Саммит нормандского формата, о котором так часто говорили после избрания Владимира Зеленского президентом Украины, сейчас выглядит куда отдаленней, чем в начале сентября после обмена заключенными между Украиной и Россией. Причина – в очевидной неспособности Киева выполнить условие, которое для Москвы является непременной предпосылкой саммита – разведение войск в районе населенных пунктов Петровское (Донецкая область) и Золотое (Луганская область). Точнее, возобновление разведения, ибо осенью 2016 оно благополучно произошло, но в конце правления предыдущего президента Украины, войска вновь оказались на прежних позициях.
То есть, от Зеленского требуется просто выполнить то, что уже легко выполнялось при Порошенко. Но тогда разведение было просто разведением. А сейчас – это шаг к саммиту «нормандского формата», где с точки зрения украинской «партии войны» Зеленский может капитулировать. Подозрения усилились после того, как Украина на заседании контактной группы 1 октября письменно согласилась с так называемой «формулой Штайнмайера», то есть с условиями вступления в силу особого статуса Донбасса, которые надо имплементировать в украинское законодательство. Пока это лишь декларация, но именно это согласование стало триггерной точкой для протестов под лозунгом «Нет капитуляции». Ведь о формуле на саммите «четверки» договорились еще в 2016, но Порошенко избегал говорить о ней.
Тех, кто помнит два Майдана или наблюдает по телевизору события в Барселоне и Сантъяго, масштаб происходящего на Украине впечатлить не может. Так главные протесты под лозунгом «Нет капитуляции» были запланированы на 14 октября. Со времен Порошенко это на Украине выходной – День защитника Украины. Праздник приурочен к дню создания Украинской повстанческой армии (запрещенная в России экстремистская организация). На самом деле дата условна, но националисты издавна отмечают этот день. В Киеве их шествия проходят 14 октября уже свыше полутора десятилетий. В последние годы подобным образом они демонстрируют и во всех крупных городах. Но в этом году празднества в провинции прошли скромно. Ставка была сделана на своз актива в столицу.
Правда друг с другом разные националистические течения не договорились и в итоге провели два марша. В одном по данным Спецмониторинговой миссии (СММ) ОБСЕ на Украине (думаю в данном случае – это самый объективный источник) участвовало 15 тысяч, в другом – 5 тысяч. Это конечно не слишком мало. Но немного покопавшись в архиве отчетов СММ несложно узнать что в 2017 году она насчитала в Киеве 20 тысяч участников подобного марша. Тогда он был единым и не имел актуальных политических поводов.
То есть эффективной мобилизации у противников Зеленского не получилось. Но это отнюдь не значит, что украинскому президенту нечего опасаться.
Немногочисленность акций по сравнению с майданными протестами 2004 и 2013-2014 скрывает весьма мрачную перспективу. Так, второй Майдан тоже начинался как не слишком многолюдно акция, а вспыхнул по-настоящему лишь когда обитателей палаток разогнали ради установки новогодней елки. Да и вспыхнув, он порой угасал, серьезней всего в середине января 2014. Тогда его окончательно реанимировали коктейли Молотова, массово примененные протестующими и не оцененные оппозицией как провокации
Насилие, приведшее к человеческим жертвам – это главное внешнее отличие второго Майдана от первого. Но было и другое отличие заметное прежде всего киевлянам – массовость была поменьше. Если первый Майдан парализовал столицу, то второй до самых последних дней не мешал обычному ритму жизни. Да большинство киевлян не поддерживали власть, но их поддержка протестующих была моральной, пассивной. В такой ситуации насилие объективно компенсировало недостаточную, по сравнению с 2004 численность протестующих. Без него оказалось невозможным то, что было возможным 9 лет назад в силу многочисленности акций.
