С бывшими бойцами киевского «Беркута», затем (и до сих пор!) полка милиции спецназначения МВД Украины Сергеем Зинченко и Павлом Аброськиным мы встречаемся в гостиной донецкого телеканала «Оплот» после записи передачи Андрея Бабицкого. В ходе которой ребята, пусть и виртуально, встретились со своим товарищем по заключению в СИЗО журналистом Кириллом Вышинским. 29 декабря 2019 года Сергея и Павла в числе других пленников молодой украинской демократии обменяли в Донецк.
Ребята, впрочем, настаивают на другом определении — «задержанные». Задержанные на шесть лет.
Телеинтервью на «Оплоте» не первое — после освобождения «беркутовцы» нарасхват. Вне света софитов, к которым молодые люди очевидно непривычны (даже на третью неделю вынужденной публичности), Сергей и Павел выглядят куда более уверенно. И, пожалуй, не производят впечатления жертв. Налицо также разница темпераментов — худощавый темноволосый Сергей, отвечая на мои вопросы, смотрит себе на руки и будто ведет диалог не с журналистом, а с самим собой. Павел смотрит мне прямо в глаза и отвечает даже с некоторым напором, хоть и без малейшей агрессии.
Оба товарища в звании старшего сержанта, хоть и лычки не успели получить — очередное звание присвоили в январе 2014-го. Оба с Черниговщины. Оба провели в украинском следственном изоляторе шесть лет — почти втрое больше, чем длилась их служба в «Беркуте». Павлу исполнилось тридцать, Сергей немного моложе.
— Вы уже дети независимой Украины, так?
— Не совсем. — Возражает Сергей. — Я в 1990-м родился.
— Но в осмысленном возрасте Союз не застали, так?
Сергей жмет плечами. Павел отвлекается на разговор с сотрудником телекомпании, говорим пока с Сергеем. Прошу его рассказать о себе. Родился в городе Бобровицы, учился в экономическом техникуме, служил срочную в 95-й бригаде ВДВ, в Житомире. Закончил киевский НУБИП (Национальный Университет биоресурсов и природопользования) по специальности «бухгалтерия», бакалавр. Потом пошел служить в «Беркут» — «потому что желание было такое, служить в войсках».
— А зачем тогда учились на бухгалтера?
Жмет плечами.
— Вы патриот Украины?
— Как сказать. Патриот — это ведь не тот, кто бегает в вышиванке. А тот, кто делает что-то. Я старался.
— У вас было какое-то отношение к выступлениям на Майдане? Вы сочувствовали протестующим, или, может, наоборот, были раздражены?
— У нас не должно быть никакого отношения, когда мы при исполнении.
— Даже когда в вас начали кидать камнями, бутылками с горючкой?
— У нас такая работа — стоять и терпеть.
— Потом, когда все так обернулось, когда вас задержали, обида появилась?
— Как можно обижаться на сумасшедших? Я их простил.
Задержали Сергея и Павла в первых числах апреля 2014 года. До этого «Беркут» был расформирован, личный состав переведен в полк милиции спецназначения. «Беркутовцам» советовали выехать в Россию, но они «надеялись отстоять свою правоту в суде». Поначалу товарищей вызвали свидетелями по делу убитого в ходе протестов однополчанина, затем предъявили обвинение в убийствах мирных демонстрантов и потребовали дать показания на ротного командира и самого президента Януковича.
— Что вы могли знать о Януковиче? — Удивляюсь я.
— Это неважно. Нужны были показания против него.
Помимо погибшей «небесной сотни» в ходе противостояния в Киеве осенью 2013-зимой 2014 года, по разным сведениям, погибло от 13 до 23 сотрудников правоохранительных органов.
На Майдан собрали всех, даже участковых, — подключается Павел.
240 огнестрелов у сотрудников зафиксировано, — кивает Сергей. — По нам открыли огонь 20 февраля в 5 утра.
Павел Аброськин родом из Нежина, той же Черниговской области. Из военной семьи, поступал в Полтавский военный институт связи, завалил математику, учился в лицее на автослесаря. Срочную служил в 101 бригаде — охрана Генштаба. Украинская армия была тогда в не лучшем состоянии, поэтому после «срочки» мечту о погонах на время оставил.
— После таких войск обычно в спецслужбы зовут, если все хорошо, — предполагаю я.
