Чаму беларусы сёньнья не размаўляюць на беларускай мове?» Глупый и стереотипный ответ, который дают на этот вопрос змагары, звучит так: «Нас стагодзьдзьямі русіфікавала спачатку Расейская імпэрыя, а пасьля СССР».
Первую часть этой мифологемы опровергнуть очень легко.
1) Когда белорусские земли входили в состав Российской империи в конце XVIII века, ничего «беларускамоўнага» там не было (кроме простого люда, разумеется). Все высшие сферы были тотально полонизированы, за весь XVIII век не напечатанони однойкниги на западнорусском (старобелорусском) языке — уникальный случай в Европе;
2) К концу существования Российской империи, как и при разделах Польши, на белорусском наречии говорило подавляющее большинство белорусов (по переписи 1897 года). Вопреки распространенному заблуждению, никакого запрета на беларускую мову в царской России не существовало.
Так когда же «русифицировали» белорусов при советах? Когда проводили в 1920-1930-х гг. насильственную «белорусизацию», вопреки мнению простых белорусов? А главное кто? Сталин?
Сталин-белорусизатор
Насильственная «белорусизация» началась в бытность Сталина наркомом по делам национальностей в начале 1920-х. В 1930-х она не «была прекращена», а попросту завершилась — нечего было «белорусизировать». Репрессии в отношении «нацыянальнай эліты» (кстати, сплошь коммунистической) не имеют никакого отношения к нашей теме. В 1937-1938 гг. одни коммунисты стреляли других коммунистов под одобрение третьих коммунистов. НКВД расстреливало условного Тодара Кляшторнага, а чекистам рукоплескали Янка Купала и Якуб Колас. На смену кляшторным шли новые беларускамоўныя паэты й пісьменнікі комсомольского призыва, а отнюдь не русскоязычные акулы пера (или как, по мнению сьвядомых, появились быкавы, бураўкіны, барадуліны и прочие гілевічы?). К моменту смерти вождя на мове преподавали в 95% школ, издавали 85% тиража книг, 74% тиража журналов, 71,5% газет. В угоду «белорусизации» полностью задавили образование нацменов. В 1945 году закрыли все литовские школы БССР, к концу 1940-х — все польские, а в 1952 году закрылась последняя украинская школа. Их заменяли белорусские (Маржала Т. Развіццё школьнай адукацыі ў БССР пад улывам партыйна-дзяржаўнай палітыкі 1950-х гг. // ARCHE, №10 (109), 2011. С.130-132).
Никакого курса на «русификацию» не было и близко: белорусскоязычных школ открывалось в 5,5 раз больше, чем русскоязычных (в 1952/53 учебном году — 121 и 22 соответственно;Маржала Т. Развіццё школьнай адукацыі ў БССР… С. 121).
«Но ведь… к концу советского периода русский язык стал доминировать в БССР». Вот. Это правда. Вопрос: как и почему это произошло? Всё просто: если при Ленине и Сталине проводилась директивная и насильственная «белорусизация», то с середины 1950-х годов языковая политика начала либерализироваться. В 1958 году родители получили официально закрепленное право выбирать язык обучения своих детей в школе (до этого им его попросту навязывали).
И когда людям предоставили возможность выбирать самим, советская диктатура мовы по сути рухнула за считанные годы. Белорусский народ сделал выбор в пользу СВОЕГО родного языка — русского (посвободнее вздохнули и национальные меньшинства: в 1957 году по требованию местного населения были открыты 8 школ с преподаванием литовского языка в Вороновском и Островецком районах Гродненской области).
Да, колхозники-нью-горожане не разговаривали на языке Пушкина, они употребляли «трасянку», белорусское наречие русского языка, как на Украине — малороссийское, а в Великороссии — великорусское (донские казаки ведь тоже совсем не на современном великом и могучем гутарили). Но когда переезжали в город, то перед ними вставал выбор: какой литературный язык выбрать? И белорусы выбрали свой, то бишь русский, а не мову (литературный вариант белорусского наречия русского языка, который в 1910-1920- гг. обильно снабдили полонизмами, идишизмами и заскорузлыми диалектизмами в политических целях — чтобы искусственно отдалить от общерусских лингвистических норм).
