В советское время считалось подвигом «хату покинуть, пойти воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать». В нынешнем внимании к референдуму в другой испанской области больше разумной заинтересованности. Каталонская проблема кажется аналогией донбасской. Отсюда симпатии многих русских людей к каталонским сепаратистам. Но чтоб трезво оценивать ситуацию надо знать, что аналогия является односторонней. Для нас она есть. Для них – нет.
Каталония – не Донбасс
Сближать каталонскую проблему с донбасской и крымской вредно, потому что цена такого сближения – непонимание взгляда, с каким смотрят на Россию в мире. Да – в конце ХVIII чернокожие рабы, восставшие против французов в Санто-Доминго (ныне Гаити) могли считать, что у них налицо аналогия восстанию американских колоний против британской короны, что Туссен-Лувертюр -- их Вашингтон, Дессалин – Джефферсон и т.д. Но и для рабовладельческих Каролин и для свободного от рабства пуританского Массачусетса восстание черных против белых – было недопустимым бунтом против порядка вещей. Такой же, каким для современной Европы является присоединение Крыма и требование федерализации Украины. Отношение Европы к этим событиям отражено в частности в резолюции ПАСЕ «Функционирование демократических институтов в Украине» от 25 января 2017, принятой на основе доклада немца Акселя Фишера и Жорди Шуклы, представляющего правящую в Каталонии Каталонскую европейскую демократическую партию (КЕДП). Партия, которая с восстановления демократии в Испании практически все время находилась при власти в регионе, постепенно превращаясь из автономистов в сепаратистов.
Как автор доклада Шукла отвечает и за его пункт 31, где сказано «заслуживает сожаления, что в ходе интервью глава МИД России Лавров (речь идет об интервью министра каналу «Звезда» - БГ) сказал, что статус Донбасса должен быть постоянным и что этот статус должен включать «право на пользование русским языком на территории Донбасса, на особые экономические связи с Россией, право участвовать в назначении прокуроров, судей, иметь свои органы правопорядка, включая народную милицию, и еще целый ряд вещей», что не согласуется с Комплексом мер по реализации Минских соглашений».
Этот пункт похлеще взгляда современников Джефферсона на гаитянских негров. Ибо два с лишним века назад идея неравенства человеческих рас была господствующей, и найти аргументы ее опровергающие было посложнее, чем найти сейчас текст Минских соглашений. Впрочем, зачем европейцам, в том числе и каталонским его искать, ведь им и так известно что эти соглашения о том, чтобы Россия ушла из Донбасса и местные жители исполнили заветное желание, выбрав украинскую власть.
Да, разумеется, есть каталонцы, которые о Донбассе и о Крыме иного мнения, чем Шукла. И возможно их даже больше, чем современников Джефферсона, которые считали негров равным белыми. Но все равно они не типичны. Их мнение – это не политический фактор. Ибо Каталония и не пыталась принять такие резолюции против антироссийских санкций, какие приняли Венето, Ломбардия и ряд других итальянских регионов.
Ведущие каталонские сепаратисты -- истинные европейцы, нсеравненно большие, чем Марин Ле Пен или Найджел Фарадж. Потому и партия, к которой принадлежи Шукла, с прошлого года называется уже не Демократический конвергенцией Каталонией, а КЕДП. Светлов в принципе верно в свое время писал, что «гренадская волость в Испании есть». Только Каталония - это все ж не волость, а большой уезд Испанской губернии Европейского Союза. А организаторы референдума хотят превратить этот уезд в отдельную Каталонскую губернию без согласия ее европейского губернатора (он же премьер Испании). Вот и весь смысл.
Разумеется, любые проблемы в ЕС отвлекают его от антироссийской политики, заставляют сосредоточиваться на себе. И в этом смысле каталонские события безусловно позитивные для России. Но факт возникновения этого конфликта -- повод не эмоционально становиться на одну из его сторон, а трезво анализировать действия участников этой «Батрахомиома́хии» (напомню, так называлась античная поэма о войне мышей и лягушек).