Позитивный – для тех, кто одобрял его тогда и сейчас – его опыт насилия 2014, в сочетании с обилием оружия, находящегося в частных руках, обилием лиц прошедших через войну, и неприемлемостью для многих любых компромиссов по Донбассу делает очень вероятным насильственный сценарий. Только в данном случае заметный недостаток массовости предопределяет выбор другого метода – индивидуальный террор.
18 сентября ветеран войны в Донбассе Алексей Белько, остановив свой автомобиль на мосту через Днепр в Киеве, стал угрожать всё взорвать и стрелял из автомата в воздух. Все закончилось без жертв, Белько захватили. И по тут же появившейся официальной версии он действовал не в знак протеста против формулы Штайнмайера, а на почве несчастной любви. Но эта версия очевидно, призванная снизить заразительность этого дурного примера, который, возможно в будущем назовут первой ласточкой. А теоретически потенциал такого террора на Украине гораздо больше, чем было в Италии во времена «красных бригад»
К тому же мы не знаем, что докладывают Зеленскому силовые структуры. На мой взгляд, собрать информацию об угрозах они способны и раздуть масштаб этих угроз. А вот способность их противостоять радикалам силовыми методами под вопросом. Так, в силовые ведомства с 2014 радикалы активно интегрировались, тогда как заподозренные в излишнем миролюбии, не говоря уже о пророссийских настроениях, оттуда вычищались.
Кроме того, любой кризис ставит вопрос о лояльности армии. А украинским военным нынешний формат конфликта объективно выгоден.
Доплаты за участие в войне в Донбассе составляют минимум 38% жалованья украинских военнослужащих, а для находящихся в первой линии – 62%. Жалованье контрактника в звании рядового в первой линии эквивалентно 1100 долларам и в 2,6 раз больше средней зарплаты по стране, во второй – в 1,6 раз больше (и немного больше, чем у российского лейтенанта). Понятно, что все время в первой линии никто не находится. Тяжело. Но не так как в первой мировой когда, например, британцы старались держать там солдат не свыше 10 дней. В Донбассе интенсивность обстрелов несравненно меньше и если солдат проведет 4 месяца в первой линии, 4 во второй и столько же в тылу его жалованье почти в полтора раза превысит среднюю зарплату, украинца за год. А на гражданке такой солдат практически не имеет шансов получить подобную зарплату.
Да, такие деньги платят за риск. Но даже не урегулирования – а всего лишь реальное замораживание конфликта, предполагающее отвод войск по всему фронту, означает следующую арифметику: вместо от силы 2 с тысяч физически пострадавших в год ( скажем 200 погибших и 1800 раненых) появится как минимум сотня тысяч материально пострадавших. Наверное, не все военные руководствуются подобной арифметикой, но, думаю, таких вполне достаточно. Их задача проста – не нужно прибегать к поддержке протестующих и вообще к политическим декларациям, тем более к путчу. Надо просто создавать условия, чтобы отвод войск не произошел. И поездка ветеранов «Азова» 9 октября на участок в Золотом, чтобы сорвать разведение, оказалась очень кстати, поскольку работает на популярный (особенно в России) миф о различиях между украинской армией и добробатами.
Но на самом разделе «Азов» ничего не сорвал, а лишь создал эффектную картинку. А полицейский блокпост пропустил их в Золотое как раз после того, как в условленное время ополченцы ЛНР выпустили ракеты в знак готовности к разведению сторон, а ВСУ не выпустили. Хотя в общем-то может быть, не выпустили, как раз потому, что боялись обострять ситуацию, а ведь азовцев было не так много. Согласно отчету СММ ОБСЕ наблюдатели заметили их немногим больше сотни и невооруженных (хотя полагаю, оружие хотя бы у некоторых было, только его не демонстрировали).
Официально Украина не разводит войска не из-за протестов, а поскольку на этих участках нет 7-дневного режима тишины. Внешне это может показаться убедительным, так как именно неделя без стрельбы требовалась для того чтобы войска развели в 2016 в тех же Петровском и Золотом, а в этом июне в Станице Луганской. Но в ДНР и ЛНР говорят, что это требование применяется лишь в случае исходного процесса разведения сил и средств и неприменимо к данному случаю, когда имеет место устранение нарушений на ранее разведенных участках.