Как белорусы «русифицировали» школы
Обратимся к фактам. Сразу же после смерти Сталина, когда началась «оттепель» и, одновременно с ней, раскручивались процессы урбанизации, белорусы начали требовать перевода всего и вся на русский язык. Это были не традиционные для тех времён трафаретные «предложения трудящихся», а вполне внятные требования, которые не сказать чтобы сильно радовали власть предержащих.
В июне 1953 года полностью на мове прошел IV пленум ЦК КПБ. Критиковалось то, что высшее образование в БССР преимущественно русскоязычное, отмечались недочёты в работе системы образования. Выступил на пленуме министр просвещения Белорусской ССР Иван Ильюшин: «Няма чаго заплюшчваць вочы на той факт, што ў горадзе Мінску, у абласных цэнтрах і многіх раённых цэнтраху беларусаў(асабліва тых, што знаходзяцца на кіруючых пасадах)ёсць імкненне накіроўваць сваіх дзяцей вучыцца толькі ў рускую школу» (Маржала Т. Развіццё школьнай адукацыі ў БССР… С. 124. Первоисточник: НАРБ. Ф. 4-п, оп. 62, д. 324, л. 93).
Летом 1953 года секретарь Ленинского райкома КПБ г. Минска Л. Фёдорова на отчётно-избирательном партийном собрании в Министерстве связи БССР отмечала: «Сорамна жыць на Беларусі і не выпісваць беларускіх газет. Трэба паважаць Беларускую рэспубліку. Хто не ведае, трэба вывучаць беларускую мову». Но её не поддержали на собрании и один из участников Косов ответил: «Вы неправильно тут выступили и проводите такую политику, которую раньше проводил Зимянин. Вы заставляете выписывать белорусские газеты и изучать белорусский язык — это бериевщина». В продолжение дискуссии Фёдорова назвала в обращении к секретарю ЦК КПБ Горбунову выступление Косова «непартийным» (Мазец В. Тэндэнцыі дзяржаўнай нацыянальнай палітыкі ў БССР у 1950-я гады // ARCHE, №10 (109), 2011. С. 78. Первоисточник: НАРБ. Ф. 4-п, оп. 47, д. 427, л. 118).
Как видим, партийное руководство было не в восторге от «русификаторских» стремлений простыхбелорусов— партийных и беспартийных.
В августе 1955 года уже упомянутый Ильюшин в докладной записке на имя 2-го секретаря ЦК КПБ Николая Авхимовича и главы Совмина БССР Кирилла Мазурова писал, что в Минске из 54-х средних школ на мове учатся только в 8-ми. С каждым годом увеличивается количество русскоязычных, сокращается белорусскоязычных. «Больш за тое, Ільюшын падкрэсліваў, што самі бацькі адпраўляюць сваіх дзяцей менавіта ў рускія школы. У выніку апошнія значна перагружаны, а беларускамоўныя не маюць дастатковага кантынгенту вучняў. У аддзелы народнай адукацыі Мінска паступаюць вусныя і пісьмовыя заявы грамадзян з просьбай аб пераводзе беларускамоўных школ у рускамоўныя, аб адкрыцці рускіх класаў у беларускіх школах. Пры гэтым многія бацькі школьнікаў заявілі, што лічаць сябе беларусамі, але роднай мовай у іх з’яўляецца руская, і дзеля таго яны патрабуюць, каб іх дзеці былі залічаны менавіта ў рускія школы» (Маржала Т. Развіццё школьнай адукацыі ў БССР… С. 126. Первоисточник: Смілавіцкі Л.Л. З гісторыі нацыянальнай беларускай школы // Народная асвета. 1990. №11. С. 79-80).
Обратимся к стенограмме совещания директоров пединститутов, заведующих кафедрами языка и литературы, преподавателей языка и литературы школ города Минска, партийных и советских работников по вопросу обсуждения проекта постановления ЦК КПБ «Аб выкладанні беларускай і рускай мовы і літаратуры ў школе» 5 января 1957 года:
«Нам казалі, што ў нас беларускіх школ вельмі мала ў гарадах, асабліва ў цэнтры буйных гарадоў. Мы ведаем, што бацькі не жадаюць пасылаць дзяцей у гэтыя школы. Прыходзяць і проста бяруць у аблогу загадчыка райана…, каб не пасылаць сваіх дзяцей у беларускія школы, а толькі ў рускія… І неабходна вырашаць так, або каб беларуская мова была сродкам зносін у Беларусі для беларускай нацыі, або не настойваць на прымусовым павелічэнні колькасці беларускіх школ. Тут трэба грунтоўна падумаць…» (Мазец В. Тэндэнцыі дзяржаўнай нацыянальнай палітыкі… С. 71. Первоисточник: НАРБ. Ф. 4-п, оп. 17, д. 181, л. 35).
