В московский день города торжественно и людно открылся долгожданный парк «Зарядье». На обновлённую землю Зарядья вслед за президентом, мэром и другими официальными лицами вновь ступила нога простого москвича. Отзывы о тринадцатигектарных садах Семирамиды сразу же разделились на два основных разряда. Официальные были хвалебны, в известном духе: «город наш украсился, благодаря попечению гражданского правителя, садом…» Однако в них не чувствовалось особого восторга. Отзывы же неофициальные оказались совсем не восторженны: от сдержанно-удовлетворённых до горько разочарованных.
На месте же простирается следующая картина.
Прежде всего, бросается в глаза довольно скверное исполнение элементарных инженерных решений. При этом решения эти сами сомнительны в смысле как художественности, так и практичности. На огромной площади основной архитектурной деталью служит штука серой каменной плитки – шестиугольной неправильной формы, этакая вытянутая пчелиная сота. Однообразие это само по себе навязчиво и тоскливо.
В других московских парках, обновлённых и созданных заново за последние годы, нет подобного диктата одного элемента. Где-то (как в Екатерининском парке, например) недорогая бетонная плитка выложена нехитрыми узорами. Где-то, как в «Музеоне», красивое базальтовое покрытие перемежается деревянными настилами и дорожками, по-старинке посыпанными толчёным кирпичом. И на фоне большинства удачных по замыслу и неплохо исполненных дорожек «Музеона» даже затейливо извилистая, но выполненная из литого бетона тропа глядится непростительным насилием над зелёной землёю парка скульптур.
В Зарядье же всхолмлённая земля покрыта шестиугольниками, как чешуёй, что напоминает примитивную графику компьютерной игры этак первой половины 90-х. Песчаных дорожек и деревянных настилов маловато, их не хватает, чтобы перебить этот назойливый, как панельные фасады, мотив. Что ещё печальнее, он всё-таки то и дело перебивается – отвратительными швами там, где сходятся кладки, ведшиеся с двух сторон. Видимо, тем, кто выполнял в Зарядье ручную часть работы, далеко что до строителей пирамид на обоих полушариях, что до русских мастеровых любого времени добезцаря. Те даже разобранную по велению Екатерины часть кремлёвской стены, что на набережной, при Александре восстановили так, идучи с двух сторон, что аккуратности шва нам остаётся только завидовать. Здесь же плитку принципиально одинаковой и нарочито броской формы резали, как придётся, забивая дыры обломками, а то просто землёй.
Самые невинные дефекты этой кладки – большие зазоры между рядами или покосившиеся крайние плитки. Покоситься им нетрудно, ибо ещё одно концептуальное решение дизайнера – края безбордюрных дорожек идут зубцами, вклиниваясь в газоны. В самих же дорожках и больших площадках тут и там допущены прорехи, составленные из шестиугольников голой земли для высадки травянистых растений. С помощью рваной кладки живое как бы должно вклиниваться в неживое. Однако газонная трава между зубцами затаптывается, а под тонким слоем голой земли кое-где обнаруживается бетонная подушка, слишком высокая, чтобы дать растениям укорениться. Дорожки, посыпанные мелким щебнем, тоже не радуют, ибо ограничены они железными полосами, высоко выпирающими из земли.
Ещё при утверждении американского в основе проекта широко сообщалось, что парк в себя включит основные природные зоны России: лиственный и хвойный лес, тундру, степь, болото, впоследствии переименованное в речную пойму. В итоге кажется, что в парке преобладают мелколиственные берёзки и рулонные газоны, а также слегка присыпанная стружкой голая земля с редко торчащими кустиками однолетников. Отчего-то слишком мало дикорастущих злаков, луговых цветов, степных трав, наподобие ковыля. Возникает неприятное подозрение, что сажать по штуке сомнительные кустики (Бог знает каких традесканций) кому-то гораздо выгоднее, чем просто посеять семена.
Хотелось бы верить, что берёзы со временем разрастутся кроной, поднимется красный и чёрный шиповник и кустовой ивняк. Однако в парке явственно не хватает, например, самого многочисленного дерева России – лиственницы. Точно так же наверняка присутствуют, но не бросаются в глаза рябины, сосны, дубы.
Похоже, не предусмотрено плодовых деревьев, хоть яблоневый и вишнёвый сад – вполне себе русская природа, смотрящаяся куда естественнее, чем декоративные извилистые и плакучие ивы, вдобавок плохо прижившиеся. Зато на берегу из дроблёного гранита не видно ракит и вётел – деревьев ничуть не менее русских, но куда более живописных, нежели жидкий молодой березняк и осинник. Вдобавок ивы сейчас по всей России угрожаемы американским сорняком – заполонившим пол-Москвы ясенелистным клёном (отчего-то оставленным по границам и даже в пределах парка – надеюсь, что не на расплод).
