20 июня исполнилось 40 дней со дня смерти Константина Анатольевича Крылова. В этот день урна с его прахом была захоронена на московском Троекуровском кладбище.
О смерти выдающегося русского мыслителя мало что написали практически все рассчитанные на широкую аудиториюСМИ. Слишком велик и страшен в своей интеллектуальной мощи он был для кремлевско-либерального правящего конгломерата. Скупые новости, разве что в газете Коммерсантъ - сомнительного качества некролог.
Константин Крылов был уникальной личностью. Философ, публицист, политик, писатель-фантаст - в каждой из ипостасей он достигал выдающихся результатов.
Благодаря его публицистике слово «русский» лишилось негативного флера, навязанного либеральными «властителями дум». Благодаря основанному Константином Крыловым журналу «Вопросы национализма» национальная проблематика была возвращена в нейтральное поле научного дискурса.
Как писатель-фантаст выступающий под псевдонимом Михаил Харитонов, Крылов создал целый жанр русской, а возможно и мировой, социально-научной фантастики. Пользуясь жанром литературного произведения, он описывал механизмы и динамику развития общественно-социальных процессов.
Благодаря фантастике Михаила Харитонова во многом была показана квазиидеология позднесоветского сциентизма, вольными или невольными идеологами которой были, в меньшей степени, Ефремов, в большей – братья Стругацкие. Одним, написанным за 12 лет до Майдана-2014, рассказом «Маленькая жизнь Стюарта Кельвина Забужко» была буквальноуничтожена «украинская национальная идея» как в современном европофильском, так и«классическом» петлюро-бандеровском вариантах. Заодно было показано, какой социально-евгенический «рай» возникнет в итоге планетарной глобализации.
Но все же Константин Крылов останется в русской истории,прежде всего создателем системной идеологии русского национализма, по сути «русского апокалипсического прагматизма».
По своим взглядам Крылов был монархистом, при этом западником. Именно политико-социальное устройство западных псевдо- (необходимость этой приставки им осознавалось) демократий было для Крылова образцом.
При собственных монархических убеждениях, Константин Крылов допускал вариабельность российского госустройства. Всякого рода имперство, хоть неокоммунистическое, хоть евразийское ему было чуждо. Основной идеей нынешнего государственного строительства по Крылову должен стать прагматизм. Защита русских национальных интересов в контексте непосредственной, на данный временной период проблематики.
При этом Крылов понимал и старался донести до всех, что «временной лаг» национального выживания становится крайне малым. «Окно возможностей» сохранения России как особого культурного и государственно-политического образовании становится исчезающее малым.
Крылов-политик, как лидер так и не признанной властями Национально-демократической партии ставил целью создание организации дающей возможность высвободить или заново создать в «русском коллективном сознательном» рационально-прагматический идейный блок. Если его не задействовать, то никакие действия по сохранению России практического эффекта иметь не будут в принципе. По сути сейчас в России необходима идеология «русского апокалипсического алармизма».
Одним из первых в российском политикуме Константин Крылов понял и постарался донести до всех мысль, что мы имеем в начале 21 века на территории России особую социокультурную реальность, с определенным типом новогорусского интеллектуала. И именно кнему, к его ментальной архитектуре, современному культурному комплексу и надо апеллировать в идеологическом строительстве и общественно-политической практической работе.
Поставив цель донести «апокалептический прагаматизм» до «русских 21 века с мозгами» Константин Крылов ее блестяще ее выполнил. Его публицистика была сверхпопулярна, сочетая в себе великолепное соединение доступности для восприятия с глубиной проникновения в предмет. Как стилист он практически не имел себе равных.
Крылов смог «достучаться» как до сформировавшийся в позднесоветское время интеллектуальной страты «читателей Стругацких», так и до их детей «читателей Пелевина», прояснить и обозначить проблемное поле современной российской действительности, применительно к реалиям именно современного момента. Книга «Прогнать чертей» стала манифестом современного «русского прагматизма
Именно книги и интернет-публицистика Крылова дали постсоветской квазиинтеллигенции, генерациям восьмидесятых-нулевых мировоззренческий интеллектуальный алгоритм, позволили избавиться от идейной дезориентации, создать более-менее четкую систему мировидения с формированием индивидуальной идентичности в связи русской Традицией.
Основанная Константином Крыловым «Национально-демократическая партия» имела все шансы получить широкую социальную поддержку со стороны российского «среднего класса», тех кто имеет возможность купить «Ладу-калину» и съездить летом с семьей в Турцию. Страх пред созданием неподконтрольной политической силы отражающей интересы социальных масс и опирающейся на них был явной причиной того, что власть так и не зарегистрировала НДП и всячески, вплоть до судебного преследования, травила Константина Крылова.