К стенограмме приложена справка о состоянии преподавания и качества знаний учащихся в школах Гродненской, Могилёвской областей и г. Минска:
«[Нередкими были случаи, когда в белорусские школы направляли учителей, которые] не справіліся з працай у іншых школах. Сярод шматлікіх настаўнікаў беларускіх школ існаваў такі цынічны выраз: «Калі нідзе няма працы, то хоць у беларускай школе працаваць».Агульнае стаўленне да беларускай школы — няўважліва-мэтанакіраванае. Масавай з’явай стаў той факт, што дзеці забяспечаных бацькоў, дзеці кіруючых работнікаў, беларускіх паэтаў і пісьменнікаў, супрацоўнікаў педінстытута і Акадэміі навук, настаўнікаў школ горада (нават беларускіх школ) вучацца ўсе ў рускіх школах, хоць жывуць у мікрараёнах беларускіх школ.Асабліва гэта адносіцца да беларускай школы №23″ (Там же, с. 72. Там же, л. 74).
Директор Славгородской средней (русской) школы Кавалерчик и заведующий Могилёвским облОНО Вдовенко в справке, представленной в Министерство образования БССР, рассказывали о следующих фактах:
«У пачатку навучальнага года бацькі часам самавольна прыводзяць сваіх дзяцей і садзяць за парты ў рускія школы. Яны кажуць пры гэтым: што,няўжо рускія школы створаны для сыноў і дачок адмысловага саслоўя? Чаму нашыя дзеці не могуць займацца ў рускіх школах?» (Там же, с. 72. Там же, лл. 145).
Когда в 1990-м обсуждался закон о языках, секретарь ЦК КПБ по идеологии А.Т. Кузьмин говорил: «В 1958 году в Минске было восемь белорусскоязычных школ. Когда же было введено правило, что родители определяют, на каком языке учить их детей, то мы получили заявления от родителей только четверых первоклассников с просьбой обучать их детей на белорусском языке. И все 8 школ с белорусским языком обучения сразу перешли на русский язык. Если мы сейчас примем такую редакцию, которую предлагает товарищ Петрович [о добровольности выбора языка обучения детей], весь этот закон теряет смысл».
Вдумайтесь! Восемь школ — сколько это первоклассников? Ну, допустим, один 1-й класс — 30 человек и в каждой школе по 3 параллели. Итого 90 первоклашек. Восемь школ — это 720 первоклассников, из них родители 4 (!) подали прошение об обучении на «роднай мове» или 0,5%! А ведь тогда классы были больше, чем сейчас, детей было больше.
Как отмечал лингвист, доктор филологических наук В.М. Алпатов: «Тем самым возникала парадоксальная на первый взгляд ситуация:многие национальные школы держались больше на поддержке сверху, иногда происходившей по инерции, тогда как снизу шло стремление к переходу на обучение на русском языке(не исключавшее изучения материнского языка в качестве предмета)» (Алпатов В.М. 150 языков и политика: 1917—1997. Социолингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства. М., 1997. С. 100).
Белорусы против «беларускамоўных» книг
В 1950-х годах для широких масс белорусских крестьян, переехавших в города, стал доступен книжный рынок. Начали формироваться семейные библиотеки, которые у многих сохранились до наших дней. Но белорусы не хотели читать книги на «роднай мове», не желали приобретать «беларускамоўныя творы» посредственного качества, предпочитая им шедевры мировой литературы.
Официозная газета «Літаратура і Мастацтва» упрекала Государственное издательство БССР во главе с Захаром Матузовым в слабой заинтересованности в издании книг белорусских писателей. Большая часть бумаги выделялась на выпуск «ходовой» переводной литературы на русском языке, таких книг, как «Кансуэла» Жоржа Санда, «Три мушкетёра» Дюма, «Красное и чёрное» Стендаля, «Ярмарка тщеславия» Теккерея, которые издавались стотысячными тиражами: «Установа, закліканая развіваць і ўзбагачваць нацыянальную літаратуру і культуру, ператвараецца ў камерцыйнае прадпрыемства» (Александровіч С. Запланаваныя прыбыткі і непадлічаныя страты // ЛіМ. 1956. 22 верасня. №39. С. 1).
