Война в Донбассе идет шестой год. При этом более пяти лет линия фронта остается стабильной – стороны не пытаются ее изменить, регулярно обстреливая друг друга из стрелкового оружия и минометов (несколько реже из других видов вооружений). Такое положение дел вкупе с бесконечными безрезультатными переговорами в Минском и Нормандском форматах показывает, что при Порошенко Киев пытался реализовать на практике сценарий, предложенный Владимиром Горбулиным, секретарем Совбеза во времена Кучмы и Ющенко.
Летом 2015-го вскоре после того, как военные действия приобрели нынешний характер, этот политик опубликовал несколько сценариев развития конфликта. При этом дал понять, что считает оптимальным следующий:
сценарий "ни войны, ни мира" или "ограниченной войны и перманентных переговоров" предусматривает
ограниченную и сдерживающую войну против России и коллаборационистов на востоке с целью нанести им как можно больше демотивирующих потерь;
постоянный переговорный процесс - однако, без окончательного фиксирования результатов в виде различных договоренностей и форматов…
Такой сценарий делает возможным достижение максимального результата с наименьшими жертвами и потерями, хотя и требует много времени, умения и терпения для своего воплощения.
Как видим ключевую роль в этом сценарии (как впрочем и в большинстве войн) играет понятие «потери». Для Украины они должны быть «наименьшими», а для ее противника «демотвирующими». Как же обстоит дело с потерями в Донбассе сейчас?
Обнародованный 18 мая на сайте омбудсмена ДНР еженедельный обзор о социально-гуманитарной ситуации сообщает, что с начала года по 16 мая в результате боевых действий погибли 68 военнослужащих республики и 5 гражданских лиц, и были ранены 50 военных и 19 гражданских. Ранее в аналогичных обзорах сообщалось, что в ДНР в 2018 в результате боев же погибли 133 военных и 19 мирных жителей, а были ранены 202 и 108. В 2017-м – убитых соответственно 247 и 31, а раненых - 361 и 234.
Украина же официальные сводные данные публикуют эпизодически. Однако если посчитать самому, используя ежедневные сводки пресс-центра штаба операции объединенных сил (ООС) то выходит что с начала года по 16 мая боевые потери ВСУ равны 32 убитым и 167 раненым.
В 2018 согласно таким же подсчетам погибли 105 военных. Но украинская служба BBC в минувшем декабре сообщала, что согласно ответу на ее запрос Управления по связям с общественностью Вооруженных Сил Украины (ВСУ) за 11 месяцев прошлого года в ходе боевых действий погибли 110 украинских военных. Поскольку в декабре по ежедневным сводкам прошло еще 5 погибших, значит общие боевые потери украинской армии за 2018 год - не менее 115 человек. А за 2017-й, согласно тому же ответу на запрос ВВС, они составили 198 погибших.
Таким образом, из сопоставления официальных данных обеих сторон следует что ДНР в 2017 теряла в боях в 1,25 раз больше солдат, чем Украина а в 2018 – в 1,16, а за 4 с половиной месяца этого года уже в 2,1 раза больше.А ведь есть еще ЛНР, которая не дает подобной статистики. Правда там интенсивность перестрелок меньше, поэтому можно ожидать, что и потери военнослужащих также меньше.
Да, известна приписываемая Бисмарку ( а на самом принадлежащая так ин е установленному депутата рейхстага 1870-х) цитата о том «никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и перед выборами». Поэтому вывод о том что ДНР в этом году потеряла вдвое больше военных, чем Украина, будет правдив, лишь если стороны лгут в равных пропорциях. Но как раз именно ДНРовская официальная статистика настораживает больше - ведь по ней раненых в этом году оказывается меньше чем убитых, а в прошлые – не намного больше. Тогда как с украинской стороны официальные данные показывают типично для войн соотношение между убитыми и ранеными
Впрочем в случае с Украиной есть и статистика не официальная, но тщательная. На волонтерских началах ведется Книга памяти, доступная в электронном виде. Кроме того, эти данные оперативно публикуются в украинской Википедии. Каждому кварталу боевых действий посвящена отдельная страница. На ней порядковый номер погибшего личные данные и описания обстоятельств гибели. В отличие от Книги памяти в ней учтены и самоубийцы. В обоих источниках учитываются данные по всем силовым структурам, в том числе и неподконтрольным военному командованию формированиям, в частности «Правому сектору» (запрещенная в России экстремистская организация). Впрочем, с 2018 эти формирования на линии фронта отсутствуют. Пополнение данных, особенно о боевых потерях, очень оперативное. Так 16 мая по сводке штаба ООС от 18 часов прошла информация о гибели украинского военного, а через несколько часов Википедия сообщила, что погибшего зовут Василий Джус, опубликовала его личные данные и обстоятельства смерти.
