Для начала. Почему мы вообще обсуждаем «Игру»? Ну да, популярный сериал. Ну да, очень хорошо сделанный – можно сказать, вышли на новый уровень. Ну да. Первичная популярность сериала опирается на популярность эпопеи Мартина. Ну да, эпопея велика, хитрозакручена и культова. Но вот, скажем, книги Желязны – допустим, сериал про Амбер – тоже велики, хитрозакручены и культовы. При нынешних возможностях снять красивый сериал по любому, сколь угодно фантастическому тексту – почему не Желязны пошёл в разработку? Или не… тут можно привести довольно длинный список книг, которые не хуже и не менее известны, чем Мартин. И всё же именно мартиновский эпос стала Событием – этапным, принципиальным, сверхважным для культуры Запада в целом. Но почему?
Ответ на самом деле уже прозвучал: мы только что употребили слово «эпос». В нём-то всё и дело.
Начнём с конца. Сейчас любой сколько-нибудь уважающий себя народ имеет какой-нибудь «национальный эпос». Некоторые претендуют на то, что это «древнейшие сказания, дошедшие через века». Некоторые якобы «собраны», а сам эпос довольно часто имеет современного автора – тем не менее, текст считается «древним». Классический случай – финская «Калевала». Всем известно, что её сочинил Элиас Лённорт. Однако в легенду входит, что Лённорт «собирал песни», «слушал сказителей» ит.п. В результате Калевала считается «старинной песнью». А то, что тот же Лённорт составил финско-шведский словарь, который, по сути, и создал финский литературный и научный язык (в частности, финскую научную терминологию) и он же создал первый финский литературный журнал – только подтверждает аутентичность и древность «рун» Калевалы. Теперь этот текст считается достоянием финского народа. Так же, как не мог латыш Андрей Пумпур сочинить эпос «Лачплесис». Однако же сочинил – правда, это теперь называют «воссоздал на основе народных преданий», ага-ага. Ничего, это не помешало «Лачплесису» сыграть свою роль в латышском национальном возрождении.
Есть и совсем забавные эпосы. Известный американский поэт и переводчик Генри Уодсворт Лонгфелло, вдохновляясь Калевалой, взял и сочинил индейский эпос – «песнь о Гайавате». Вы будемте смеяться, но в энциклопедиях пишут, что поэма «основана на легендах народа оджибве». Правда, автор индейцем не был, писал на английском, и не скрывал, что этнографические детали и индейские словечки он записывал не у жителей вигвамов, а из книг этнографов. А то бы и это сочинение перевели бы на язык оджибве и объявили бы аутентичным индейским эпосом. Просто это не понадобилось.
Отодвинем оптику чуть назад. Откуда вообще взялись все эти «старинные сказки», «дневние предания», «эпосы», опять же? Абсолютно так же, и с обычными ужимками. Например, откуда взялись «немецкие сказки»? Официально – их «записали» (хе-хе) братья Гримм, путешествуя по Германии.
Слышали они эти сказки от неких «сказительниц» (тут всё было очень смешно). Почему-то они не издали свой труд, а отослали своему другу, который её не вернул. Рукопись обнаружили после смерти братьев в траппистском монастыре. Рукопись сразу же издали – причём в дешёвом простом издании, для народа… Что сыграло свою роль в строящемся единстве немецкого народа.
Есть и случаи откровенно подложных или шутейных «эпосов». Например, «Поэмы Оссиана» Макферсона или «краледворских рукописей». Это не помешало соответствуюищм сочинениям сыграть свою роль в шотланлском или чешском национальном возрождении.
О нет, нет, я не собираюсь доказывать подложность всех без исключения «эпосов» и «древних саг». На эту тему существует целая литература – правда, намеренно зафейленная всякими «сумасшедшими» (настоящими или работающими на государство – не суть важно). Но не это меня интересует. Я-то хочу сказать простую вещь: эпическая форма как таковая сильно воздействует на воображение, что даже заведомо «литературные» эпосы начинают восприниматься как «древние сказания». А при достаточном уровне проработки и проставлении нужных маркеров – как древние сказания о собственных предках.
Каким образом достигается это последнее? У всякой большой культуры (кроме современной русской, наверное) есть свой идеальный образ – то есть представление о том, как надо жить и какими надо быть. Этот образ может быть довольно близок к реальности или сильно от неё отличаться, но он обычно всё-таки есть. Обыкновенно он близок к образам «уважаемого человека», «большого начальника» и «аристократа» (опять же, кроме современных русских, у которых с этими образами сложные, напряжённые отношения). И если герои эпоса – пусть даже сочинённого вчера – на эти образы похожи, текст воспринимается как рассказ о предках. Причём «сказочность» этих образов только помогает усвоению. «Ведь это же сказка», думает человек, и выключает критическое мышление. В результате несказочные элементы повествования – например, взаимоотношения персонажей, важные поступки, приводящие к победе и поражению и так далее – глотаются не жуя и усваиваются так же.