— Так точно, — улыбается Павел. — После того, как отслужил, мне стали приходить «письма счастья» из ДСО (Державна служба охорони, аналог российской ФСО — прим. Авт.). Я их сначала выбрасывал, а потом у меня с работой началась чехарда, и мама, достав очередное письмо из ящика, сказала — слушай, это невозможно… Ты или сделай как-нибудь, чтобы они тебе не писали больше, или уже иди туда служить. Ну, я и пошел. А ДСО располагается в Киеве чуть не дверь в дверь с «Беркутом». Я, можно сказать, ошибся дверью и попал в «Беркут». Там мне понравилось. Я до этого занимался вместе с отцом промышленным альпинизмом, это оказался полезный опыт в подразделении. Ротный у нас хороший был, настоящий воин.
— После всего того, что произошло, вы можете сказать о себе что вы патриот Украины?
— Слово «патриот» на Украине сейчас имеет такое значение… Не очень хорошее. Я принес Присягу народу Украины, а не людям, которые пришли к власти через кровь. Это, я считаю, преступный путь.
Но разве то, что случилось, произошло в одночасье?
— Да нет, конечно, — вспоминает Сергей. — Мы в начале 2013-го брали банду вымогателей, они так нам и сказали — парни, готовят боевиков, что-то будет. Увольняйтесь из органов, пока не поздно.
Павел хмурится:
— Если людям много раз повторить, что черное — это белое, и наоборот, они поверят. Я считаю, что виноваты…
— Журналисты?
В том числе, - Павел смущен, он явно не хочет меня обижать, но готов настоять на своем. - А что? Некоторые киевские СМИ начали работу 21 ноября, ровно в день начала Майдана, может это быть совпадением, как считаете?.. В общем, я скажу так — я патриот той Украины, что была до 2013 года.
— Но вы же понимаете, что той Украины уже не будет?
— Я понимаю, что очень быстро людей рассорить, еще быстрее кого-то убить, а вот загладить все это… Но Украина проголосовала против Порошенко, то есть страна проголосовала против войны. 72 процента. Остальное — дело политической воли нового президента…
— Как вам Донецк?
— Нас здесь приняли отлично, мы очень благодарны. Красивый город, хотя видно, что война была, обстрелы. Нам показали. Я чувствовал вину.
— За что?
— За то что мы зимой 14-го не смогли предотвратить все это.
Павел и Сергей оказались в Донецке после шести лет отсидки без приговора, с просроченными документами — паспорт надо было обновлять по достижении 25 лет, в это время они находились в СИЗО. У обоих осталась родня на Черниговщине и в Киеве, у Сергея — молодая жена. Брак был оформлен когда молодой человек уже находился в заключении. Как им строить дальше свою жизнь, в общем, не особенно понятно.
— Вы понимаете, что единственный паспорт, который вы сейчас можете получить — это паспорт ДНР, затем — России? Но на Украину вас по этим документам пустят вряд ли.
— Мы надеемся, что, может, в течении лет двух как-то образуется…
Завидный оптимизм для людей, выброшенных из жизни на шесть лет. Впрочем, возможно, что после такого опыта он и появляется.
Оба старших сержанта де-юре до сих пор являются сотрудниками МВД Украины.
Мои собеседники, оба — люди системы. «Там очень много безработных было» — обмолвился Павел о насельниках Майдана. — «Может, если бы они чем-то заняты были, ничего бы такого не случилось».
Что-то подобное мог бы сказать и товарищ старший сержант какого-нибудь спецподразделения из Санкт-Петербурга. Да и товарищ майор сказал бы примерно то же самое. У Захара Прилепина была когда-то очень точная заметка о том, что русские и украинцы, смешанные в разных пропорциях по обе линии тогда горячего фронта, по существу, очень похожи — исключая фанатиков. И те, и другие — представители русского суперэтноса, объединенные общей культурой, общим пониманием воинского долга, даже общей славянской упертостью. Самое страшное, когда все эти прекрасные качества русского ли, украинского ли солдата — одинаковые, по сути, качества — посвящены цели взаимного уничтожения. Это такой плюс на плюс, который в результате парадоксально дает минус.
Есть люди, которые в России называют себя либералами, на Украине — патриотами, и молятся, по сути, одному божку — антисистеме, открывающей окно возможностей жестокому бунту архаики и последующей «колонизации славянских дикарей» каким-нибудь прогрессивным, цивилизованным и прагматичным народом. Но те русские и украинцы, что ходят на работу, стоят в строю, пишут картины и книги, воспитывают детей и кормят домашних животных, по большому счету, куда более похожи друг на друга, нежели на тех, кто организует канал пропаганды к очередному Майдану. А по сути — попросту ловит рыбку в мутной воде.
Мутной, к сожалению, от крови.
