«Что
делать?» очень любили в советской школе, потому что написанный в тюрьме
Чернышевским роман нравился дедушке Ленину. Рядовой же советский школьник едва
ли понимал, что это и о чем там речь (оставалось что-то смутное про социализм и
сны Веры Павловны); в отличие от Толстого или Достоевского Чернышевский не был
тем писателем, к которому бы возвращались потом в зрелом возрасте, да и в
школьной программе он был больше из конъюнктурных, нежели из
литературоведческих соображений.
Выброшенный
с корабля современности в перестройку, он и сейчас не представляет большого
интереса для массового читателя; между тем, в значительной степени неизвестно и
недооценено то, какую роль написанный в 1863 году роман сыграл в тогдашнем
обществе и какое влияние он имел на умы молодежи, и в первую очередь — на
женщин.
По
сути, «Что делать?» был первый феминистский роман в России, после которого
началось переосмысление роли и места женщины в обществе — и речь идет не только
о широкой общественной дискуссии в кругах прогрессивной молодежи, но и о
конкретных действиях, которые женщины и девушки стали предпринимать «по
мотивам» произведения.
Сейчас
уже сложно понять, какое огромное влияние имел роман Чернышевского на своих
современников — собирались специальные собрания для обсуждения романа, да и
просто редкая вечеринка «прогрессивной молодежи» обходилась без его обсуждения.
(К слову сказать, те же «Отцы и дети» новой молодежи совсем не понравились). Отдельного
издания романа не существовало — покупали номера «Современника», где он был
напечатан, отдавали переплетать отдельной книгой и это был самый желанный
подарок для продвинутого юноши и тем более — для современной девушки. Некоторые
молодые люди продавали все самое ценное из имущества, только чтобы купить
роман, который стоил от 25 рублей и выше, что было сопоставимо с арендой
неплохой меблированной комнаты.
Роман
воплощал в себе квинтэссенцию идей и чаяний людей той эпохи — расширение прав граждан, просвещение, а главное —
эмансипацию личности и освобождение от гнета и предрассудков, что было основным
лейтмотивом всех демократических идей 60-х годов.
Одно из центральных мест в этой эмансипации отводилось
именно женщине — как наиболее угнетаемой родителькой и супружеской властью.
Даже те, кому не были близки идеалы 60-х и кто считал их наследие крайне
скудным и неглубоким для русского общества — даже он признавали, что основным
наследием той эпохи, прочно закрепившимся в обществе, стало стремление к
эмансипации женщин и зачастую только это и признавали в качестве единственного
прочного достояния эпохи.
И именно книга Чернышевского сыграла здесь ключевую роль.
Запрашивая разрешение на роман в декабре 1862 года (будучи
в заключении в Петропавловской крепости), Чернышевский пояснил Следственной
комиссии, что начал писать беллетристический рассказ, содержание которого
«совершенно невинно», «взято из семейной жизни и не имеет никакого отношения ни
к каким политическим вопросам» (когда после публикации романа вскрылся его
подлинный политический смысл, цензор «Современника» Бекетов был уволен).
Несмотря на весь обширный политический смысл романа, борьба
за освобождение личности в нем развивается на фоне именно семейных отношений, а
его центральным персонажем выступает молодая девушка Вера Павловна Розальская,
которая освобождается от патриархального гнета, строит новую жизнь и новые
семейные отношения.
Нельзя
сказать, чтобы «женский вопрос» до Чернышевского не поднимался в русском
обществе никогда ранее — уже в 1860 году выходили статьи вроде «Женщины, их воспитание и назначение в семье и обществе»
поэта и переводчика М. Л. Михайлова, которые, по воспоминаниям современников,
«читались нарасхват» и если и не создали «женский вопрос», то «очень двинули
его вперед» (Шелгунов Н. В., Шелгунова Л. П., Mихайлов М. Л. Воспоминания в 2-х
томах. Т. 1. М., Художественная литература, 1967, с. 241).
Но именно с выходом этого романа женщины ощутимо начинают
стремиться к самостоятельности, высшему
образованию, уравнению прав с мужчинами в семейных вопросах (о политическом
равноправии тогда еще не могло быть и речи, но равноправный партнерский брак —
и сегодня на острие феминистской повестки) — то, что было ранее маленьким
ручейком, теперь разлилось в полноводную реку. Роман «Что делать?» дал сильный
толчок распространению демократических идей и самого «женского вопроса»,
который тогда понимался прежде всего в праве женщины на образование, заработок
и равноправие в семье.
«Теперь
считалось, что женщина должна разорвать все путы, тормозящие ее жизнь,
сделаться вполне самостоятельною в делах сердца и, не ограничиваясь этим,
сбросить моральный гнет предрассудков, зажить общественною жизнью. - пишет в
своих мемуарах детская писательница и «шестидесятница» Елизавета Водовозова. -
Она должна трудиться так же, как и мужчина, как и он иметь свой собственный
заработок и быть полезною обществу, одним словом, обязана отвоевать себе такое
самостоятельное положение, "чтобы она никогда не пожалела о том, что она
женщина»,
Необходимость
самостоятельного заработка для женщин возникала и раньше выхода романа и была
связана прежде всего с экономическими условиями той эпохи — после отмены
крепостного права целый пласт родственниц-приживалок (сирот, крестниц,
воспитанниц), живших у своих более зажиточных родичей, оказались выброшенными
на улицу, поскольку в новых условиях не самые богатые помещики были уже не в
состоянии их содержать.