Политическая доктрина Константина Крылова состояла в том, что русские 21 века должны восприниматься как просто народ, в ряду других. Русские должны избавляться от всех попыток как (само-) уничижения («самокозления» по выражению Крылова), так и самовозвеличивания. В результате должно возникнуть нейтрально-прагматическое отношение к комплексу проблемам современности, а всякие идеологические аберрации лишь ухудшают возможность адекватного реагирования на вызовы именно конкретного момента. Но никакой «трезвый взгляд» невозможен без осознания и отстаивания русскими собственных национальных интересов, без ответа на вопрос «кто мы есть и именно сейчас».
Только после выполнения этих требований можно говорить о возможности русскому народа существовать, а в перспективе построить более-менее самодостаточное национальное государство, образцами которого должны выступать этнодемократии Восточной Европы, в частности, Польша.
Надо вспомнить что еще недавно русофобия и антирусизм были довлеющей идеологической концепцией на интеллектуальном пространстве России. Уникальный, - может быть аналогом является Германия первых лет после 1945 года, - случай в мировой истории, когда самоуничижение и ненависть к определенному народу была, по факту, идеологией государства, где 80% населения были этим самым народом.
Не лишним будет вспомнить, что еще 7-10 лет назад в Российской Федерации шла на государственном уровне борьба с «русским фашизмом», с навязыванием всему населению РФ образа русских как патологически ксенофобного «народа-погромщика, убийцы таджикских девочек». Русским навязывался комплекс самоуничижения, вины и покаяния пред всем миром. Причем навязывался далеко небезуспешно, пользуясь, по выражению Крылова «русским Жалко», идеи «мы плохие, мы виноватые, мы должны (платить)каяться» вполне себе работали.
В качестве примера можно привести общественное равнодушие к трагедии северокавказского «Русского Косово», неоказание попавшим в беду 300000 тысяч русских даже какой-либо значимой моральной поддержки.
Константин Крылов был одним из тех, кто сумел эффективно противостоять либеральной аутоненавистнической пропаганде. В немалой степени именно его личная заслуга в том, что русским теперь не стыдно именоваться русскими, «академикисахаровы», «стадальцебуковские» и иные «сергейадамычиковалевы» потеряли, - а ведь было время - имели! - сакральный статус и отправлены на идеологическую помойку, а их духовные наследники «шендеролатынины» пребывают в гноефонтанном гетто на ее окраинах.
Помимо «самокозления» Констанин Крылов в своих работах постоянно акцентировал внимании на другой не менее вредной для русских черте их ментальности, этнонарциссизме. Эта вполне себе «духовная традиционность»: «Мы русские, какой восторг!», - идет издавна, чуть ли не со времен Суворова. Но если у последнего в 18 веке, или дедов-победителей 1945-го и был поводы произносить эту фразу, то у русских начала 21 века все уже как-то по-иному.
А постоянный увод интеллектуального взгляда в сторону триумфов прошлого – первый шаг к получению серьезных проблем в настоящем. Тем более что под пафосное самолюбование прошлым постоянно подверстывается идеологема «жертвенности», с опять таки «русские должны – именно должны и никак иначе! - платить (и каяться). Иначе они не великий народ.
А такая позиция «возлюбить и простить» до сих пор приводит к тому, что русские продолжают быть «питательным субстратом» для многих, скажем так, «этносил» продолжающих их комплексное, вплоть до ритуальных форм самоутверждения, использование.
Как писал Константин Крылов: «Мы тут в России дооблажались. До того, что нас просто затоптали. Мы улыбались в ответ на плюхи, и теперь нам ломают рёбра. Над нами – без большого труда – взяла верх Нерусь и Нежить. Да в том-то и весь секрет. Русский такой – он зла не помнит. Не то чтобы даже прощает зло (прощение – действие сознательное), а вот именно что не помнит. И ежели гадить ему понемножечку, каждый раз помалу, то обобрать его можно полностью и целиком, – а потом-то можно будет уже и оттянуться и покуражиться, благо «уже не встанет». Ну а ежели встанет и опять как-нибудь выберется – тоже не страшно. Память-то коротенькая. Всё простит и забудет на радостях. Потому, соответственно, всё и можно. Традиционализм – это, скажем так, нечто противоположное такому вот «без памяти прощенью». Традиция – это Память, и – прежде всего – память о содеянном против нас зле».
Но при всем вышеизложенном Константин Крылов не стремился создать русский аналог «украинства», в котором культ «ненависти к ворогам» стал основой национальной идеологии. Его позиция была основана не «зле за зло», а на трезвом осознании и понимании сути негативных явлений и тенденций с адекватным и эффективным, в идеале превентивным,реагированием на возникающие проблемы и вызовы.
Константину Крылову в немалой степени принадлежит заслуга в создании цельного современного русского мировоззренческого комплекса, прагматичного и более-менее свободного от фантомов и химер. Благодаря его работе были во многом нивелированы тщательно из хорошие деньги создаваемые либеральные идеологические конструкции, а «национал-прагматизм» если и не стал общенациональной (у большинства «дорогих россиян» тут все сложно до сих пор) идеологией, то, по крайней мере, принят большинством русского интеллектуального сообщества.
