- Извините, я видел, как вы втроем выпивали и, по-моему, вы остаетесь вполне вменяемым. Тук такая неприятная история. Ваш друг, садясь на свое место, немного пролил виски из своего стакана на женщину, сидящую позади него. Она вызвала меня и потребовала, чтобы я позвонил в аэропорт прибытия и вызвал полицию, которая должна будет его арестовать за оскорбление её личности. Она говорит, что ваш друг «описал» ее. Это её выражение. Я думал она уймется, но нет. Она уже дважды вызывала меня и спрашивала, связался ли я с полицией аэропорта в Нью-Йорке. Не знаю, что делать, придется вам как-то вмешаться.
Встаю в полном непонимании каким образом я могу вмешаться. Тем паче, что не говорю по-английски. Какие-то стандартные слова и обрывки фраз из кинофильмов – весь мой словарный запас. Типа: «Айм флабергастед». Однако делать нечего, надо выручать друга. Иду и выбираю тактику: сначала надо ввязаться в драку, а уж потом по обстоятельствам.
Подхожу к Олегу. Он сладко спит, тихонько похрапывая. Сзади него сидит чопорная дама, прямая, как кол. Седые кудряшки, черная майка, неприступный вид. Начинаю ее разглядывать и вижу на ее черной майке белыми буквами крупную надпись: «Lancaster drum orchestra». Чем не повод познакомиться? Улыбаюсь максимально приветливо:
- Айм сори, мэм. Вот из ит «Ланкастер драм оркестр»?
Дама улыбается в ответ и начинает охотно объяснять, что это оркестр небольшого университета, где-то в США. Я интересуюсь, что значит «drum» и она мне жестами объясняет, что это ударный инструмент.
- Барабан, - догадываюсь я. – Ар ю эллоун хир?
- Нет, - приветливо отвечают седые кудряшки, - Нас тут шестнадцать человек. – Оглядываю салон самолета и действительно: тут и там сидят люди в таких же майках с той же надписью. Но подсознательно ощущаю диссонанс: что-то тут не то. И вдруг меня осенило: они все белые! У меня в башке устойчивая ассоциация: ударник — значит негр. Видимо от увлечения джазом. А тут ударники – и все белые. В памяти всплыло название фильма Оливера Стоуна «Natural Born Killers» и я приветливо спрашиваю милую оскорбленную даму:
- Бад блэк пипл хэв нэтчурал борн фил оф ритм. Вай ин ю оркестр нот блэк пипл?
Её реакция была удивительной. Она встала со своего места и принялась с непонятным волнением мне объяснять, что Ланкастер — это маленький университетский городок, где просто нет негров. Ну совсем нет. Не живут они там и не учатся. Я сразу почувствовал запах ее страха, как хищник чует жертву и, улыбаясь, в предчувствии ее реакции, доброжелательно спросил:
- Ар ю олл расистс?
Через пять минут вокруг меня стояли почти все 16 оркестрантов и умоляюще, даже заискивающе говорили, что Ланкастер – это очень маленький университетский городок, где нет негров и…
Инцидент с виски и Олегом был забыт, а я думал, если бы простого советского человека (хорошо, уже - российского человека), какой -нибудь американец обвинил в расизме или антисемитизме… Какая была бы реакция?
- Айм сори, сэр, кен ай хелп ю?
- Нот, яйм вайт, – приветливо отвечаю швейцару. И вдруг: улыбка слетает с его лица, он напрягается и злобно говорит:
- Айм блэк! – Смотрю на него удивленно и не понимаю: какого черта? То, что он блэк и так видно. Может мой английский опять меня подводит? Я, еще пуще улыбаясь, повторяю:
- Сори, айм вайт. – Тут происходит вообще что-то невероятное: швейцар в галунах принимает стойку боксера и начинает нелепо подпрыгивать. При этом угрожающе повторять:
- Айм блэк, айм блэк… – Такого развития нашего диалога я никак не предполагал. Нет, не испугался, он был ниже и легче меня, к тому же было очевидно, что бокс он видел только по телевизору. Однако мне удалось, мгновенно собрав весь мой жалкий английский, после небольшой паузы выдать фразу с разницей всего в один звук:
- Сори, айм вейт! – Мой черный друг расслабился и смутился: на его лице промелькнули стыд и облегчение. Стыд за то, что он забыл, где работает и что далеко не все клиенты отеля владеют достойным английским, а облегчение от того, что не надо драться и терять хорошую работу. Потом мы извинялись друг перед другом и дружно хохотали. Это был урок нам обоим. Ну мне-то определенно.
- А не хочет ли белый господин, чтобы вонючий и грязный негр почистил ему ботинки?
Это говорилось самым угрожающим тоном. Мы уже были в курсе: побираться и попрошайничать было запрещено законом, поэтому негры изобрели такой хитрый способ вымогательства. Надо было дать доллар, чтобы «чистильщик обуви» отстал от тебя со своими угрозами почистить ботинки. Мы с Олегом весело смеялись, а Игорек, краснея от злости, выдавал вымогателям по доллару за визит. И кто тут расист?
