Новости
о кемеровском пожаре застали меня в театре Вахтангова, на спектакле «Ричард III». Это сложно было назвать
развлекательным мероприятием. Очень тяжелая пьеса. В течение трех часов персонажи
один за другим погибают, но возвращаются на сцену, в бутафорском дыму испытывая
совесть героя. В это же время из ядовитого дыма нелепых пластиковых декораций
торгового крематория с нелепым названием «Зимняя вишня» перед страной вставали
сгоревшие кемеровские дети, обращаясь к нашей совести.
Мы
знаем, что Шекспир оболгал Ричарда III. Король был храбрым воином, старался заботиться о народе,
проводил нужные реформы, отстаивал суверенитет государства. Но что-то пошло не
так, и он стал героем черной легенды. Печальный урок для всех властителей,
независимо от их титулов. Однако Шекспир был гением, поэтому у него получилась
пьеса не столько об истории или политтехнологии, сколько о совести. Его задача
– заставить каждого зрителя почувствовать себя маленьким Ричардом. «Ведь
каждый, кто на свете жил, любимых убивал», - сказал другой англичанин. Не
убивал, так предавал. Не предавал, так лукавил. Не лукавил, так молчал, когда
надо было сказать. Совесть – цепкая тварь, хватается за любую мелочь и грызет,
грызет. И вот, ты выходишь из зала на вечерний Арбат, а там – мертвые дети из
Кемерова.
Сибирский
город, где мало кто бывал из москвичей или петербуржцев, вдруг оказался
удивительно близким. Дверь открой, выгляни в окно – и там Кемерово. Почему так?
Потому что мы одна страна и один народ? Потому что у большинства – свои дети?
Потому что в любом крупном городе нынче стоят точно такие же аляповатые «зимние
вишни», коробки без окон, где продаются те же марки дешевых шмоток и смартфонов
и в тесных кинозалах крутятся те же самые фильмы?
Кемеровская
трагедия стала пробуждением коллективной совести нации. Она не просто ранила
каждого. Многих она заставила задуматься: а что лично я сделал не так в своей
жизни? чего не сделал, хотя должен был? «Я знаю, никакой моей вины…» Но всё же,
всё же, всё же.
«Зимняя
вишня» загорелась сверху, с четвертого этажа. Скорбь и гнев поднимаются снизу.
В стране – стихийный траур. Траур объявляют отдельные люди, организации,
регионы. А что же центральная власть?
А она
никак не решалась объявить национальный траур. 64 трупа было недостаточно. Сотня
нужна, тогда и траур будет. Но как же те реальные чувства, которые охватили
страну? Бесчеловечная арифметическая бюрократия их не замечает. Такое
впечатление, что решения в стране принимают уже не люди, а плохо
запрограммированный искусственный интеллект.
Ждали
Путина. Путин, наконец, прилетел и траур объявил. Но прилетел поздно,
фактически с суточным опозданием, да и не сказал ничего, кроме банальностей.
Увы,
ни для кого не секрет, что наш президент эмоционально туповат. Это было всегда,
еще со времен подлодки «Курск». Тут ничего не изменилось. Правда, изменилось
многое другое. В скорбный понедельник два десятка «цивилизованных» стран
объявили о высылке наших дипломатов. И пары дней потерпеть не могли, надо было
нагадить России в срочном порядке. Казалось бы, господа с Запада наглядно
показывают президенту: даже и не смотри в нашу сторону, твой народ – это всё,
что у тебя есть, твоя единственная опора, с которой ты пылинки сдувать должен.
Но нет, у Путина в понедельник нашлось неотложное дело – встреча с эмиром
Катара. Вот удивительная вещь: когда-то Европа могла ждать, пока русский царь
удит рыбу. Теперь же, оказывается, какой-то азиатский князек не может
подождать, пока русский президент пообщается с русскими людьми, потерявшими
своих родных.
Конечно,
можно сказать населению: неделю назад проголосовали на выборах, а теперь –
гуляй, Вася. Но вообще-то народ – хозяин своему голосу. Ричарда III у Шекспира тоже выбрал народ, а потом – вот
напасть-то, «войско взбунтовалось, говорят, царь ненастоящий». Так что
расслабляться все же не стоит.