Разобраться, кто здесь прав, можно, только если внимательно читать отчеты ОБСЕ. Так, 7 октября министр иностранных дел Украины Вадим Пристайко заявил, что разведение должно было начаться в этот день, но оно не состоится из-за обстрелов украинских позиций. Но на самом деле разведение планировалось не на 7, на 9-11 октября. И СММ сообщила что 9 октября «получила вербальную ноту от Министерства иностранных дел Украины с исходной информацией относительно возобновленного отвода сил и средств».
Факт данной ноты означает согласие МИД Украины с разведением. Да, СММ ее не цитировала и не пересказывала, но если б там речь шла об отказе от отвода войск, то об этом сообщили бы либо миссия, либо МИД, который об этой ноте умолчал. Но как видно из отчета СММ, наблюдатели в соответствующее время поехали на места разведения, не предполагая, что оно не состоится. Следовательно, данной нотой Пристайко опроверг свои же утверждения об условиях разведения. Выходит, Киев до последнего момента готовился разводить войска, и не решился в последний момент. А почему? Другого объяснения, кроме испуга, у меня нет.
Теоретически ситуация вокруг Петровского и Золотого может зависнуть даже на годы, как было с той же станицей Луганской, где условились о разведении еще осенью 2019 года. Достаточно украинским военным пострелять и дата будет отодвигаться, даже если они не вызовут на себя ответный огонь. Тем более, что, как видно выше, пострелять они заинтересованы. Все равно официально будет говориться, что стреляли сепаратисты.
А заинтересованы ли обострять обстановку в ДНР и ЛНР? Ведь Минские соглашения не предусматривают существования республик.
Теоретически такую заинтересованность можно допускать. Но вот что показывает информация с видеокамер СММ ОБСЕ, которые являются единственным источником, дающим направления огня. В последние месяцы правления Порошенко больше снарядов летело со стороны республик. Такую статистику в основном давала камера в Чермалыке на Мариупольском направлении, тогда как данные по другим камерам вместе взятым обычно давали небольшое преимущество Украине. Но с победой Зеленского соотношение изменилось по всему фронту. В последний месяц камеры регулярно фиксируют с украинской стороны в 4-5 раз больше снарядов,в то время как интенсивность огня больше, чем была в начале года. Очевидно, ДНР и ЛНР опасаются решительно отвечать, поскольку имеют указания сдерживаться, чтобы дать украинскому верховному главнокомандующему шанс. Таким образом, ожидание мирных шагов Украины превращает перестрелки в игру в одни ворота.
Но хотя, Зеленский не сделал еще окончательный выбор относительно Донбасса, уже ясно одно: будучи хорошим актером, на новой должности не смог должным образом представить себе, как сможет себя вести в том, что у Станиславского называется «предлагаемыми обстоятельствами». Наверняка он должен был понимать, что его мирные шаги (даже достаточно робкие) встретят сопротивление. Должен был он предвидеть и формы этого сопротивления – ибо все то, что пока предъявляет украинская «партия войны» очень традиционно. Но моделируя ситуацию в голове, он не ощутил того, что ощущает сейчас на своей шкуре.
Да, к сохранению у Зеленского элементов порошенковской риторики можно было отнестись пониманием как к тактическим ходам. Ведь и Горбачев и Яковлев демонтировали коммунистическое государство, используя в коммунистическую риторику («больше демократии – больше социализма»). Но проблема здесь в том, что Зеленский и не обладает такой монополией на власть, какая была у руководства КПСС и не имеет аналогов таким вещам, как «трагедия сталинизма» и «гласность», которые оказались главными инструментом этого демонтажа. Да, он неоднократно акцентирует необходимость мира, однако при устоявшемся за последние несколько лет вялотекущем характере войны этот фактор не может стать таким инструментом для критической массы украинцев, тем более что при Порошенко публичное миролюбие старательно загоняли в подполье, а новая власть не решается его простимулировать.