Скучно и отнюдь не природно выглядят и насыпные склоны, покрытые всё той же футбольной травой, хотя по логике среднерусского пейзажа их правильнее было бы укреплять сосняком и орешником. В парке не предусмотрен альпинарий, где можно было бы разместить коллекцию горных цветов и малоизвестных хвойных растений, что переходили бы в субтропическую зону, демонтируемую на зиму или укрытую под куполом. Зато на возвышенности зачем-то разместили «тундру» – по суждению зрителей, мало похожую на тундру даже геологически, ибо приполярные валуны обкатаны ледником, а не поколоты, как сахар.
Мелколесистости насаждений под стать мелкотравчатость архитектурного замысла. Многие из видевших проект напрасно утешали себя: «В большом масштабе выйдет интереснее. Вроде как если бы к променадности «Музейона» прибавить уединенность Останкина, да взять сколько-нибудь ботаничности, какая есть в садах РАН и МГУ, да, пожалуй, прибавить к этому ещё навороченности Сиднейской оперы…».
Однако ничего этого в Зарядье разглядеть пока не удалось. Мотив продолговатой соты нанесён зачем-то даже на многоэтажную стеклянную стену Ледяной пещеры, тянущейся вдоль Варварки. Стекло и бетон того же вида ожидаемы в саду губернского города Солт-Лейк-Сити или уездного города Бирлингем Вашингтонской губернии (не путать со стольным градом Вашингтоном). Но что им делать рядом с Красной площадью, в месте, призванном играть роль второго Александровского сада?
Медиацентр изнутри похож на тысячу других общественных зданий непритязательного дизайна: белые стены, игольчатые люстры. Правда, внутри оказалась добротная сантехника (хотя всю аэропортовскую архитектуру Зарядья, роскошью, похоже, затмит один туалет парка Горького). Но стоило мне попробовать воспользоваться медиацентром по назначению, как к дежурной консультантке подбежал – в комбинезоне на голое тело – взмыленный рабочий с острым вопросом: «Где управленцы? Канализация потекла!».
Мелколесье в стеклобетонном обрамлении смотрится не слишком благообразно. Однако работа проделана безусловно огромная и большей частью достойная идти в дело. Созданный ландшафт, исполненные архитектурные объёмы впечатляют, а при некоторой доработке художественная и рекреационная ценность их возрастёт на порядок. Что-то будет быстро доработано временем: уже будущим летом высаженные деревья и кустарники станут погуще и поживее – только следует не забывать о дождевальных установках. Однако стоит постепенно увеличивать число тематических зон и наращивать в них видовое и эстетическое богатство представленных растений.
Вряд ли нужно оставлять большие площади покрытыми газонной травой или редко посаженными однолетниками. Уже сегодня видно, что голое пространство смотрится неуютно и попросту расточительно, вдобавок подвержено прибрежному ветру и эрозии. Из трав следует отдавать преимущество живописным дикорастущим злакам, ныне беспощадно истребляемым в Москве шайтан-косилками.
К сожалению, дорожки требуют серьёзной переделки. На первых порах следует хотя бы устранить очевидный брак. Например, изъять обрезки плитки на уродливых стыках, а швы заделать цементом с речною галькой или нескользкой мозаикой. Грубые железные ограничители щебённых дорожек заменить дощатыми. Парк только выиграет от большего числа деревянных настилов, мостков, водоёмов, особенно с проточной водой.
Через какое-то время можно будет вернуться к сугубо архитектурным задачам. Стеклянные купола, световые колодцы имеют право на существование. Но здания, находящиеся в виду Кремля, Нижних Торговых рядов, Гостиного двора, уцелевших перлов Зарядья, не должны производить впечатление провинциальных автовокзалов. Более всего им подошла бы замена стеклянных фасадов на лёгкие кирпичные, повторяющие мотивы Царицына и Царского Села.
Чтобы не множились конфузы, когда после огромных затрат напрашивается первым делом вопрос, как поправить испорченное, впору было бы задуматься о национализации. Отнюдь не в смысле огосударствления. России жизненно нужны национальный труд и национальное творчество. Без палёной гастарбайтерской рабсилы и без всепожирающего импорта, который оставляет от русского пейзажа обрамлённые типовым бетоном пустыри. Кажется, с берёзками, частоколящими заросшие поля, Россия начала справляться.