При этом предки для любого человека – источник авторитета. Это касается всех, даже истеричных бабонек, ненавидящих собственных матерей (и очень похожих на них). Это, собственно, психическая норма. Более того, само понятие авторитета тесно связано с понятием предка. Авторитет есть образец, чьи взгляды и поведение копируют поклонники; но предок и есть биологический образец, несовершенной копией которого является потомок. Предок же древний – авторитет вдвойне: ведь он жил в главные, задающие времена.
Подчеркнём: это происходит неосознанно. Человек просто слушает или читает слова. Он даже знает, что эти слова написал и придумал его современник – или человек, живший относительно недавно. А в голове откладывается, что он узнал нечто о своих прапрапрадедах.
Ну так вот. Запад в целом и отдельные западные народы всё время сочиняют про себя сказки. Обычно – очень красивые и лестные для себя самих. Некоторые претендуют на древность (как «Смерть Артура» или «Круг земной»), некоторые написаны совсем недавно и это не скрывается. Важно то, что это всё ЗАДАЮЩИЕ сочинения – то есть те, которые воспринимаются как «рассказы о предках».
С первых шагов по объединению Европы – а также и Запада в целом, который всё больше отрывается от остального мира, оставляя его далеко за спиной – появилась и потребность в эпосе ОБЩЕЗАПАДНОМ. Попыток создания такового было много. До недавнего времени самой удачной был толкиеновский «Властелин Колец», который стал самым «молодым» и самым важным эпосом Белого Мира.
Ну так вот. Я полагаю, что Сериал «Игра Престолов имеет сравнимое с Толкиеном значение. Это новый эпос Запада, новая Песнь Запада. Новейшее и лучшее повествование о Западе как о едином целом, о Сердце Мира.
Маленькое замечание. Значение имеет только Сериал. Я сам люблю книги больше фильмов. Но надо понимать, что в данном случае книги Мартина - руда, шихта, а попросту говоря, навоз, на котором выросла волшебная роза Сериала. Сериал же – » невероятный, немыслимый доселе прорыв в киноискусстве, абсолютное чудо. И изучать надо ТОЛЬКО его, забыв про навоз, на котором он вырос – то есть про мартиновский книжный цикл. Да, пусть Мартин поталантливее Юлиана Семёнова, но соотношение его книг с Сериалом такое же, как между жалкими писульками Семёнова и великим сериалом «17 мгновение весны». «Игра Престолов» заслуживает бесконечного поклонения и бесконечно внимательного изучения, а книги Мартина – всего лишь навоз, на котором он вырос. Пусть даже этот навоз был полезен, а кому-то и интересен.
Итак. Чем отличается явленное нам новое откровение от того же «Властелина Колец»?
Первое, что скажет средний читатель/зритель – «реалистичностью». Под этим понимаются всякие жестокости и непристойности. В отличие от стерильного, викториански-пристойного Толкиена, Мартин щедро демонстрирует «грязь и ужас жизни». Но на самом деле это не главное. Это просто смазка, которая облегчает читателю/зрителю восприятие. И не потому, что это добавляет реализма, а наоборот.
Посудите сами. Для людей прошлого – в том числе и двух последних веков – война, насилие, жестокость и т.п. были вполне реальными вещами. Они сталкивались с ними либо лично, либо были знакомы с очевидцами и участниками подобных дел. Во множестве семей были погибшие в результате насильственных действий. Военный, вышедший в отставку, скорее всего, успел побывать на нескольких войнах и принимал непосредственное участие в боевых действиях. Всё это было частью жизни. Тот же Толкиен участвовал в Битве на Сомме, ходил между кучами трупов и отлично помнил, как они пахнут. Именно поэтому он предпочитал пропускать эти скучные моменты. Современный же западный читатель/зритель всем этим страстно интересуется – ведь ни он, ни его родители ничего подобного не видели. Для них это экзотика, и создатели «Игры Престолов» это так и подают. Это пряная приправа к самому действию.
Теперь снова о том, о чём писал Караулов. В самом деле, Средневековье – что в книге, что в сериале – подаётся намеренно усреднённым, «безадресным». Автор очень аккуратно убрал все возможности отождествить какое-либо из Семи Королевств с реальной европейской страной, перемешав все признаки. Можно, конечно, кое-что понять – например, что авторы включают Византию в европейский мир, или что Россия туда не включена. Но смысл-то не в этом. Книга написана и сериал снят для всех европейцев и их потомков без исключения. То есть – это повествование про общих предков всех белых людей, действующих во времена последних драконов: в самый важный момент истории, в «начале современности» (современность всегда понимается как момент, когда кончилась магия).