На
фоне бестолковой информационной работы официоза разворачивается ожидаемая
кампания истерики и слухов в стиле «власти скрывают». «Сам я кемеровчанин»,
«знакомый работает в МЧС», «морги забиты трупами» - в общем, смысл в том, что
жертв якобы гораздо больше, то ли 300, то ли все 500. Истерят, конечно, и
украинцы, и профессионалки из «либеральных» СМИ, и любительницы из колбасной
эмиграции, но в этот раз есть четкое ощущение, что истерика очень хорошо
спланирована. Что против России работает мощный штаб информационной войны,
которому наши информационные штабы в подметки не годятся. И было бы очень
здорово, если бы этот штаб был установлен и жестко зачищен – на всякий случай,
на будущее. В конце концов, американцы не постеснялись же зачистить Пригожина и
компанию.
Но
это в любом случае – заметка на полях. Главный же вопрос – как жить дальше?
Прежде
всего, все теперь согласны в том, что смысл фразы «хватит кошмарить бизнес»,
как и «казнить нельзя помиловать», зависит от расстановки запятых. Если мы не
будем кошмарить бизнес, то бизнес будет кошмарить нас. Первое плохо, а второе,
как видим, еще хуже. Как на грех, именно Путин несколько лет назад поручил
ввести те самые «надзорные каникулы», которыми воспользовалась «Зимняя вишня»,
чтобы сэкономить на пожарной безопасности. И хотя теперь президент пытается
оправдываться, говоря про то, что каникулы не освобождают от соблюдения
противопожарных норм, конечная ответственность за гибель людей лежит на нем.
Этот
вывод, впрочем, не имеет ничего общего с революционными лозунгами. И дело вовсе
не в том, что лично Путин должен быть всем нам дорог. Просто давайте подумаем,
кто же придет к реальной власти в гипотетической «России без Путина»? Уж
конечно, не пьющие пожилые блогеры, которые дня не могут прожить без дежурной
ругани в адрес «гаранта». Придут как раз люди типа Дениса Штенгелова, которого
называют конечным собственником «Зимней вишни», чтобы уже окончательно
обустроить Россию по законам жадности. Вот такой парадокс.
Очевидно,
что Штенгелов и вся мутная цепочка собственников-арендаторов-операторов несут
куда более непосредственную ответственность за трагедию. Люди предлагают
организовать бойкот брендов Штенгелова («Кириешки», «Хрустящий картофель», «Три
корочки» и т.п.). По-человечески это симпатично, но кто выиграет от бойкота?
Разумеется, конкуренты, то есть очередные бессовестные жадины, которым просто
повезло, что у них ничего не сгорело.
Более
радикальное предложение – бойкотировать ТРЦ как жанр бизнеса и как образ жизни.
Не ездить туда, не покупать там товары, не питаться в их «фудкортах», не
смотреть кино в их кинотеатрах. Не отпускать туда детей – ни индивидуально, ни
тем более «организованно», целыми классами.
В
принципе это разумно. В свое время ТРЦ были большим шагом вперед, ведь они
пришли на смену «черкизонам». Но сегодня это явление кажется как минимум
избыточным. Мы не должны культивировать вид семейного досуга «в ТРЦ на весь
день». Мы должны разобрать наиболее уродливые образцы этого жанра, к которым
даже неприменимо слово «архитектура» (вряд ли чему-то подобному учат в МАРХИ).
Если говорить о Москве, то это прежде всего «Атриум», поганящий площадь
Курского вокзала, и «Европейский», поганящий площадь вокзала Киевского.
И
все же главный урок Кемерова – это урок солидарности, активности и
внимательности. На проверяющие органы надежды нет. На совесть бизнесменов
надежды нет, хоть кошмарь их, хоть не кошмарь. Ослабление контроля приводит к
безответственности. Усиление контроля приводит к тому, что одни правила
начинают противоречить другим и все равно не работают. Придется внимательнее
смотреть по сторонам, не упуская мелочей, не надеясь на авось. Закрыты пожарные
выходы? Заперты двери в кинозале? Всё это нужно проверять самим, ругаться,
жаловаться, писать «куда надо». Это, конечно, время и нервы. Но если этого не
делать, можно потерять больше.
