Инициатива
нашего министерства культуры – заметим, не транспорта, - по массовому
переименованию российских аэропортов постепенно, подобно мозговому червю,
заползает в умы людей. Вроде бы фанаберия начальственная, но народ втягивается,
осваивается в теме. Правда, голосуют пока вяло, не всенародно; с тех пор, как
по всем объектам объявили шорт-листы, даже в Москве и Петербурге проголосовало
чуть больше десятка тысяч человек.
Несколько
живее идет дискуссия в сети, причем некоторые простодушные люди начинают
обсуждать вопрос «по существу», то есть спорить о том, что в данном случае
наименее важно – об относительных и абсолютных достоинствах личностей, именами
которых предстоит украсить фасады воздушных гаваней и сайты по продаже
авиабилетов. Разумеется, в очередной раз всплывают разделительные линии между
красными и белыми. Еще бы, ведь интересуются же люди: а не Колчака ли стоит нам
увековечить в Омске? А не Сталина ли следует прославить в Волгограде?
Со
спорными фигурами уже разобрался министр Мединский, оставивший в списках только
самые безупречные и неуязвимые персоналии и вычеркнувший таких выскочек как
Егор Летов, Сергей Шнуров и Илья Лагутенко (живые-то, живые куда прут?), но все
же не это главное. Интересно, например, откуда вообще появилась идея поналепить
именных бирок на аэропорты?
Примеры
аэропортов имени Шарля де Голля и Джона Кеннеди кажутся не очень убедительными.
В конце концов, это исключительные случаи, и никаких кампаний на эту тему ни в
США, ни во Франции не проводилось. Да и Лондон, скажем, живет себе спокойно с
Хитроу и Гэтвиком, и никто им не собирается давать имена ни Черчилля, ни
Тэтчер, ни Эми Уайнхаус.
Вероятно,
причина все-таки в том, что в советское время аэропорты оказались в числе тех
немногих категорий объектов, которые не было принято называть в честь кого-то. Это
была аномалия, поскольку в остальном советская эпидемия увековечиваний была
беспримерной и не знала аналогов в мире. «Именными» становились школы,
библиотеки, институты разной степени научности, заводы, совхозы. Улицы,
названные в честь красных апостолов – Калинина, Кирова, Куйбышева и т.д. –
появлялись не только в городах, но и в тихих дачных поселках; ономастическую
дань большевикам должны были платить все. Мало того, еще и ордена разным
организациям присваивали, как будто юридическому лицу есть на что этот орден
надеть и есть куда с ним выйти.
Но
вот почему-то вокзалы и аэропорты от этой дани были свободны. Метрополитен даже
был имени Ленина (а до этого – имени Кагановича), а Шереметьево никогда не было
ни имени Фрунзе, ни имени Орджоникидзе. Но вместо того, чтобы задуматься над
мудростью предков, чиновная саранча обнаружила лакуну и принялась радостно ее
заполнять, навязав стране совершенно бессмысленную дискуссию.
Что
нужно от аэропортов мне, как потребителю услуг воздушного транспорта? Прежде
всего – чтобы меня из аэропорта А благополучно, комфортно и недорого доставили
в аэропорт Б. Как А и Б будут при этом называться – абсолютно неинтересно. Мне
также важно, чтобы до любого аэропорта можно было удобно и безошибочно
добраться. Как этому поможет переименование аэропортов? Да никак. А вот
помешать может. Я далек от мысли, что пилоты могут направить свое судно не в
тот аэропорт, поскольку профессионалы обычно умудряются делать свое дело на
фоне любой чиновничьей глупости, а вот таксиста, везущего пассажиров не туда,
поскольку они прохлопали ушами и четко не усекли, в честь кого назвали
Домодедово, а в честь кого – Внуково, представить вполне могу.
Что
нужно от гражданской авиации мне, как патриоту Отечества? Мне нужно, чтобы наши
пилоты летали на надежных и современных машинах российского производства, а не
донашивали чужие подержанные «боинги» и «аэробусы». Что мне предлагается вместо
этого? Пять аэропортов, претендующих на звание «имени Андрея Туполева».
Туполев, конечно, был великий человек, но коль скоро самолетов марки «Ту» на
летных полях все меньше и меньше, я нахожу несправедливым отсутствие в списках
для голосования Уильяма Боинга. Назвать хоть один аэропорт, хотя бы в Горно-Алтайске, в честь него, а не в
честь мало кому известного Григория Чорос-Гуркина (нынешнего лидера голосования
в этом городе), было бы справедливо.
С
точки зрения пропаганды «великих имен России» эта акция тоже провальна. Если мы
известное всей стране и всему миру Шереметьево назовем именем Александра
Сергеевича Пушкина, мы и Пушкину ничего не прибавим, и уже раскрученный бренд
размоем. А уж грозящий нам «аэропорт Пулково имени Петра Великого» в
Санкт-Петербурге вообще граничит с тавтологией. Почему министр культуры не
назовет себя «имени Петра Великого»? Хоть к чему-то великому прикоснется.
На
примере этой кампании хорошо виден один природный, звериный инстинкт нашего
чиновника, который обычно не замечают и не принимают в расчет. Он стремится
делать всё, чтобы затруднить российскому гражданину пользование русским языком.
Этот инстинкт заставляет чиновника постоянно что-то переименовывать – училища в
академии, институты в университеты, техникумы в лицеи, вместо обычных школ
сооружать рептилоидные ГБОУ СОШ и ГБОУ ДОД, вместо обычного города создавать
Муниципальное образование «Городской округ такой-то».
Справедливо
говорят, что государство, вбрасывая тему переименований, вовлекая в нее
население, пытается отвлечь граждан от действительно насущных проблем, которых
становится вокруг все больше и больше, а вдобавок и перессорить их из-за
пустяков, чтобы у них было меньше желания действовать сообща. Логично было бы
ожидать и новых инициатив такого рода. Но, похоже, этим смысл акции не
исчерпывается. Государство как будто бы и само себя пытается отвлечь от
принятия важных решений, как это делает студент перед экзаменом или работник
перед дедлайном. Это явление, как мы знаем, называется «прокрастинация». То
есть государство откровенно прокрастинирует, изображает бурную деятельность
вокруг пустяков накануне надвигающегося шторма. Нехороший знак для всех нас. Не
пора ли сказать государству: соберись, тряпка?
Впрочем,
радует то, что в массовом сознании эта кампания прочно связалась с именем
мрачного панка Егора Летова. Это значит, что общество все-таки еще достаточно
здорово, чтобы оценить инициативу Минкульта по достоинству, то есть как
клоунаду, в ответ на которую можно лишь показать язык.