Что касается исторических реалий. Моделью для «Игры Престолов» послужила английская война Алой и Белой Роз между Ланкастерами и Йорками (1455—1485). Мартин это подчёркивает всячески – например, сходством между названиями сторон (Ланкастеры – «Ланнистеры», Йорки – «Старки»). Однако реальных исторических соответствий той войне нет. Ни Мартин, ни создатели Сериала не ставили себе целью сочинить нечто по мотивам великой английской войны. Но это всё-таки не ложный след. Это намёк: ожидается история непримиримого конфликта двух сил, в котором победит третья сила.
Вопрос. Что же именно показываю белым людям в качестве деяний предков?
Начнём с того, что больше всего бросается в глаза. Мир «Игры Престолов» - это мир, в котором властвуют «сильные женщины» - или, проще, сильные суки.
Вся история началась из-за деяний Серсеи Ланнистер, которая всю жизнь обманывала своего мужа и спала с братом. Брат, Джейме Ланнистер, при этом – существо страдательное и полностью подчинённое сестре. Он жалок, а Серсея страшна и невероятно сильна. Она – символ бабодержавия, абсолютной власти женщины. То, что она сажает на Железный Трон своего сына от брата – свою марионетку, омерзительного садиста, смерть которого искренне радует зрителя – лишь оттеняет её безграничное властолюбие, её необоримую власть Самки. На это указывает и её имя: Серсея (Cersei) – это древнегреческая Цирцея (Κίρκη), волшебницы с острова Эея, обращавшая мужчин в свиней: символ абсолютной женской власти над мужчинами. При этом она сама – воплощение бессмысленной злобы, некомпетентности и полного отсутствия чувства долга. Это Взбесившаяся Сука, дьяволица. Которая, однако, легко побеждает всех мужчин вокруг себя и царит как ей угодно, бесконечно умножая зло.
Ей противостоит «бурерождённая» Дейнерис Таргариен. Несмотря на тяжёлую судьбу (хотя, если подумать, не столь уж и ужасную – по сравнению с жуткими испытаниями, которые выпали на долю других героев), она очень быстро становится сверхпопулярным лидером и получает невероятную власть – как Мать Драконов. Это, конечно, deus ex machina, но ни Мартина, ни создателей сериала это не останавливает. Мужчины преклоняются перед ней и она ведёт их к новой жизни: в сериале она – агент модернизации, «разрушительница оков» и хозяйка армии кастратов-«безупречных».
Кстати об этом. Судя по сериалу (и не только), кастрация – это лучший способ угодить женщинам. Например, Теон Грейджой, лишившись члена, стал хорошим слугой для своей сестры-лесбиянки Яры, которая становится главной железнорождённых. Он даже дерётся за неё с превосходящим противником (и выигрывает именно из-за отсутствия яиц). Кастрат Варис оказывается неизменно полезен Дейнерис Таргариен. Оскоплённые Безупречные являются основой силы Дейнерис, особенно верный Серый Червь.
Зритель в какой-то понимает, что следовало бы оскопить всех мужчин в сериале, чтобы они хорошенько служили сражающимся бабам-сукам, служили бы рабски, ничего от них не требуя. Впрочем, некоторые достигают такого самоотречения и без кастрации – например, сэр Джорах Мормонт, живущий во имя Дейнерис, с которым она обращается как с псом.
Это вообще главный мессидж сериала: все мужчины в нём ничтожны. Они или подчиняются женщинам-сукам, или демонстрируют чудеса наивности и безволия – что поодиночке, что в коллективе. Мужской коллектив – предмет постоянных насмешек и издевательств в сериале. Собравшиеся вместе – даже на военный совет - воины способны только пить, орать и мешать мудрым женщинам править. С другой стороны, они трусливы, и любая мелкая сикилявка с хорошо поставленным голосом может заставить их слушаться. Это просто большие дети: глупые, чертовски наивные – они не видят того, что творится у них буквально под носом – и совершенно не просчитывающие последствия собственных действий. Без женского пригляда эти мальчишки пропадут.
