Отставка Владислава Суркова ещё не подтверждена, но в этот раз сообщение о ней кажется правдой. Старший научный сотрудник ИМИ МГИМО Алексей Токарев вспоминает 20 лет истории России, объясняя, почему первая часть из них важнее второй?
1999 год. Охотный ряд. Оппозиционная Кремлю Госдума пытается объявить президенту Ельцину импичмент. Ключевые олигархи второй половины 90-х, Борис Березовский и Владимир Гусинский, играют за президента. От главного телеканала страны, контролируемого Березовским, поддержать шатающееся кресла президента делегируется замгендиректора по связям с общественностью Владислав Сурков, от Гусинского – Сергей Зверев, которого назначают замглавы администрации. Сурков к тому времени успел поработать у Михаила Ходорковского и Михаила Фридмана. С первым – в «Менатепе», со вторым – в общежитии МИСиСа и «Альфа-банке». Недруги будут распространять про Суркова слухи, мол, лично скупал депутатов. В реальности технологичность решения по провалу импичмента была проста: убеждать голосовать противников Ельцина «за» отрешение президента, но не по ключевому пункту обвинений – «развязывание войны в Чечне». Он в итоге получил 283 голоса, не добрав 17 голосов для старта процедуры. Совет Федерации, который должен принимать решение об отрешении главы государства, в те годы представлял собой не синекуру, а реально фрондирующий Кремлю орган, и если бы Госдума запустила процедуру, едва ли бы мы увидели отставку Ельцина у новогодней ёлки-2000.
2005 год. Подмосковный пансионат Сенеж. На территорию, где проходит съезд прокремлёвского движения, проникают неизвестные ещё стране Илья Яшин и Олег Кашин. Заголовок резвящейся прессы «Наши бьют» вводит в широкий оборот местоимение, которое пять следующих лет будет регулярно создавать информационные поводы. Этимология легендируется так, чтобы никакая оппозиция не смогла придраться: дескать, Гагарин, играя в хоккей, на свитерах своей команды написал «наши». И теперь, после того как Кремль озаботился «цветными революциями» в Грузии и на Украине в 2003-2004 годах, всему миру бывшие «Идущие вместе» (их лидер возглавляет новый Комсомол), будут объяснять, кто «наши», а кто нет. Через пару месяцев на Ленинском проспекте Москвы по нарисованным белой краской точкам 60 000 человек, привезённые за казённый счёт из регионов, смотрят на текст гимна, начертанный на спине товарища спереди. Это первая масштабная акция «Наших». Тогда же появляются «Молодая гвардия Единой России», «Россия молодая», «Местные». Раньше молодёжь ходила в НБП – радикальную организацию Эдуарда Лимонова. Теперь молодёжь ездит по лагерям, главный из которых превращает топоним тверского озера Селигер в главную цель лета каждого провластного активиста. Те, кто поумнее и поактивнее, встречаются с президентом Путиным у костра. В отсутствие соцсетей фотография с лидером России, случайно выпадающая из паспорта у некоторых лидеров «Наших» - повод для гордости при знакомстве.
2006 год. Зал заседаний Совбеза в ныне снесённом 14-ом корпусе Кремля. Сурков проводит закрытую встречу с молодыми интеллектуалами. Один из них честно говорит кремлёвскому идеологу: «Суверенная демократия не работает». Сурков взрывается и долго объясняет, что его неправильно понимают, повторяя тезисы, которые полугодом ранее он презентовал партийному активу «Единой России». «Речь Суркова» распространяют в печатных экземплярах на партийной учёбе для активистов. Провластные медиа объясняют, что российская демократия вполне может иметь отличия от западных аналогов, а суверенитет – основа развития нации-государства. Оппозиционные медиа упражняются в паронимах: демократия быстро становится суеверной и сувенирной.
2006-2008 годы. Россия. «Надо спросить у Славы». Так губернаторы и партийные активисты, оппозиционеры и депутаты говорят про отношение Кремля к своим инициативам. Сурков курирует внутреннюю политику, сми, центризбирком, парламент, политические партии. Часть из них он создаёт: сначала «Родину», после её излишнего заигрывания в национализм – «Справедливую Россию», которая-де «станет второй ногой власти» («первую ногу» Сурков конструировал ещё в 1999-2003 годах), несколькими годами позже - «Правое дело» как проект, призванный канализировать протестные настроения и объединить системных либералов.
