Завершившийся громким
скандалом «бой века» в легком весе смешанных боевых искусств (mixed martial arts) по версии «Абсолютного бойцовского
чемпионата» (Ultimate Fighting Championship), который прошел в Лас-Вегасе 7 октября,
вызвал массу вопросов как у широкой публики, так и у профессиональных
наблюдателей. При этом содержательно их можно разделить на 1) чисто спортивные моменты и на проявившиеся проблемы
более широкого характера, например, связанные с 2) культурой и этикой современных медиа и шоу-бизнеса. В России к ним
неизбежно добавляется тема, давно уже получившая политическое измерение – речь
идет 3) о культурной идентичности широких
кругов молодежи в ряде регионов РФ, прежде всего в республиках Северного
Кавказа.
Начнем со спортивного
аспекта. По мнению большинства экспертов и обычных зрителей, факт доминирования
Х. Нурмагомедова на протяжение всего поединка не вызывает сомнений, так что в
спортивном смысле его победа выглядит абсолютно заслуженной. Другое дело, что
многих не устроила эстетическая сторона широко разрекламированного
противостояния – на их взгляд, используемый дагестанским бойцом против ирландца
К. Макгрегора набор приемов оказался эффективным с точки зрения установления
контроля, но не очень эффектным в плане зрелищности: большую часть времени
соперники провели на «ковре» октагона, борясь в партере. Да и победа через
удушение вряд ли представляет особую ценность для медийного продвижения этого
вида спорта и бренда UFC как
телепродукта, изначально ориентированного на захват новых рынков, расширение
аудитории и увеличение продаж рекламы. Поэтому неудивительно, что сразу
раздались голоса о необходимости изменения правил смешанного стиля для
нахождения баланса между боксерскими и борцовскими компетенциями. Будущее
покажет, чем закончится данная дискуссия, но уже сейчас очевидно, что при
принятии того или иного решения глава организации Дейна Ф. Уайт будет
руководствоваться скорее маркетинговыми мотивами, чем собственно спортивными…
С этим связана вторая
группа вопросов о моральном аспекте слов и жестов соперников, активно обсуждавшихся
еще в преддверие боя. После схватки дебаты об этической стороне смешанных
единоборств только усилились. Речь в них в первую очередь идет о самой сущности
данного экстремального вида – например, насколько уместно вообще относить его к
спорту в традиционном понимании. Дело в том, что исторически спортивные
единоборства возникли как способ установления социального контроля над
физическим насилием – в любом случае, на это указывает эволюция многих видов,
начиная с английского бокса в конце 18 века. Постепенно, через установление и
уточнение правил проведения поединков насилие как эксцесс вытеснялось насилием
в культурно приемлемой форме, когда атлетам больше не грозила непосредственно
гибель на ковре или ринге, что было характерно как для античного панкратиона,
так и многих домодерных видов единоборств. Вместе с появлением олимпийского
движения в конце 19 века любая организованная спортивная активность
сопровождалась теоретической и эстетической рефлексией о культурном смысле и
красоте спорта как идеальной конкуренции идеальных тел. Инициатор возрождения
олимпизма барон Пьер де Кубертен даже говорил в этой связи о religio athletae, т.е. о наличии в спорте
значительной сакральной составляющей, отсылающей к античным практикам
поклонения выдающимся атлетам. Понятно, что в рамках подобных представлений,
генетически связанных со спортом в современном понимании, значительное внимание
уделяется этическим принципам честной игры (fair play), предполагающим не
только взаимное уважение соперников, но даже благородный отказ от победы любой
ценой, например, с применением нечестных средств и т.д.
Стоит ли говорить, что
широко практикуемая не только в смешанном стиле, но и в том же в
профессиональном боксе маркетинговая стратегия медийного хайпа противоречит этическим
принципам классического для эпохи модерна спорта и как бы возвращает нас в
докубертеновскую эпоху. Ведь теперь даже грубые личные оскорбления в адрес
соперника, практически вплоть до его символического расчеловечивания,
превратились в привычный элемент рекламных кампаний по продвижению поединков, в
сущности давно утративших собственно спортивный этос и представляющих собой
типичный шоу-бизнес, построенном якобы на голом физическом насилии. При этом
само обыденное название смешанных единоборств как «боев без правил» как бы предполагает
освобождение сражающихся бойцов от любых ограничений со стороны культуры.
Конечно, в реальности определенные правила поведения существует и в октагоне MMA, но – как показала вся грязная (пред)история
боя Нурмагомедов – Макгрегор, здесь они направлены исключительно на ограничение
физического урона, но никак не моральной репутации бойцов.
В этом смысле нападение
членов дагестанской команды на ирландца и его окружение после окончания
поединка срезонировало в российском медиа-пространстве с давно сложившимися
представлениями о стандартах поведения многих кавказских спортсменов –
достаточно вспомнить множество роликов в YouTube о массовых беспорядках с участием
их самих, их тренеров и многочисленной свиты из числа друзей, родственников и
просто фанатов во время внутрироссийских соревнований по борьбе и другим видам.
А поскольку, подобное неспортивное поведение остается, как правило, без ответа
со стороны руководства федераций и Минспорта, видимо, у молодых бойцов ожидаемо
складывается определенный «габитус», в рамках которого даже грубое нарушение
регламента считается вполне допустимой шалостью.
Однако эта проблема уже давно
получила политическое измерение. Ведь регулярно попадающие в криминальную
хронику эксцессы с применением немотивированного насилия со стороны кавказских
спортсменов, являющихся обладателями уникальных боевых навыков, каждый раз в
обостренной форме ставят вопрос о ментальной принадлежности значительной части
молодых выходцев из данных регионов к культурному пространству русского мира и
тем самым о реальности существования «российской нации», единство которой
постоянно декларируется властью и ее пропагандистами, а также официальным
нациеведением (В. Тишков и др.). Именно этим объясняется реакция многих русских
любителей смешанного стиля на афишу данного боя, когда пользователи соцсетей
открыто заявляли о своей поддержке ирландца как более для них культурно
близкого, нежели Х. Нурмагомедов, публично позиционирующий себя скорее в
ближневосточном религиозно-политическом контексте. Достаточно вспомнить его
высказывания в духе исламистской полиции нравов в связи с отмененными из-за
угроз гастролями в Махачкале некоторых артистов и т.д.
Как остроумно написал
пользователь одной из социальной сетей, каждому достаточно провести следующий
мысленный эксперимент: с кем из участников скандального поединка вы хотели бы
встретиться в ресторане? Ответ очевиден: навязываемая сверху идеология
официального «россиянства» дает сбой каждый раз, когда живущие внутри модерного
урбанного пространства русские сталкиваются с демонстративным насилием со
стороны со стороны представителей иноэтнических групп, пытающихся подводить под
него религиозное обоснование или апеллировать к архаичной культурной традиции,
несовместимой с институтами развитой современности. Именно отсюда возникли мемы
про живущих в иной культурной реальности «они же тоже россиян», которых с
русским большинством связывает только паспорт гражданина РФ. Просто раньше с
подобными малосимпатичными эксцессами сталкивались обитатели наших городов, а
теперь их смогли наблюдать живущие по всему миру зрители злополучного боя в
Лас-Вегасе.
Автор - руководитель исследовательского семинара «Спорт в перспективе социальных и гуманитарных наук» (НИУ ВШЭ).