Тираж белорусских оригинальных изданий снижался. Для прозаичных произведений составлял 5000 экз., для поэтических сборников — 2000 экз. Якуба Коласа «На росстанях» на мове не переиздавали, готовили переиздание на русском. Повесть-сказку Змитрока Бядули «Сярэбраная табакерка» издали в 1950-х гг. на русском 2 раза, 1 раз на литовском и ни одного раза на мове.
В большинстве случаев получалось, что не издательство определяло тираж белорусскоязычной литературы, а руководители книжной торговли «диктовали их издательству», руководствуясь «ганебнай тэорыяй, што беларуская кніга быццам «нехадавая»(Мазец В. Тэндэнцыі дзяржаўнай нацыянальнай палітыкі… С. 76-77).
По данным профессора Романа Мотульского, на пике сталинизма, в 1950 году, тираж книг и брошюр, издаваемых в БССР, на белорусском языке в 6 (!) раз превышал русскоязычный тираж. В 1985 году на заре перестройки ситуация поменялась диаметрально противоположным образом: русскоязычный тираж превышал белорусскоязычный в 10 раз.
Итоги
В результате предоставления людям свободы выбора беларускамоўная адукацыя, беларускамоўны друк и кнігавыдавецтва начали скукоживаться и выживали исключительно благодаря протекции, которая оказывалась партийными органами.
Быстрее всего белорусы ликвидировали беларускамоўнасьць в Западной Беларуси: там школ на мове практически не осталось к началу 1960-х годов (Маржала Т. Развіццё школьнай адукацыі ў БССР… С. 126).Напомню, что на этих территориях не проводилась насильственная советская «белорусизация» 1920-1930-х гг.
Если в 1958/59 учебном году 93,8% школ были белорусскоязычными, 5,8% русскоязычными и 0,4% двуязычными (Мазец В. Тэндэнцыі дзяржаўнай нацыянальнай палітыкі… С. 70. Первоисточник: Народное хозяйство Белорусской ССР. М., 1957. С. 285), то уже в 1970-х ситуация выглядела иначе. В 1972/73 учебном году 98% городских школьников учились в русскоязычных школах.
Оставалась ли возможность у национально-озабоченных родителей давать своим детям образование на «роднай мове»? Безусловно. В январе 2019 года на «Радыё Свабодзе» вышло интересное интервью с единственной минчанкой, получавшей в 1980-х гг. школьное образование на белорусском — Анастасией Лисицыной. Для одного человека в городе с населением 1,5 млн человек обеспечили индивидуальное обучение (хотя могли бы вполне резонно отказать и потребовать собрать хотя бы класс из 20 малышей). Показательно то, что одногодки Анастасии относились к ней как к изгою.
После распада СССР был короткий период, когда власть попыталась вновь навязать белорусам мову по опыту товарища Сталина, то есть насильно. Однако новая «белорусизация» закончилась, не успев толком начаться: президентские выборы 1994 года, референдумы 1995 и 1996 годов расставили все точки над i. Белорусы вновь подтвердили свой выбор в пользу русского языка. Ну, а адепты беларускамоўнай адукацыі и сегодня чувствуют себя, как в лихих 1950-х: брошенными и преданными. В подавляющем большинстве случаев даже полноценный класс собрать не могут для обучения на белорусском (в 535-тысячном Гомеле своих детей хотят обучать на мове 8 человек).
Наши соотечественники должны понять одну простую мысль: им нечего стыдиться того, что они «не размаўляюць на роднай мове». Размаўляюць. И эта мова — русский язык. Каламбур «беларус павінен размаўляць на беларускай мове» совершенно дурацкий и рассчитан на людей с низким IQ. Почему валлоны в Бельгии говорят на французском? Почему австралийцы, американцы, новозеландцы, канадцы говорят на английском? Почему австрийцы говорят на немецком? Почему тайваньцы используют китайский, киприоты греческий, а марокканцы — арабский? Это как-то мешает их суверенитету? Делает их ущербными? Конечно, нет.
