На
написание этого текста меня вдохновила статья помощника президента Владислава
Суркова в журнале «Россия в глобальной политике» про «одинокую» и «непонятую»
нашу родину и события на Ближнем Востоке, рисующие отнюдь не радужные
перспективы нового обострения отношений с Западом и продемонстрировавшие
реальное геополитическое одиночество России.
Мы
иногда рассуждаем на тему: какой мир был бы наиболее приемлемым для России? Какое
количество мировых полюсов оптимально для российских интересов? Наступит ли
когда-нибудь «потепление» в отношениях с Западом? Где России искать союзников?
Всё это говорит о том, что выстраивание внятной геополитической стратегии,
учитывающей географические, экономические и ценностные факторы, является не
интеллектуальной игрой избалованного ума, а жизненной необходимостью.
Порой,
возникает ощущение, что ни у российских, ни у западных элит нет понимания того,
что Россия не только не может претендовать на роль мирового гегемона, но это ей
совершенно не надо. Стать «евразийскими Штатами» или Советским Союзом в той
версии, в которой коммунизм одерживает победу в Холодной войне – значит, не
только обречь себя на абсолютную изоляцию, которая окажется серьезней той, что
мы испытываем сейчас, но и в очередной раз позволить адептам наднациональной
идеологии вершить судьбу русских, что уж совсем непозволительно. Итак, наша
задача – удержание и поддержание статуса России
как полуполюса, как региональной величины, выстраивающей барьеры против
любых гегемонистских проектов – западных (существующего американского или
находящегося в кризисе панъевропейского) или восточного (потенциально –
китайского) и реализующей эффективные экономические и политические стратегии на
обрамляющем её пространстве Великого Лимитрофа. Именно по этой причине
увязывание национальной безопасности России с судьбой сирийского режима я
считаю крайне ошибочным, ибо агрессивные действия на чужих цивилизационных
площадках (в данном случае – исламской) заставляют нас вести себя именно как
«евразийские Штаты», но в конкретном случае без идеологического обоснования,
что только хуже, так как даже потенциальным союзникам России на Великом
Лимитрофе и иных цивилизационных платформах совершенно неясно, каковы цели и
задачи Москвы на Ближнем Востоке, где угроза радикального исламизма уже
ликвидирована, а российское оружие показало себя во всей красе.
России
есть что предложить странам Великого Лимитрофа, иным цивилизационным платформам
и диссидентам Западной цивилизации – идею. Идею защиты национального суверенитета
и национальной идентичности в пору схлестывания двух масштабных акторов,
грозящих этот суверенитет и эту идентичность стереть в прах – гегемонистского
Центра, представленного США и его преимущественно англосаксонскими союзниками,
и исламского мира, распадающегося на анклавы, врезающися в политическое и
экономическое пространство разных цивилизаций, но в первую очередь – Западной.
Противопоставить национальную свободу «демократическому интервенционизму» и
исламской экспансии, не претендуя на роль мировой сверхдержавы, вполне
возможно. Это та основа, которая способна объединить отнюдь не маргиналов вроде
КНДР, Венесуэлы, Кубы и Боливии, а преуспевающие страны, чьим элитам чужд как
западный культурный эгалитаризм, несущий за собой экономическое доминирование,
так и полное погружение в дремучее средневековье.
Во-первых,
из стран-цивилизаций (а их в мире не так много) на этот вызов откликнуться
готовы как те, кто, несмотря на технологическое могущество, прозябает под
военным протекторатом вследствие национального унижения, так и те, чьи
возрастающие возможности входят в прямое противоречие с установленными
правилами игры – Япония и Индия. С первой куда сложнее, ибо нерешенный вопрос
об окончании войны и претензии на Курилы дают повод многим японским интеллектуалам
заявлять о выгодах нынешнего положения страны – мировой лавки по производству
аниме и бытовой техники, защищаемой мощью США. Но данная позиция не может долго
находить отклик среди носителей культуры, предполагающей «избранность» и
«особую цивилизационную миссию», так что ответ на «черные корабли» коммодоров уже
нынешних не заставит себя долго ждать.
Индия
– это стремительно развивающаяся страна, имеющая весьма нестабильную границу с
исламским миром и Китаем. Приход к власти рассматривающей свой народ как
Основное Человечество «Бхарати джаната парти» – силы исключительно
националистической и антиглобалисткой, лишь укрепляет меня во мнении о
необходимости выстраивания особых отношений между Москвой и Дели.
Неограниченный рынок сбыта, нужды в развитом ВПК, геополитическая кооперация на
сдерживание радикального ислама и Китая – вот что мы можем найти в индийцах.
Восточноевропейская
часть лимитрофа – это совокупность государств, не испытывающих чувства вины за
колониальное прошлое, им чужды идеи мультикультурализма, размывания
национальной идентичности, и отнюдь не все из них собираются стать на острие
евроатлантической атаки на Россию. Это касается венгров, словаков, сербов и
греков. Кризис европейского содружества обострит проблемы участия восточных европейцев
в интеграционном проекте и заставит их искать выход из тупика. Для некоторых из
них тесное экономическое и политическое сотрудничество с Россией станет
альтернативным вариантом угасающему Евросоюзу.
Еще
один ключевой потенциальный союзник России – это силы в рамках собственно
Западной цивилизации, работающие на расширение так называемого раскола –
«внутреннего пролива», подобного тому, что в рамках исламской цивилизации
разделяет Иран и остальные, преимущественно арабские государства, сети и общины.
Если раньше в первой половине XX
века такой главенствующей и оспаривающей правила игры силой была Германия, то в
ближайшее время, не исключено, такую роль на себя могут взять Франция или
Италия. В отличие от стран Восточной Европы, где идеи сотрудничества с Россией
приемлемы не только для ряда партий и системных политиков, но и людей, входящих
в руководство государства, то, говоря о Франции и Италии, нам придется лишь
надеться на успех так называемых «евроскептиков» – людей, видящих инструмент
увеличения национальной мощи и решениях накопившихся проблем не в брюссельских
чиновниках, а в собственных возможностях. Такая сила вполне может бросить вызов
евроатлантическому господству и начать выстраивание собственной экономической
постколониальной империи, что опосредованно играет на руку России.
Еще
один кандидат в полюса в той же части земного шара, что и США, незаслуженно
обходится общественным вниманием. Это Бразилия. Страна, претендующая на роль
политического и экономического лидера восходящей Латиноамериканской цивилизации,
два столетия пребывавшая в состоянии сна, но со временем готовая бросить вызов
господству Мирового Центра на своем континенте.
Как
мы видим, геополитическими партнерами России вполне могут быть не какие-нибудь
тоталитарные режимы-недобитки, а современные полуполюса и кандидаты в полуполюса,
которых по разным причинам не устраивает сложившийся после Второй мировой войны
и 1991 года мировой порядок.