Кого выбирали каталонцы
Для того чтобы понимать насколько каталонский народ на самом деле хочет независимости, нужно смотреть не на митинги с полосатым желто-красным флагом, а на результаты выборов. На последних выборах в каталонский парламент больше всего голосов получила коалиция Junts pel Sí, что значит «Вместе за «Да»» (то есть за положительный ответ на референдуме о независимости). Она объединила уже упомянутую КЕДП и Республиканскую левую партию, которая обычно участвуют в выборах по отдельности. Однако 39,6% голосов и 62 места из 135 это еще не большинство. Правительство удалось сформировать лишь благодаря коалиции с национал-коммунистами-евроскептиками из партии «Народное единство», получившими 8,2% голосов и 10 мест. Условием союза стал уход многолетнего премьера Каталонии Артура Маса, которого заменил Карлес Пучдемон.
Оппозицию составили 4 политические силы. Это 2 ведущие общенациональные испанские партии – социалисты (12,7% голосов и 16 мандатов), народники (8,5% и 11 мандатов), возникшая в 2006 антинационалистическая общеиспанская партия «Граждане» (17,9% и 25 мандатов), а также сформированная под выборы левая коалиция «Каталония, да, мы можем», созданная из недавно появившейся партии «Подемос» («Мы можем»), Зеленых и Объединенных левых (общенациональных реформированных коммунистов). У нее было 8,9% голосов и 11 мандатов.
Первые три партии из этой четверки однозначно против независимости. «Каталония, да, мы можем», которую представляет в частности алькальд (мэр) Барселоны Ада Колау, позиционирует себя как третью силу. В ее подходе надо отметить 3 момента. 1) Партия считает, что народу надо дать право высказаться на референдуме. 2) Она не агитирует ни «за», ни «против» независимости и в ней есть приверженцы разных мнений, но акцент делается на том, что вопрос референдума желательно согласовывать с Мадридом. 3) В каталонском парламенте партия не голосовала за закон о референдуме и связанные с ним акты.
Все ключевые решения каталонские депутаты приняли большинством в 72 голоса против 63, которое сложилось в силу специфики избирательной системы, укрупняющей представительство ведущих партий. Ведь по голосам нынешнее большинством даже чуть уступило оппозиции – 47,8% против 48,0%. При этом в провинции Барселона где живет почти ¾ населения региона, соотношение составило 44,4% против 51,4%. Во второй по населению провинции, Таррагоне, нынешняя правящая коалиция победила, не набрав абсолютного большинства (49% против 46,6%). И лишь в аграрных Льейде и Жироне она выиграла с заметным преимуществом, а «Вместе за «Да»» набрала там более половины голосов.
После этого каталонцы еще дважды голосовали на общенациональных выборах в Испании – в декабре 2015 и июне 2016. Результаты их были практически одинаковы, поэтому приведу цифры только по последним выборам. КЕДП и Республиканская левая шли раздельно и получили соответственно 15,1% и 16,0% голосов. У социалистов было 15,7%, Народной партии 11,1%, «Граждан» - 13,1%, а первое место с 24,7% голосов занял список «Вместе мы можем», объединивший «Каталонию, да, мы можем» и «Народное единство». Поскольку на региональных выборах эти партии набрали примерно одинаковое число голосов то можно считать, что за нынешнюю каталонскую коалицию на испанских выборах голосовали 43,3%, а за оппозицию – 54,3%, при этом твердые противники независимости получили 41,9%, то есть почти столько же, сколько и правящая коалиция. Таким образом выборы показали, что идея независимости не получила дополнительного импульса. А их итоги выглядят более показательными, чем соцопросы, результаты которых очень зависят от того, кому симпатизируют социологи.
Таким образом, если сравнивать Каталонию с государствами бывшей Югославии, то она никак не похожа на Словению и Хорватию с полной поддержкой независимости со стороны численно доминирующей титульной нации. Куда больше сходства с Боснией. Но и там общество было разделено не поровну: мусульмане и хорваты, выступавшие за отделение составляли почти 2/3 населения а сербы – треть. Впрочем, сколько в Каталонии каталонцев, а сколько испанцев неизвестно, ибо этническая статистика в королевстве не ведется. НО школ с обучением на испанском в регионе нет. Есть лишь испанский язык как обязательный предмет 2 часа в неделю, ибо 3 часа, по мнению Артура Маса, будет слишком много.