По данным Википедии по состоянию на 16 мая этого года в 2019 погибли 78 украинских силовиков. Сводная статистика по причинам смерти отсутствует. Но самому посчитать несложно – 44 из них пали от оружия ополченцев (включая сапера погибшего при разминировании). Несколько из них умерли в госпиталях через некоторое время после ранений, а по ежедневным сводкам штаба ООС такие случае не проходят. Еще в 3-х случаях обстоятельства смерти не указаны, но здесь, скорей всего речь, идет не о боевых потерях. О смерти принято говорить в подробностях, а самоубийства и внутренние разборки стараются не афишировать.
Итак, по неофициальным, но более точным данным, у ВСУ минимум 44 и максимум 47 погибших в боях по состоянию на середину мая этого года. Аналогичная работа с приведенным в том же источнике списком потерь за 2018 год дает от 146 до 154 погибших. Это в 1,3-1,4 раза больше чем, чем вытекает из ежедневных сводок.
При этом в нынешнем году 31 украинский солдат погиб в Донецкой области и 13 в Луганской. В 2016 году украинские потери в боях с ДНР были примерно в 3,5 раза больше чем в боях с ЛНР, в 2017 - в 3 раза, в 2018 – в 2,5. Причина видимо в изменении географии боевых действий, так согласно отчетам СММ ОБСЕ примерно в той же пропорции изменяется и соотношение взрывов, зафиксированных ей в этих регионах. Исходя из этих цифр, можно предположить, что соотношение потерь между двумя народными республиками такое же, как и между потерями ВСУ в Донецкой и Луганской областях. Следовательно, потери ЛНР за 4,5 месяца этого года составят 27-28 человек, а за 2018 – 53-54.
Таким образом, в этом году, по неофициальным, но наиболее точным данным боевые потери украинской армии оказываются почти полтора с лишним раза меньше, чем официальные потери ДНР(44 против 68) – и, видимо, в два с лишним раза меньше чем составляют по официальным данным потери обеих республик вместе взятых (44 против 95-96). В 2018 соотношение неофициальных украинских потерь с официальными потерями в ДНР и ЛНР будет также в украинскую пользу, но не столь разительным 146-154 против 186-187. В 2017 – картина примерно такая же но чуть лучше для Киева 240-250 против 329-330.
А ведь стороны находятся в равном положении: в основном сидят в окопах, обстреливая друг друга. Наступательные действия при которых потерь должно быть больше проводит в последние годы исключительно украинская сторона, хотя и в ограниченном масштабе – занимая населенные пункты в серой зоне.
Если же предположить что ДНР и ЛНР занижают официальные потери в той же степени, что и Украина, то окажется что в последние два года соотношение потерь составило 1,6:1 а в нынешнем уже 3:1.
Последние цифры, видимо, отражают эффект от разнообразной военной помощи со стороны США и других стран НАТО. В результате соотношение потерь в Донбассе оказывается близким к потерям в последних колониальных войнах, которые вели страны этого блока.
Так у Португалии в ее войнах на африканском континенте в 1961- 1974 соотношение потерь между португальской армией и партизанами составляло от 2,9:1 в Мозамбике, до 5:1 в Гвинее-Бисау. Правда, гражданского населения в таких войнах всегда гибло больше, чем партизан.
У Франции в Алжире в 1954- 1962 соотношении потерь составляло 5,5:1. В Индокитае (1946-1954), в основном во Вьетнаме, французы потеряли по разным источникам от 2,5 до 4 раз меньше солдат, чем партизаны. Но если приплюсовать к французским потери Государства Вьетнам, которое впоследствии стало именоваться Южным Вьетнамом, то соотношение будет не столь впечатляющим. По наиболее выгодным для Парижа данным оно составляет 2:1, а по наименее выгодным – потери партизан вообще будут меньше.
Но несмотря на такое соотношение потерь, эти войны кончились для европейцев плохо. Они потеряли колонии, а в двух случаях из трех связанные с войной потрясения привели к смене политических режимов: переход от IV республики к V во Франции и «Революция гвоздик» в Португалии.
Европейцы уступили, потому что уровень жертв в долгосрочном плане оказался для них неприемлемым. Так, за 91 месяц войны в Индокитае французские безвозвратные потери (и боевые, и санитарные) составили 47 674 человек, в среднем 524 человека в месяц. Правда больше половины этих потерь пришлось на тех, кого парижанам или марсельцам должно быть не слишком жалко – на Иностранный легион, и жителей африканских колоний (больше частью арабов). Но и европейских французов погибло 20 524, в среднем 226 человек в месяц.
В Алжире за 94 месяца войны Франция по обнародованным в 1986 правительственным данным потеряла погибшими и пропавшими без вести 23 196 солдат, из которых 12 954 считаются павшими в бою. Около 5000 от общего числа приходится на французских мусульман, в основном местных алжирцев, поддерживавших метрополию. Таким образом ежемесячные потери Франции составляли 246 человек, а без учета франко-мусульман – 194.
