К моменту, когда вы прочтете эти строки, история про «уренгойского мальчика» основательно вам осточертеет. Более плотной информационной канонады мы еще не наблюдали. Ни Собчак с Навальным, ни Поклонская с Павленским не привлекали к себе такого внимания, как ранее неизвестный миру Николай Десятниченко, который по ходу дела оказался не мальчиком, а 21-летним дылдой, и не школьником, а студентом. Менее всего хотелось бы присоединяться к всенародному товарищескому суду; медийный феномен в данном случае интереснее и симптоматичнее конкретного проступка.
Да, выступление российских юношей и девушек в германском Бундестаге в день траура по немецким (но никак не нашим) жертвам Второй мировой войны было делом сомнительным. И тем более режет ухо пассаж о «невинно убиенных» солдатах вермахта, испытавших жестокие страдания в «так называемом Сталинградском котле». Возможно, молодой человек перестарался, желая угодить принимающей стороне, да и не каждый гость решится сказать хозяевам неприятные для них вещи. И все же сам по себе инцидент заставляет вспомнить анекдот из практики адвоката Плевако про старушку и украденный ею чайник.
Конечно, никто не забыт и ничто не забыто, но подспудная апелляция возмущенной общественности к некой «нормативной» враждебности по отношению к немцам, которую якобы должен чувствовать каждый российский патриот и от которой отступил Десятниченко, представляется анахронизмом. В исторической реальности русские с немцами давно помирились.
Это неизбежным образом произошло при советской власти, когда существовала ГДР, «свои немцы», в которых нельзя было продолжать видеть врага. В то время как западные союзники навязывали немцам идею коллективной вины, в СССР была принята доктрина о том, что немецкий народ, огромная часть которого прошла через Восточный фронт или работала на войну - такая же жертва нацизма, как и все прочие пострадавшие от войны народы. Как бы нас ни коробили формулировки Десятниченко, по сути сказанное им не противоречило этой установке, на которой у нас воспитывались многие поколения.
Примирение, впрочем, шло не только сверху, но и снизу. Вспомним строки поэта Александра Межирова – человека небезгрешного, но честного фронтовика, никоим образом не склонного к смердяковщине - написанные в 1971 году:
Рядом, через стол,
Турист немецкий «битте» произносит
И по-немецки рюмку шнапса просит.
Он хмур и стар. И взгляд его тяжел.
И шрам глубокий на лице помятом.
Ну да, конечно, он ведь был солдатом
И мог меня, голодного, убить
Под Ленинградом –
И опять мы рядом, -
За что, скажите, мне его любить?
Мы долго так друг друга убивали,
Что я невольно ощущаю вдруг,
Что этот немец в этой людной зале
Едва ли не единственный, едва ли
Не самый близкий изо всех вокруг.
Перегорело все и перетлело,
И потому совсем не в этом дело,
Как близок он – как враг или как друг.
Здесь поэт сочувствует даже не изможденному пленному, погибшему от голода, а немцу выжившему, сытому. Получается, что грех Межирова тяжелее греха Десятниченко? Нет ли у вас желания устроить товарищеский суд над Межировым? Выбросить его книги из магазинов и библиотек?
Думаю, ни у кого такого желания не возникнет. Знаете, почему? Потому что дело вообще не в немцах. Немцы в контексте нынешнего скандала – всего лишь архетипический образ врага, который «с мечом к нам пришел». Главная же причина информационного шока, вызванного Десятниченко – нынешнее самочувствие российского общества.
Можно сказать, что общество сегодня живет в ожидании предательства элиты. Никто не знает, как это предательство совершится и откуда будет нанесен удар. Люди ищут знамений. Выступление представителя «путинского поколения», да еще и из провинции, а не из вечно фрондирующей столицы, да и еще и на международной трибуне, было воспринято именно как такое знамение. Как знак того, что «теперь так можно». Как момент истины, мгновенно обнуливший в глазах многих людей всю военно-патриотическую работу, всю пропагандистскую мощь «калибров» и «искандеров», все георгиевские ленточки и наклейки «можем повторить» и даже, возможно, «Бессмертный полк».
Что дело совсем не в немцах, понятно из тех деталей, которые вызвали наибольший интерес. Например, украинский след. Мало того что Десятниченко – украинская фамилия. Оказывается, юного Николая в школе тоже учили одни украинцы: учительница немецкого – Кононенко, учительница истории – Яворская (мигрантка с Украины, у которой сын трудится карателем в АТО). В довершение ко всему мэр Нового Уренгоя, выступивший в защиту Десятниченко – некий Иван Костогриз, родом из Полтавской области. Так закрепляется образ украинца как носителя «гена предательства». За украинцами, получается, нужен глаз да глаз: посмотри, товарищ, не притаился ли у тебя под кроватью украинец?
Выделяется и собственно элитный компонент скандала. Случайно ли, что организатором покаяния российской молодежи в Бундестаге выступила компания Wintershall, партнер «Газпрома»? Случайно ли, что отец Николая Десятниченко занимает высокую должность в «Роснефти»?
Лавину в горах может вызвать одинокий лыжник, подрезавший накопившуюся массу снега. Нынешнюю информационную лавину вызвал совершенно ничтожный случай, но ситуация зрела долго. По сути она от начала до конца сконструирована властью, которая, пойдя на конфликт с Западом, упрямо отказывается от выстраивания идейной цельности, а попросту говоря, постоянно врет и путает следы, последовательно лишая общество ориентиров. Люди мечутся, как-то пытаются соединить в своих головах несоединимое. А потом приходит простой уренгойский паренек Коля и все понимают, что король голый.
Но что, скажите, должен думать Коля, когда министр культуры всеми силами проталкивает доску в честь союзника нацистов Маннергейма? Что должен думать Коля, когда в Екатеринбурге на полную мощность и за государственный счет действует реактор предательства – Ельцин-центр? Что должен думать Коля, глядя в телевизор, кишащий украинскими и проукраинскими говорунами? Что должен думать Коля, наблюдая парад борцов с «победобесием», который каждый год на 9 мая устраивает «Эхо Москвы»?
Коля смотрит и мотает на ус. И делает выводы. Самый общий вывод, который можно из этого сделать: патриот в нашей стране – распоследний человек, лох, простачок. Его дело – платить налоги, голосовать за Путина и болеть за наших доблестных спортсменов, выступающих без флага и гимна. Гораздо лучше быть «либералом», шипеть «Крым не наш» и каяться перед цивилизованным миром. От такого человека власть будет откупаться, давать ему государственные премии, выделять жирные бюджеты на всякий «креатив». Но высший этаж в иерархии занимают приспособленцы, которые временно исполняют роль «патриотов», а уж дальше – «чего изволите». Услуги таких людей оплачиваются дороже всего.
Так что не нужно удивляться, когда Коля открывает рот у себя в Новом Уренгое и говорит то, что изволят услышать его наставники. А потом открывает рот в Бундестаге и говорит то, что изволят услышать там. Возможно, он хорошо разобрался в российской жизни и метит сразу на высший ее этаж.
Похоже, что у самого Коли все будет хорошо. Его уже поддержал президентский пресс-секретарь Песков, по мнению которого «школьник» задвинул в Бундестаге очень правильную речугу, разве что разволновался немного. Оно и правильно; преследование конкретных лиц в этой истории лишь отвлекло бы нас от сути дела. Важно, в какую сторону будет развиваться нарастающая общественная тревога, сменится ли она бунтом или апатией? Но этот вопрос, разумеется, не волнует ни Пескова, ни его начальство.
