Я всегда читала некрологи, которые писал Константин Крылов. Он умел сказать о человеке самое важное. Я не претендую на это. Пишу этот некролог потому, что не могу не сказать о Крылове то, от чего разрывается сердце.
Крылов представлял собой поразительное, редкостное, почти невиданное сочетание мягкости и силы, эмоциональности и справедливости.
Интеллигентный, рыхловатый, сибаритствующий философ с усмешечкой. Человек, у которого воистину не было никакого другого оружия, кроме слова – и острого, как бритва, разума. Ни денег, ни связей, ни политической организации. Ни даже – смешно сказать – площадки в каком-нибудь из крупнейших СМИ страны.
И вот он умер, а у меня такое чувство, что русские остались беззащитными сиротами.
Он никогда не стеснялся. Брал любую тему, сколь угодно табуированную, «то, о чём нельзя говорить», -- и показывал: говорить – можно. Нужно.
В этом смысле он был совсем как Розанов, о котором тоже написал важнейшее: простодушие мудреца, нестеснённость большого ума, которому надобно ОБЪЯСНИТЬ, ПОЧЕМУ ТАК. «Не можете объяснить? Ну, так я попробую». И он действительно многое мог объяснить с беспощадной интеллектуальной честностью.
Была в Крылове и другая прекрасная редкостность: он был от природы обострённо СВОБОДНЫМ человеком, который ДОБРОВОЛЬНО и ОСОЗНАННО накладывал на себя ограничения. Из коих главнейшее: он был РУССКИМ.
Как трудно быть русским в России – Крылов знал лучше очень многих. Знал по опыту. Но он сделал этот выбор и остался ему верен. Он, отнюдь не похожий на русского витязя с картинки, по внутренней сути своей был русским защитником и рыцарем. Не упускавший случая язвительным словом опрокинуть навязываемую ответственность, он был последовательно ответственным – перед русскими.
Я знаю, что должна запомнить Крылова целостным.
Я не знала его сколько-то близко, мы никогда не разговаривали вне интернета, который неизбежно искажает, редуцирует людей.
Но я очень хорошо понимаю, что должна запомнить его целостным, как я его знала. Это наименьшее, что могу сделать для его памяти, потому что значение Крылова со временем будет лишь возрастать, и любые попытки рвать его мысли на утилитарные лоскуты, на затычки в дырявых логических конструкциях – будут несправедливыми по отношению к нему.
И более всего я не хочу этого – быть несправедливой к Крылову. В русском государстве он был бы одним из величайших людей современности. Но и в отсутствие его Крылов заслуживает большой и благодарной памяти. Он заслуживает если не исполнения своей русской мечты, то хотя бы нашего осмысленного движения в этом направлении.
Он знал, что не доживёт до исполнения. И это его не напугало, не остановило. Он был мужественным русским человеком, который знал о себе всё. Который знал о нас очень многое. И всё-таки любил нас, такими, какие мы есть.
Я не могу выразить, как мне жаль, что он умер.