Зато женщины сверхдееспособны. Например, милая, играющая роль жертвы (мужчин) Санса Старк, которая в итоге выигрывает битву под Винтерфеллом – уже проигранную дураком и истериком Джоном Сноу – а потом достойно расправляется с Рамси Болтоном (дурак и истерик Сноу всего лишь бьёт его по морде, а она – отдаёт его голодным псам). И она же в итоге оставляет в дураках и казнит ужасно хитрого и коварного Петира Бейлиша. Который подыхает – позорно, хныча - с перерезанным горлом из-за идиотской влюблённости в Сансу. Он, видите ли, не догадался, что две сестры могут договориться за его спиной.
Что ж и говорить о женщинах поэнергичнее! Вот например, Арья Старк побеждает – не без проблем, конечно – целый древний культ Безликих, крадёт их имущество и использует их умения и навыки, после чего начинает убивать направо и налево всех, кто ей не нравится. И служители древнего культа то ли не могут, то ли не смеют ей помешать. Куда им, мужланам, против девочки-то!
Но при этом сериал заботливо подчёркивает: сила женщины не в том, что она уподобляется мужчине. Ради этого в сюжет введена Бриентта Тарт, женщина-рыцарь, некрасивая и несчастная. По сути, она – ещё один мужчина без члена: она верно служит женщинам (Сансе так просто навязывается в служанки и защитницы). Сила женщин – в моральном и интеллектуальном превосходстве: манипулировать мужчинами, плести интриги (глупые мужики, разумеется, в этом ничего не понимают) и вообще «царевать». Как это делают Серсея или Оленна Тиррел (о, эта бабушка очень крута).
И что же нам всё это напоминает?
Бухнем сразу. Дейнерис Таргариен – это ни кто иная, как Хиллари Клинтон. Во главе армии меньшинств, мигрантов и беженцев она движется на весь мир, чтобы его покорить и подчинить Новому Мировому Порядку – власти Женщины и её верного слуги Инородца. Противостоять ей невозможно. Потому что за ней будущее. Которому противостоит лишь хлам истории – «мёртвые белые мужчины».
Это словосочетание (Dead White Men или Dead White Males - DWM) читатель, вероятно, уже встречал – особенно среди писаний феминисток и защитников прав меньшинств. «Мёртвые белые мужчины» - это крайне популярный среди феминисток, чернокожих активисток, гей-транс-гендеров и прочих современных лидеров мнений термин. Обозначает он, попросту, людей, много сделавших для человечества – от Гомера и Шекспира до Рузвельта и Черчилля. Ну то есть «классиков», «великих», «выдающихся». По мнению современных хозяев дискурса, все эти люди не заслуживают ни малейшего уважения, и даже наоборот – потому что были белыми мужчинами и мешали женщинам, чёрным и педерастам художничать как им хочется.
Так вот. В сериале женщины воюют с мёртвыми белыми мужчинами в самом буквальном смысле. Ибо всей тамошней цивилизации противостоит армия зомби – Белые Ходоки. Изображённые как мерзкие, прогнившие трупы - но это трупы белых людей. Точнее, трупы белых с голубыми глазами – то есть имеет место совершенно точное указание на европейский расовый тип.
Разумеется, мёртвых белых мужчин создали всемогущие женщины (в данном случае колдунья Листочек). Это понятно: идеология сериала предполагает, что на великие деяния способны только самки. Разумеется, мёртвые белые мужчины были нужны как слуги женщин – то есть как рабы-защитники «лесного народа» от агрессии живых мужчин. Однако со временем они, так сказать, разбаловались и вышли из повиновения. К тому же их стало слишком много. И они хотят чего-то своего, отличающегося от служения самкам. Но ничего, самки примут меры.
Образ Белых Ходоков выстроен ради дегуманизации белых мужчин, воспитания абсолютной ненависти к ним. Они показаны одновременно безмозглыми и невероятно агрессивными, омерзительными и опасными.. Их действия бессмысленны, они – страшное тупое (и одновременно хитрое и опасное) стадо, разрушающее ради разрушения. Коммуницировать с ними нельзя, они не разговаривают. Их можно только уничтожать. Ради этого – уничтожения мёртвых белых мужчин – могут объединиться даже врагини: Дейнерис и Серсея (олицетворяющая «старую Европу»). Потому что в борьбе с мёртвыми белыми мужчинами женщины должны быть едины. И тут все средства хороши.
Заметим, что сейчас именно это и происходит в Америке. Армия чудовищной паучихи Хиллари легко раздавила Трампа, последнего белого человека. Властители дискурса зашикали, засвистели и замолчали правду белых. Памятники мёртвым белым людям падают с пьедесталов, и на них беснуются чёрные активисты… И это в Америке – а что творится в России многие десятилетия, мы и так знаем.
...Умер, умер, умер вчера синеглазый король Ночи. Впереди – вечное царство баб и кастратов. Готовьтесь.