2011 год. Болотная площадь. Три месяца назад президент Медведев и премьер Путин объявили о конце тандемократии: на выборы пойдёт Путин. Успешный средний класс, возникший за сытые «нефтяные» годы, теперь требует конкурентных выборов. 100 000 человек с протестными лозунгами в центре Москвы – совсем не то, чего ждали от куратора внутренней политики, предыдущие 6 лет тренировавшего молодёжь околостоличных регионов погружаться в автобусы и ехать «отстаивать улицу». Гениальное остроумие конца 2011 года объясняет отношение политтусовки к двум кураторам внутренней политики: «Был Слава димин, а стал – володин». Дескать, Сурков уверовал во второй срок Медведева, но городу и миру презентовали третий срок Путина, поэтому внутренней политикой будет руководить Вячеслав Володин, а Сурков возглавит аппарат правительства.
2012 год. Екатерининский зал Кремля. Путин снова президент. Сурков – глава комиссии по реализации майских указов – тогда 2012 года, исполнение которых сорвано. Руководитель аппарата правительства признаёт ответственность и уходит в отставку, становясь помощником президента по Абхазии и Южной Осетии. С 2014 года Владислав Сурков будет курировать Украину и Л/ДНР в отношении их политического развития. На этом посту славы не сыщет.
В последние годы отставка Суркова превратилась в какую-то некрасивую игру, в которой его противники через популярные телеграм-каналы «увольняли» помощника президента, а верный оруженосец Алексей Чеснаков, к которому «близкий к Владиславу Суркову» просто прилипло в медиа, отрицал. Теперь Чеснаков анонсировал отставку и «месячную медитацию» в телеграме, и сообщение в канале с 12 тысячами подписчиков прочитали 212 тысяч раз. В который раз вместо того, чтобы просто пообщаться с прессой и подвести итог в виде благодарности начальству или хлопания дверью, Владислав Сурков предпочёл странное заявление через Чеснакова о «смене политики России на Украине», которое Дмитрий Песков уже дезавуировал. Куда бы Сурков не ушёл, а говорят о руководстве Газпром-медиа, архитектором внутренней политики он уже не будет.
Были ещё комиссия Сурков-Макфол, публичная перебранка с пресс-секретарём СКР на фоне уголовных дел в Сколково, роман «Околоноля», любовь к дорогим машинам и «умение различать оттенки чёрной шерсти для костюмов», колонки для «Русского пионера», стихи для «Агаты Кристи» и для себя, дружба с Рамзаном Кадыровым и слова, вызвавшие аплодисменты грозненской молодёжи: «я знаю, нас, чеченцев, любят не везде». Сурков, нелюбитель общаться с массмедиа, строил отношения с «четвёртой властью» экстравагантно. Словно косплея встречу Сталина и Тарле в Кремле, он ставил на полку помимо таблички «суверенная демократия» на китайском и фото Тупака Шакура – сборник статей Олега Кашина, зная, что когда Илья Варламов опубликует снимки из его кабинета, именно Кашин в журнале «Коммерсантъ.Власть» будет писать колонку про это. Владислав Сурков похож гораздо больше на талантливого литератора, зачем-то оказавшегося в Кремле, чем на товарищей Суслова, Кириленко и Пельше – примерно их функционал он совмещал в годы бюрократического расцвета.
Сурков – один из ключевых технологов российского политического режима 1999-2011 годов. Все плюсы и минусы – в т.ч. его ответственность. Но от коллег его выгодно отличают два больших процесса. Как бы ни воспринимать «суверенную демократию» и молодёжные организации, именно Сурков запустил общенациональное обсуждение идеологии и вовлёк в политическую социализацию сотни тысяч, если не миллионы молодых людей. Конструирование сложных, общественно важных смыслов и создание институтов, а не директивное управление партиями и имидж «кукловода» – то, благодаря чему Владислав Сурков по праву войдёт в новейшую политическую историю страны.
