционной деятельности. Да и во время Великой Отечественной Войны амплуа водителя и завхоза в иностранном посольстве куда предпочтительней окопной жизни.

После войны Костаки быстро подружился с ведущими коллекционерами Москвы и Ленинграда, которых в то время можно было по пальцам пересчитать.  

Сам Костаки в своих мемуарах так описал первый шаг к своему увлечению: «Как-то совершенно случайно попал я в одну московскую квартиру… Там я впервые увидел два или три холста авангардистов, один из них — Ольги Розановой… Работы произвели на меня сильнейшее впечатление. Потому что голландцы, которых я собирал, уже начали меня раздражать. Висят на стене тридцать картин, одинаковых по колориту, и разница только в сюжете…  И вот я купил картины авангардистов, принёс их домой и повесил рядом с голландцами. И было такое ощущение, что я жил в комнате с зашторенными окнами, а теперь они распахнулись и в них ворвалось солнце. С этого времени я решился расстаться со всем, что успел собрать, и приобретать только авангард. Произошло это в 1946 году».

Разумеется, ни Барра, ни жены канадского дипломата в этой легенде нет.  Гениальное прозрение! Аж в 1946! На десять лет раньше, чем на самом деле, чтобы исключить даже намек на своих истинных учителей. Но кто посмеет упрекнуть его?

Невероятная энергия и фанатичная увлечённость сделали Костаки самым популярным покупателем русского авангарда в СССР. А спрос, как известно, рождает предложение. Конечно, появились «Малевичи», изготовленные специально для Грека.  Костаки был энтузиастом без всякого образования, потому, увы, зачастую покупал и добротно изготовленные подделки. А кто не покупал? Кто бросит в него камень? 

«Весной 1977 года, пользуясь своими знакомствами в МИДе, Костаки добивается специального решения секретариата ЦК КПСС, согласно которого ему дают разрешение на выезд и вывоз коллекции при условии передачи ее части в пользу Третьяковской галереи, а собрания икон — Музею Андрея Рублева. Дележ начался в марте и продолжался до августа 1977 года».  

 

Совершенно уникальное событие в истории СССР. Беспрецедентное.  Обычно, когда какой -либо коллекционер хотел покинуть навсегда пределы нашей советской Родины, то отбирали у него всё подчистую. Недовольных могли и посадить заодно. Только для Костаки постелили «скатертью дорожку». А издевательская фраза «пользуясь своими знакомствами в МИДе, Костаки добивается…» должна нас убедить, что в МИДе решались все ключевые вопросы выезда и вывоза коллекций. В 1977 году Костаки эмигрировал в США. И почему вдруг грек эмигрировал в США, а не в родную Грецию?

Георгий Дионисович вспоминал: «Пришел Манин, заместитель директора Третьяковской галереи, и мы начали дележку… Надо сказать, что Манин оказался благороднейшим человеком. Порой у нас с ним доходило до спора. Он говорил: «Это, Георгий Дионисович, оставьте себе». А я в ответ: «Нет, это вы должны взять, потому что это — единственная вещь, и второй такой нет». Так было, например, с моим любимым рельефом «Пробегающий пейзаж» Клюна, который я просто обожал. Он воспроизведен на обложке большой книги — я знал, что этот Клюн — один-единственный и не хотел брать его с собой, настоял на том, чтобы музей оставил ее себе…» 

Костаки тоже оказался «благороднейшим человеком», хоть и был коллекционером: всё лучшее советским людям хотел оставить – чуть не драки доходило при дележке. Что же было на самом деле? Возможно, в то время в СССР никто не понимал ценности картин русского авангарда? Однако «еще в 1972 году американский бизнесмен «лучший друг СССР» Арманд Хаммер потребовал в обмен на своего сомнительного Гойю (это полотно он привез в дар СССР) одну из картин Малевича. Несмотря на распоряжение министра культуры, тогдашний директор Русского музея Пушкарев отдавать картину наотрез отказался, и тогда из Третьяковской галереи забрали «Динамический супрематизм» Малевича 1914 года». Значит советские специалисты того времени понимали истинную ценность этих работ. Нет сомнений, что и Костаки был в курсе этой операции своего коллеги по службе в органах - тов. Хаммера. Наверняка знал Костаки и о том, что полученный из Третьяковки «Супрематизм» Малевича Хаммер успешно продал в Британскую галерею Тейт за несколько миллионов долларов. Там она висит, кстати, и по сей день. Но другое дело офицеры спецслужб, от которых зависело решение о вывозе – для них это было однозначно «дегенеративное искусство» или «Entartete Kunst», как их учил еще тов. Гитлер.

