Часть первая / Часть вторая
Сейчас Буковского часто представляют как некоего «лидера правозащиты». Лидером он не был. Во-первых, трудно быть лидером между отсидками. Во-вторых, правозащитное движение – которое было наполовину движением нерусских национальных меньшинств – ни в каких лидерах не нуждалось, особенно со стороны. У них у всех была прекрасная организация и свои авторитеты (у тех же татар – знаменитый Мустафа Джемилев, например). Немцами прямо руководили извне, про евреев-отказников и говорить нечего. Буковский вписывался во все эти нацдвижения исключительно как спикер.
Разумеется, сотрудничеством с антирусским нацдвижем он не ограничивался. Он был, например, одним из организаторов «митинга гласности» в защиту Синявского и Даниэля. За это его снова посадили в психушку – конкретно в Институт Сербского, где он провёл восемь месяцев. Освободили его из-за начавшейся на Западе кампании в его поддержку.
В декабря 1967 года Буковского арестовали снова – на этот раз за организацию демонстрации протеста против ареста Юрия Галанскова и Александра Гинзбурга. На этот раз с психиатрической темой возиться не стали, а дали три года лагерей по статье «активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок». Сейчас в РФ можно схлопотать подобный срок и за меньшее.
На свободе – он вышел в январе семидесятого – он пробыл недолго. Работал литературным секретарём (в т.ч. у писателя Максимова - будущего эмигранта и главного редактора журнала «Континент»). Основным же занятием его стало разоблачение советской карательной психиатрии – уж эту-то тему он знал лично.
Как ни странно это выглядит с нашей нынешней точки зрения, КГБ с ним цацкалось. Его вызывали на «беседы», за ним велась демонстративная слежка. Но при этом он спокойно собирал и готовил документы для передачи на Запад. И, что характерно, передал – 150 страниц текста с доказательствами того, что психиатрия в СССР используется для расправ над инакомыслящими. Особенно убойными оказались копии судебно-психиатрических экспертиз шести известных инакомыслящих, признанных в СССР невменяемыми (а именно - П.Григоренко, И.Яхимовича, Н.Горбаневской, В.Файнберга, В.Борисова и В.Кузнецова[1]). Западные эксперты (конкретно – британские) смогли изучить копии диагнозов и сам процесс диагностики. И публично заявили, что диагнозы выставлены исключительно по политическим мотивам.
Сейчас всё это читать можно только с кривой усмешкой. Но – да, тогда подобное считалось ужасным компроматом. Сейчас можно слать на Запад тоннами какие-нибудь судебные экспертизы по 282-й статье, совершенно бредовые. Ну и что? Там это никого не интересует. Но тогда политическая обстановка была другая. Тема преследований за политику для СССР была болезненной. Или хотя бы изображалась таковой.
Ещё одна причина возможной усмешки – непонимание масштабов советской карательной психиатрии. По психушкам распихали около 15 – 20 тысяч человек, виновных в нелояльности советской власти. Это как минимум. А вообще-то в 1988-1989 годах по требованию западных психиатров как одному из условий принятия советских психиатров во Всемирную психиатрическую ассоциацию около двух миллионов человек было снято c психиатрического учёта. Спрашивается – а как они туда попали и зачем? Вот то-то.
Но вернёмся к теме. В марте 1971 года Буковского снова арестовали. При этом арест был заранее РАЗРЕКЛАМИРОВАН. А именно – перед ним в «Правде» (!) поместили статью о Буковском, где он был назван «хулиганом, занимающимся антисоветской деятельностью».
Факт, если вдуматься, НЕВЕРОЯТНЫЙ. «Правда» была газетой, выпускаемой тиражами в десятки миллионов экземпляров. То есть о существовании и антисоветской деятельности некоего Владимира Константиновича Буковского узнал весь СССР.
Именно после этого Буковский и стал ГЛАВНЫМ ДИССИДЕНТОМ СТРАНЫ. Потому что про него написали в «Правде». А кличка «хулиган» к нему приклеилась намертво. Напоминаем, что в СССР это слово имело и дополнительные значения – от очень-очень плохого до хорошего; Буковский, видимо, был хулиганом в хорошем смысле.
Тут возникает вопрос: что, советские власти не понимали, что они делают малоизвестному диссиденту бешеную рекламу? На этот вопрос я предлагаю читателю ответить самостоятельно. Как и на вопрос, кто пустил в народ частушку «обменяли хулигана на Луиса Корвалана» - впрочем, об этом позже, когда пойдёт речь о знаменитом обмене.
Процесс над Буковским состоялся 5 января 1972 года в Московском городском суде. За «антисоветскую агитацию и пропаганду» его приговорили к семи годам заключения (два года лагерей и пять лет ссылки). Это был максимальный срок наказания, какой можно было дать по статье 70.1 УК РСФСР.
Сейчас какой-нибудь сотрудник центра «Э» только посмеялся бы – дети, чисто дети, не могли упрятать вредного человечка лет на пять-шесть по какому-нибудь левому обвинению! Как того же Сашу Белова, которому впаяли 7,5 лет колонии[2]. Но смеяться не нужно. Надо было бы – Буковский просто не дожил бы до суда. Значит, было не надо.