Третья сила
Но самое существенное отличие Каталонии от югославских республик в наличии третьей силы и большого числа законопослушных в отношении решений центра людей и среди сторонников независимости. Если щедринский герой колебался между конституцией и севрюжиной с хреном, то каталонцы тоже колеблются. Например левые между независимостью и решением социальных проблем. И такое было свойственно каталонским левым и раньше. В испанской республике Каталония имела автономию, и ее глава и лидер местных националистов Луис Компанис был казнен Франко. Но в книгах о гражданской войне в Испании каталонские националисты незаметны на фоне каталонских анархистов, фактически контролирующих Барселону. А многие обыватели колеблются между сохранением привычного ритма и пугающей неизвестностью, к которой приведет независимость не согласованная с Мадридом.
В такой ситуации поведение всех колеблющихся избирателей определяется тем, в ком они увидят большую власть – в Барселоне или в Мадриде. Это отнюдь не каталонская специфика. Так озадачивающая многих поддержка украинцами сначала горбачевского референдума о сохранении Союза, а затем республиканского референдума о независимости объясняется просто. В марте 1991 –го они считали что Москва контролирует ситуацию в СССР, в декабре того же года видели что контроль утерян.
Поэтому, если б Мадрид признал проведение референдума, который до сих пор (в соответствии с испанской конституцией) считал незаконным, это сразу склонило б большинство колеблющихся в сторону независимости. А вот факт непризнания удерживает многих от участия в незаконном голосовании. Последнее было доказано совещательным опросом, который проходил 9 ноября 2014. Мадрид объявил его незаконным, но не препятствовал его проведению. В итоге– 80,8% его участников голосования высказались за независимость Каталонии, но явка составила – 37% в 2 с лишним раза меньше, чем на региональных выборах 2015 года. В абсолютных цифрах число сторонников независимости было даже чуть меньше, чем число голосовавших за сепаратистские партии - 1861 тысяча против 1 966 тысяч.
Каталония как Майдан
Из этого опроса можно было сделать вывод, что идея одностороннего объявления независимости все же не имеет должной общественной легитимности. Ведь думаю создание новых независимых государств (и даже автономных губерний Евросоюза) требует иного порога явки, чем выборы муниципальных собраний. Вероятно и испанское правительство надеялось, что власти в Барселоне после этого выпуска пара придут к аналогичному выводу.
Но выводы были сделаны другие. По каталонскому закону, принятому 6 сентября этого года, явка на референдуме не играет роли. Если большинство пришедших проголосуют за независимость, значит будет независимость. По сути это украинская логика- 2014: те кто на Майдане это народ и имеют право решать судьбу страны. Только здесь майданное меньшинство заменялось меньшинством пришедших на участки. А неактивное большинство можно ломать через колено, как ломала каталонская власть парламентскую оппозицию. Ведь согласно Уставу Каталонии (т.е. конституции автономии) ряд актов парламента, в том числе и относительно избирательного законодательства требует квалифицированного большинства.
Эта норма была нарушена при организации референдума в частности при создании избирательной комиссии. Точно так же простым большинством закон о референдуме был поставлен выше всех правовых актов Каталонии.
Драма или фарс?
Именно эта готовность каталонской власти идти на независимость любой ценой и обусловила беспрецедентную для постфранкистской Испании жесткость власти. Однако на фоне драматических кадров столкновений с полицией, которые выхватывают телерепортажи, надо видеть, что фарсовый элемент в этом конфликте будет посильнее драматического.
Так, Конституционный суд Испании 7 сентября приостановил каталонский закон о референдуме, запретив местным властям участвовать в его подготовке. После этого правительство автономии попросило все 948 муниципалитетов в течение 48 часов ответить на вопрос будут ли они все равно заниматься организацией референдума (а с организационной стороны выборы и референдумы в Испании дело местных властей). Ответ дали 726. Из них 682 заявили о поддержке референдума, но в этом списке был лишь один из четырех провинциальных центров- Жирона. В Льейде и Таррагоне ответ был отрицательным, а позиция алькальда Барселоны Колау оказалась неопределенной.