Кроме того Горбачев с Яковлевым двигались, хотя и медленно, но неуклонно. Их в целом коммунистическая изначальная риторика обходилась без угроз вернуться к борьбе с «врагами народа», «космополитами», «вредителями», да и просто серьезных намеков на закручивание гаек. А вот у Зеленского этой неуклонности нет – к словам о мире добавились слова о готовности выхода из Минского процесса. Поведение президента Украины, и ситуация с разведением войск – наилучшая этому иллюстрация, показывает что он не действует (пусть нерешительно) по заранее подготовленному плану, а корректирует свою позицию под влиянием обстоятельств, которые пока что не выглядят чрезвычайными. Неугасшее желание мирного урегулирования толкает его в одну сторону, а страх перед радикалами в противоположную. В результате на шаг вперед в виде «формулы Штайнмайера» приходится шаг назад в виде невозможности развести войска там, где при прежнем президенте они разводились.
Метания Зеленского означают одно: если разведение войск и произойдет, ему тут же придется делать реверанс партии войны. Поскольку следствие этого разведения - это саммит «нормандской четверки», то он должен наставить красные линии для решений этого саммита.
Впрочем, уже сейчас он и его команда много чего наговорили. Достаточно взять прямо расходящиеся с Минскими соглашениями утверждения об отказе закреплять статус Донбасса в Конституции и о контроле границы как условии вводить невозможности провести. Это явный регресс с первыми днями правления Зеленского, когда глава его администрации Андрей Богдан говорил, что в дипломатии есть хорошее правило – не фиксировать красные линии. При этом лояльные к президенту телеграм-каналы формируют завышенные ожидания, вбрасывая информацию о том, что если на саммите не будут принят «план Зеленского», то Киев перейдет к плану «Б» который означает:
Я не собираюсь обсуждать реалистичность этих предложений, но муссирование подобных слухов формирует атмосферу, при которой президенту Украины трудно будет сделать хоть шаг назад. Впрочем и публичные высказывания самого Зеленского показывают что саммит нужен ему скорей всего для того, чтобы добиться от России уступок по выполнению Минска, либо просто попытаться заморозить конфликт на своих условиях. Возможно, ему просто некомфортно находиться в шпагате, и саммит «четверки» нужен ему как повод окончательно определиться
Да остается сугубо гипотетическая возможность: саммит проходит как изначально запланировано. То есть, подписывается дорожной карты выполнения Минских соглашений. Но сможет ли подписание стать точкой невозврата, после которого метания Зеленского прекратятся? Ведь он таким решением не ликвидирует существующую вокруг него зоны дискомфорта. А нынешний стереотип его поведения предполагает, что скорей всего последуют заявления, которые фактически дезавуируют ключевые моменты этой карты.
Следовательно, стремиться к саммиту нет никакого смысла. Тем более что предыдущий опыт договоренностей по Украине, начиная с Женевского заявления глав внешнеполитических ведомств России, Украины, США и ЕС от 17 апреля 2014 порождает вопрос: а возможно ли вообще России принять выгодный для себя документ по Украине, который будет выполняться?
В этой проблеме две составляющих. Первая – это четкое закрепление своих интересов на вербальном уровне, чего не удалось сделать, ни в Женевском заявлении, ни в Минских соглашениях, которые позволяют различные интерпретации ключевых пунктов. Вторая – это надежность западных гарантов договоренностей, каковая в случае с Украиной оказывалась нулевой, что берет начало еще с соглашения об урегулировании политического кризиса от 21 февраля 2014, и которое оказалось лишь способом ускорить майданный переворот (его-то как раз российский представитель Владимир Лукин мудро не подписал).