Но
прежде трудящаяся женщина была признаком безвыходного материального положения,
женский труд считался чем-то постыдным, а на самих трудящихся женщин смотрели
свысока, как на парий, и нередко относились к ним с презрением. Теперь же труд
не унижал, а возвышал человека. «С трудящимися женщинами стали искать
знакомства — ведь они на деле доказывали, что понимают современные требования»
- отмечает Водовозова. - Среди женщин началась
бешеная погоня за заработком: искали уроков, поступали на службу на телеграф,
наборщицами типографий, в переплетные мастерские, делались продавщицами в
книжных и других магазинах, переводчицами, чтицами, акушерками, фельдшерицами,
переписчицами, стенографистками».
Изменился
и сам характер труда — раньше женщине предлагалось в основном место бонны,
гувернантки, компаньонки, а сами женщины при трудоустройстве стремились попасть
в дом познатнее и побогаче, пусть даже и пришлось бы терпеть капризы и
зависимости от хозяев. Теперь же старались избегать «и тени зависимости» и
такие места брали только по крайней нужде.
Именно
после романа Чернышевского вопрос самостоятельного женского заработка стал модным
трендом, одним из обязательных признаков современной девушки, разделяющей
«новые идеи» и теперь наоборот, презирали тех, кто продолжал вести «пустую
светскую жизнь» (разумеется, здесь речь идет именно о передовой демократической
молодежи).
Естественно,
не все и не всегда было гладко, не обходилось без перегибов и нелепостей, когда
женский труд понимался очень односторонне (только то, что приносит деньги) и
многие женщины стали искать «заработок ради заработка», только чтобы не
прослыть «несовременными» и не получить в глазах знакомых и подруг нелестные
эпитеты «законной содержанки» и «наседки».
Та же
Водовозова приводит характерный пример, довольно типичный для того времени:
«Муж - учитель, профессор, писатель или служащий в
каком-нибудь частном учреждении; он с утра до пяти-шести часов находится вне
дома или у себя за рабочим столом напряженно работает. Жена на уроке, - ее тоже
нет до обеда.
Бросить детей на руки кухарки при большой семье, едва
справляющейся с собственными обязанностями, немыслимо. Чтобы заменить себя
(няни в то время были поголовно безграмотные), мать семейства вынуждена была на
время своего отсутствия нанимать приходящую грамотную девушку, вознаграждение
которой нередко назначалось немногим меньше того, что она сама получала.
Но родная мать могла лучше приноровиться к детям, более
изучила индивидуальность каждого из них, умела говорить с ними на более
понятном для них языке, наконец, оставаясь дома, имела возможность присмотреть
за хозяйством. Если же ей приходилось возвращаться домой только к обеду
утомленною от работы и ходьбы, она уже не в состоянии была заниматься ни с
маленькими детьми, которые по вечерам обыкновенно переходили на ее руки, не
могла следить и за своими старшими детьми, обучавшимися в школе.
В отсутствие матери отцу, если работа привязывала его к
письменному столу, то и дело приходилось отрываться, чтобы улаживать детские
ссоры и недоразумения с учительницею. Одним словом, домашний порядок и
хозяйство сильно страдали от отсутствия хозяйки дома.»
Даже будучи самыми горячими сторонниками новых
демократических идей, все отцы семейств «страшно возмущались вновь заведенным
порядком». Да и сами женщины нередко сознавались близким, что «требование во
что бы то ни стало самостоятельного заработка от матери семейства очень часто
оказывалось нелепым: в большинстве случаев он был совершенно ничтожен и, кроме
сумбура, ничего не вносил в семью» - на даже придя к такому выводу, далеко не
всякая мать тут же бросала свой «самостоятельный заработок».
К счастью, со временем жесткая мода на обязательный труд
спала и женщины стали более разумно относиться к своему заработку.
Заработок,
образование, равноправие в семье — некоторые шли еще дальше.
«Если
Вера Павловна,- рассуждали не по разуму ретивые поклонницы романа,- смотрит,
как на унижение, когда мужчина целует руку у женщины, то еще более унизительно
для детей целовать руку у родителей, называть их «папа» и «мама»,-- все это
напоминает помещичий деспотизм, когда даже ласки предписывались детям». И вот в
новой семье родителей дети называют по именам, дети отучены от ласк как от
излишней сентиментальности и слезливости — и молодая прогрессивная мать видит,
,как дети ее «отсталой от современной жизни» знакомой, которую она осуждает за
консерватизм, с радостным восторгом бросаются на шею с криком «мама»,
«мамочка», «мамуля!» - жизнь берет свое и многим тяжело пройти равнодушно мимо
такой сцены. Вскоре многим матерям пришлось сознаться, что они не в состоянии
подавить желание слышать от своих детей слово «мама» и к счастью вскоре этот
обычай сошел на нет.
Конечно
же, роман «брал» далеко не только феминизмом и новыми идеями. Для молодых
девушек (и юношей) это был роман о счастье: «каждая строка красноречиво
говорила о том, что оно возможно на земле, что оно достижимо даже для
обыкновенных смертных», «в семейной жизни автор романа стоит за свободу любви,
за идеально честные, откровенные, деликатно-чистые отношения между супругами».
С тех
пор прошло много лет и много идей. Наш отечественный феминизм идет своими
странными путями, зачастую больше ориентируясь на западный опыт, чем на
отечественные традиции, поднимает темы разные и неожиданные, удачные и не
очень. Однако тем любопытнее осознавать, что истоки женской эмансипации
русского общества начались именно тогда, в 60-х годах 19 века и первой
«настольной книгой русского феминизма» стал именно революционный роман
Чернышевского — роман, написанный в
заключении, про новых людей, которые по новому строят свою и общественную
жизнь.