Возможно, Костаки имел спецзадание от органов или от конкретных лиц, наделенных властью, по финансированию каких-то проектов на западе, а может быть лучшие свои картины Костаки вывез с помощью канадских дипломатов под видом «технических материалов», как когда-то его «сэнсей» А. Барр… можно только гадать, но «Третьяковке досталось 834 произведения — 142 живописных полотна и графика. Сумев по итогам, раздела сформировать две представительные коллекции, Костаки увез с собой значительное собрание: до раздела в его собрании было около 5 тысяч единиц». Еще раз подчеркнем абсолютную уникальность этого случая в истории СССР.

После смерти Костаки в 1990г. греческое государство выкупило часть коллекции за $40 млн и поместило её в Государственном музее современного искусства в Салониках.

Я ни в коем случае не хочу умалять заслуги Г.Д. Костаки. Более того, он заслужил памятник уже за то, что сохранил столько бесценных шедевров для потомства. Коллекция Костаки уникальна: такой подборки произведений русского авангарда нет ни в одном музее мира.
Теперь вернемся к анонсу выставки «Выбор Костаки» и подведем итоги. 

Не открывал Костаки «России и миру работы мастеров первого русского авангарда», он лишь интуитивно подражал Барру и его агенту из канадского посольства, которую он возил в качестве шофёра.

Не «был вынужден покинуть Советский Союз в 1977 году» Костаки, поскольку никто его не вынуждал. А кто мог его вынудить? Родные спецслужбы? Которым он верой и правдой столько лет?

Не «большую часть своей грандиозной коллекции оставил на родине», а очень даже меньшую. 834 оставил из 5000! Это одна шестая часть. А остальные почти четыре тысячи куда делись? 

Не «подарил Третьяковской галерее, музею имени Андрея Рублева, музею-заповеднику «Царицыно» ничего Костаки. Ему позволили вывести часть коллекции при условии, что он оставит лучшее музеям. Значит не подарил, а отобрали или заставили отдать. Другой вопрос – почему так мало отняли.

Не было никакой «тайны его уникальной способности увидеть талант и даже гений…». Не бывает таких чудес с профанами. У Костаки была лишь звериная интуиция и деловая жилка истинного грека.

Да - «В 2013 году дочь Георгия Костаки, Алики, подарила Музею AZ более 600 работ Анатолия Зверева». Так на Западе Зверев никогда не пользовался ни популярностью ни коммерческим спросом. И зачем ей Зверев при наличии огромной бесценной коллекции отца, скупавшего все на свете? Зато Алики получила горы различных преференций за акт неслыханной щедрости. (Художественные достоинства работ А. Зверева здесь не обсуждаются. Это другая тема.)

В завершение хотелось бы сказать пару добрых слов вообще о наследниках великих коллекционеров. Эти дети растут в атмосфере, как мы уже писали «…приступов ярости и гнева (иногда с элементами жестокости) скрупулезной, доходящей до абсурда дотошности, скупости…». Обычно дети коллекционеров не имеют свободы выбора своего жизненного пути – их сразу программируют на жизнь ради коллекции. Детей готовят к тому, что единственным смыслом их жизни будет служение гениальной коллекции великого предка. Примеров тому много. Но не все из детей коллекционеров становились простыми придатками к собраниям своих странных отцов. Самые способные, эксплуатируя память и имущество своих предков, умудрялись не только зарабатывать совсем неплохие деньги, но и получать удовольствие от своей деятельности.