Предупреждая вопросы: я не хочу сказать, что Владимир Константинович сотрудничал с гебистами и всё такое. Но вот то, что он был РАЗЫГРЫВАЕМОЙ фигурой, в том числе на международном уровне и с обеих сторон – это несомненно.
Срок он отбывал во Владимирской тюрьме, затем в в колонии Пермь-36. Там написал предисловие к брошюре психиатра Семёна Глузмана[3] «Пособие по психиатрии для инакомыслящих». Что-то ещё писал. Участвовал в разного рода акциях протеста против произвола тюремной администрации, начавшихся в колонии в мае 1974 года. В том же мае, только в конце, его отправили обратно во Владимирскую тюрьму, «где построже».
Заграница всерьёз подключилась в 1975 году, когда в Лондоне был создан комитет «В защиту Буковского». Подключилась и «Международная амнистия». Тут игра пошла уже всерьёз. Освобождение Буковского стало на Западе постоянной темой. В его защиту выступили статусные деятели культуры – например, литераторы, от Артура Миллера до Набокова. Ценность Буковского росла. Дело пошло на принцип.
Между тем, у СССР тоже были принципиальные темы того же свойства. Не нужно забывать, что политзаключённые были не только в СССР. По всему миру по тюрьмам сидели немало левых террористов, коммунистических агитаторов, всякого рода борцов на дело рабочего класса. Разумеется, политический и моральный вес этих людей был разный – как и у советских инакомыслящих, разумеется. Но были и настоящие жемчужины. Например, Анжела Дэвис, которую одно время дружно обожал весь советский народ. Или лидер чилийской компарии Луис Корвалан, умученный генералом Пиночетом. Кстати, без иронии – и в самом деле умученный, и в этом смысле заслуживающий сочувствия (если не думать о том, какой кошмар устроили бы в Чили коммунисты, получи они власть).
Кому именно пришла в голову мысль обменять хулигана на Луиса Корвалана? Очевидно, гебистам. Во-первых, потому, что для них сама эта мысль была вполне естественна: обмен засвеченными шпионами – традиционная практика спецслужб. Во-вторых, сам процесс такого обмена не мог не обойтись без тех же спецслужб – что поднимало их значение. Андропову эта идея не могла не понравиться. Брежнев мог бы воспротивиться, но он был лично заинтересован в успехе: товарищ Корвалан ему по-человечески нравился и он хотел его спасти.
Вопросы утрясали очень долго. Например, советская сторона упорно не желала называть обмен обменом, а настаивала на формулировке «одновременное освобождение». Зачем, почему? Хрен его знает. Наверное, видели в «обмене» что-то обидное для себя. Другая сторона тоже кобенилась, выдвигала всякие условия и т.п.
Сам Буковский ничего об этом не знал. Больше знала его мама, Нина Ивановна. Которая к тому времени занималась только делами сына.
Если уж на то пошло: если кто в этой истории заслуживает однозначного сочувствия и восхищения, так это именно Нина Ивановна. Которая сына любила и за него боялась, но которая никогда не склоняла его к сдаче. Я знаю немало случаев, когда семья какого-то борца с режимом или отрекалась от него, или начинала на него давить («ты что, дурак, они тебя убьют, сиди дома, сиди тихо»). Но вот мама Буковского была полностью на стороне сына, разделяла его убеждения и делала для него всё, что могла – без каких-либо условий.
Впрочем, это лирика. Машина договорённостей в конце концов перемолола все трудности. Что ознаменовалось… новой рекламной статьёй о Буковском.
27 октября 1976 года в «Литературной газете» было опубликовано большое интервью заместителя министра юстиции СССР Александра Яковлевича Сухарева. В которой товарищ на голубом глазу утверждал, что Буковский был связан с Народно-Трудовым Союзом (НТС, русской национальной организацией за рубежом, традиционным жупелом советских товарищей), что он брал у НТС деньги, подстрекал к антисоветским выступлениям и чуть ли не самому Гитлеру сапоги целовал. Всё это было полнейшей чушью – хотя бы потому, что даже на суде его в ни в чём подобном не обвиняли. Сам Буковский потом удивлялся: «В наше время, когда почти все слушают западное радио, когда меня даже конвойные на этапе узнавали, — что может дать такая глупость?»
Разумеется, никакой «глупости» тут не было. В преддверии обмена советская власть хотела привлечь внимание к фигуре Буковского – изрядно подзабытой за шесть лет. Обвинения, хотя и вздорные, были нужны для того, чтобы подогреть интерес. Одно дело какая-то правозащита (да ещё и связи с малосимпатичными крымскими татарами), другое – шпионский детектив с «фашистской власовско-антисоветской организацией» (НТС в СССР позиционировали именно так), деньги, призывы к восстанию… Это было что-то волнующее, прямо как из фильма «Мёртвый сезон».
18 декабря 1976 года Буковского обменяли на лидера Коммунистической партии Чили Луиса Корвалана.
[1] Я встречал утверждения, что в этот список входила и Новодворская. Однако в «Хронике текущих событий» таких данных нет. «Хронике» я доверяю больше.
[2] Потом его, впрочем, сократили до трёх лет. А могли и не сокращать.
[3] Сейчас Семён Фишелевич - исполнительный секретарь Ассоциации психиатров Украины.