Да, это еще не фарс, а гражданская позиция. Фарс начался чуть позже. Так, 24 сентября по просьбе каталонского правительства избирательная комиссия Каталонии самораспустилась, хотя закон о референдуме предполагает несменяемость ее членов. А пошла она на такой шаг потому, что Конституционный суд Испании пригрозил ее членам штрафом в 12 000 евро на каждого из 5 членов Центризбиркома и по 6 000 евро на каждого члена теризбиркома. То есть незаконный референдум проводить можно, а вот объявить эти штрафы незаконными и не платить их в Каталонии боятся. И денег жалко - хотя по сравнению с трансферной стоимостью игроков «Барсы» (свыше полумиллиарда евро) сумма смешная. А ведь принято думать что свобода и независимость требуют жертв, хотя бы материальных. Но барселонская власть думает, что таких жертв можно избежать – она решила что место центрального и территориальных избиркомов займут общественные организации и международные наблюдатели. Однако референдум официально остается государственным актом, а не общественным мероприятием.
Каталонский избирком самораспустился через несколько дней после того, как на территории автономии уже стала орудовать испанская полиция, изымая бюллетени для голосования и агитпродукцию, и арестовав несколько каталонских чиновников. Самое интересное здесь – легкость с которой это было проделано. Ведь Каталония имеет свои собственные силы правопорядка Mossos d'Esquadra, 16 тысяч полицейских, которые не подчинены Мадриду. До нынешних событий присутствие в регионе испанской полиции и жандармерии было минимальным, ограничиваясь подразделениями по борьбе с терроризмом и нелегальной миграцией.
Официальный сайт Mossos d'Esquadra выполнен на двух языках -- каталонском и английском. Отсутствие испанской версии может показаться серьезным сепаратизмом. Но на этом сепаратизм каталонской полиции и исчерпывается. Она никак не мешала испанской полиции действовать по своему разумению, и до референдума, и во время него. Да можно говорить что, ее нейтралитет не капитуляция, ибо таким образом удалось избежать куда большего насилия, чем имело место (хотя может противостояние с Mossos d'Esquadra вынудило б заезжих полицейских быть сдержаннее). Но интересней всего что на этом сайте в разделе новостей, не говоря уже прочих, о референдуме нет ничего. Это мероприятие и полиция Каталонии существуют в параллельных реальностях. Поэтому Mossos d'Esquadra даже не дают советы своим согражданам как сходить на участок и не стать жертвой насилия. Ведь референдум незаконный.
При этом не сомневаюсь, что очень многие из полицейских выступают за независимость и даже одевшись в гражданскую одежду проголосовали на референдуме. Просто они живут в постмодернистском мире, где на самом деле нет почти ничего серьезного. Обитатели этого мира думают, что всё, в том числе независимость, можно купить по дешевке, ничем не жертвуя, а совершив некий символический акт. Каталонский символ этого мира -- Агуэда Баньон, глава департамента общественных связей Барселонского муниципалитета. После недавнего теракта в каталонской столице на весь мир разошлось фото, как она мочится на центральной улице своего города. В знак протеста против террора. А лет 10 назад Баньон справила малую нужду на Великой Китайской стене - в знак протеста против нарушения прав человека в Китае. С этими правами там ничего не изменилось. Но думаю этот акт стал одной из важных ступенек на ее пути к нынешней должности.
Тем не менее для некоторых каталонцев и испанцев мир остается серьезным, а независимость ( или борьба с сепаратизмом) достойны жертв.
Именно благодаря этому и получилось, похоже, нужная для каталонской власти картинка не только с очередями на участках (которые предопределены когда участков меньше, чем на обычных выборах), но и с каплями настоящей крови. Именно кровь и насилие создают вероятность вмешательства в конфликт европейских структур с целью усадить Мадрид и Барселону за стол переговоров. Вполне возможно, именно на это вмешательство и делал ставку Карлес Пучдемон и каталонские сепаратисты. Ведь европейцам надо лишь в очередной раз сказать, что права человека выше национального законодательства. А если им это выгодно – например для переформатирования ЕС - они об этом непременно скажут.
Барселона наверно рассчитывает, что итогом такого вмешательства станет согласованный референдум о независимости. Не факт, что это произойдет. Но если уж произойдет, исход голосования будет предопределен. И тогда окажется, что за независимость пришлось заплатить совсем немного. Но ведь преобразование каталонского уезда в каталонскую губернию действительно не стоит жертв.