Как это соотносится с потерями Украины, которую (по крайней мере в начале 1990-х) украинские политики очень любили сравнивать с Францией? Так, согласно Википедии, за 61 месяц войны (напомню она началась в средине апреля 2014) погибли или умерли 4180 участников операции в Донбассе (в это число входят все потери а не только боевые). Эта цифра означает 69 погибших в месяц.
Но эти потери неравномерно распределены во времени . Так к концу февраля 2015, то есть сразу после завершения боев под Дебальцево лишились жизни 2380 участников войны, то есть уровень потерь составлял 227 человек в месяц. Безусловно, эти цифры занижены так в официальном украинском списке пропавших без вести за конец прошлого августа было 294 человека, почти все они пропали в 2014 –начале 2015.
В дальнейшем уровень потерь с украинской стороны неуклонно снижался. Так с марта по декабрь 2015 он составлял 613 человек (61 в месяц), в 2016 -- 535 (45 в месяц), 2017 -- 355 (30), 2018 – 224 (19). Ну а в этом году он составляет пока 17 человек в месяц.
Таким образом, в начале боевых действий украинские потери соответствовали французским потерям в Алжирской войне, но были меньше чем в войне Индокитайской. Однако на настоящий момент средний уровень потерь Украины в Донбассе заметно меньше чем у Франции в колониальных войнах. Да во Франции на момент тех конфликтов проживало чуть больше людей, чем живет сейчас на подконтрольных Киеву территориях – в 1,2 раза в начале 1950-х и в 1,25 в конце 1960-х. Но если учесть эту поправку окажется что в последние два года украинские потери в соотношении к населению собственной страны будут в 8 раз меньше французских потерь в Алжире и в 10 раз меньше французских потерь в Индокитае. И это даже если считать потери исключительно среди европейских французов.
Теперь о португальской колониальной войне, которая длилась 168 месяцев. Сухопутные войска этой страны за это время потеряли 8290 человек, из которых 4027 в ходе боевых действий. Среди морской пехоты погибших было соответственно 155 и 81 человек. То есть средние ежемесячные потери португальцев составили 50 человек. Но численность населения Португалии в то время составила 8,7 миллиона человека, то есть в 4,5 раза меньше проживает на подконтрольных Киеву территориях. Следовательно, с учетом численности населения уровень украинских потерь за всю войну оказывается в 3,4 раза меньше чем у португальцев, а за 2018-2019 в 12 раз меньше.
Таким образом, донбасская война стоит Киеву заметно меньше жизней, чем стоили французам и португальцам их колониальные войны. И это особенно очевидно в последние годы. И прежде всего эта статистика, а не установившийся в Киеве 2014 политический режим обусловили и отсутствие на Украине массового антивоенного движения, да и позволили Владимиру Зеленскому победить на выборах, едва касаясь темы Донбасса. Ведь, как я уже писал, массовость антивоенного движения порождается либо страхом перед войной, либо высокими военными потерями. К тому же в отличие от французов и португальцев, украинцы воюют в Донбассе с осени 2016 исключительно силами контрактников.
Да, для миллионов жителей Украины эта война абсолютно неприемлема и в таком вялотекущем формате. Но есть и широкий слой людей, для которого она никак не аналогична войнам европейских держав за заморские территории. По данным соцопросов, 16-20% украинцев стабильно выступают за военное решение проблемы Донбасса.Для таких людей эта война аналогична войне хорватов с сербами, правда, неясно, сколько из них сохраняли бы они такую позицию, если б украинские потери соответствовали уровню хорватских потерь в той войне которую в Загребе официально именуют отечественной. А он у страны с населением в 8 раз меньше, чем нынешняя Украина, равнялся 151 погибшему силовику в месяц - то есть даже в самый тяжелый период конфликта в Донбассе украинские потери были в 5 раз менее интенсивнее хорватских.
Но помимо выгодного для Киева различия есть и выгодное сходство. Соотношение собственных потерь и потерь противника оказывается близким к такому соотношению в колониальных войнах, особенно в текущем году.
Да, есть и третье различие: потери ДНР и ЛНР в абсолютных цифрах также невелики. Они несравнимы с потерями противников французов и португальцев в колониальных войнах. Но все же русские – не вьетнамцы, алжирцы или ангольцы, в плане резистентности к собственным потерям. И нынешнее соотношение потерь как раз питает надежды украинских военных и политиков на то, что план Горбулина в итоге сработает.
И эти надежды могут стать серьезным противовесом тем новым, компромиссным акцентам в отношении к войне которые появились в инаугурационной речи Владимира Зеленского. Тем более, что еще рано составлять мнение об искренности и последовательности нового президента Украины.
