Польский сейм почти единогласно принял законопроект о тотальном сносе памятников солдатам Красной Армии, освобождавшим Польшу от нацистов. Голосование состоялось 22 июня, и трудно понять – то ли польские законодатели просто не обратили внимание на символику этой даты, то ли специально попытались сделать это решение наиболее болезненным для русских или, по крайней мере, привлечь к нему максимальное внимание в России. Что ж, они этого добились.
Вообще говоря, знаменитая польская русофобия заслуживает снисхождения. Если русофобия некоторых иных народов, которые российская цивилизация выудила из исторического небытия, обучила грамоте и наделила собственной государственностью, не вызывает ничего кроме недоумения, то полякам есть за что нас не любить. Мы же им поломали все удовольствие от государственного и национального существования, по сути, из-под носа увели то величие, которое, без сомнения, ждало бы польскую империю, если бы на востоке не возник варварский по первому впечатлению, но такой упорный и цепкий сосед.
Список взаимных исторических обид у нас с Польшей велик. Правда, с российской стороны он значительно короче, и даже «праздник» 4 ноября, знаменующий изгнание польского гарнизона из московского Кремля, появился у нас по недомыслию властей, а вовсе не из стремления насолить наследникам Речи Посполитой.
Русско-польские отношения в XVI-XVII веках, будь у историков на то воля, вполне можно было бы назвать «столетней войной». Однако же Англия и Франция после своей столетней войны и последующих столкновений уже два века пребывают в постоянном равноправном союзе. Да и франко-германская вражда, некогда казавшаяся непримиримой, нашла свое разрешение в создании ЕС. Поляки же до сих пор дуются на русских.
Есть, конечно, относительно свежие раны, которые поляки продолжают активно расчесывать. Это и раздел Польши с немцами в 1939 году, и Катынь, и мутная история с Варшавским восстанием. Наконец, навязанный Польше социализм; в самом деле, сносить памятники предполагается именно в рамках борьбы с наследием коммунистического тоталитаризма.
Впрочем, никакого коммунистического господства в Польше нет уже почти тридцать лет. И все это время памятники советским воинам почему-то никому не мешали, прекрасно уживаясь и с капитализмом, и с европейским выбором. На эти памятники не посягнула даже первая редакция закона о декоммунизации, принятая год назад, хотя стихийный процесс освобождения от памяти об освободителях начался уже тогда. Так, например, в сентябре прошлого года был снесен памятник генералу Черняховскому. Теперь же новое постановление сейма (по сути, поправки к ранее принятому закону) предписывает уничтожить все памятники этого рода.
Всего памятников, связанных с Красной Армией, которые подлежат сносу, порядка 250. Вроде бы немалое количество – но ведь за освобождение Польши погибло порядка 600 000 советских солдат, то есть, условно говоря, каждый памятник оплачен двумя с половиной тысячами жизней.
Кто же погиб за Польшу? Были ли это исключительно носители тоталитарной идеологии? Здравый смысл подсказывает, что в массе своей это были простые люди, ничуть не помышлявшие о порабощении или унижении той страны, в которую их забросила безжалостная и слепая воля истории. Не они вели переговоры с Риббентропом, не они расстреливали пленных в Катыни и не они делили послевоенную Европу, в которой, заметим, Польше достались солидные куски бывших немецких земель. Если уж на поле Бородина стоит памятник павшим французским солдатам, агрессорам и захватчикам (в числе которых, между прочим, были и поляки), то неужели не заслуживают памятников люди, пришедшие дать свободу чужой стране и погибшие за нее? Что с того, что освобождали «неправильно»?
Тут возникает дурная, но логичная мысль: а хорошее ли это дело – освобождать? Может, освобождать-то и не надо вовсе? Навязывать другим народам непрошеную свободу – не стоит?
Наверное, правильнее не освобождать, а побеждать. Вот немцев мы победили, и солдат в Трептов-парке стоит. А Польшу – освободили. Результат: благодарности никакой, а наши памятники там будут разрушены. Или, скажем, с турками много раз воевали и били этих турок нещадно. Однако же отношения с нынешней Турцией – уважительные и относительно простые, без подковырок и без взаимных комплексов, и даже памятный инцидент со сбитым российским самолетом не смог их надолго испортить. А вот «братушек»-болгар как-то раз освободили – и получили страну, которая в любом конфликте методично вставала на антироссийскую сторону.
Но что, если в польском случае речь идет вовсе не о неблагодарности? Может быть, поляки и в самом деле не нуждались ни в каком освобождении? На примере прибалтийских народов мы уже успели убедиться: освобождать их было не от кого и незачем. Немцы были свои, родные. А прогнали их – варвары, понятия не имевшие о европейском устройстве жизни. Поэтому, скажем, в Эстонии, где память о советском времени по возможности вытесняется, можно найти прекрасные, с душой сделанные мемориальные кладбища немецких воинов.
Но нынешний приступ декоммунизации (или, может быть, лучше сказать «демеморизации» - стирания исторической памяти) трудно рассматривать исключительно в контексте российско-польской истории, несмотря на все богатство этого контекста. Здесь важен и другой момент: концепция Польши как передового бастиона Европы и – шире – цивилизованного мира на пути воображаемой российской агрессии. Одновременно с антироссийским решением польского сейма мы увидели, как польские истребители сопровождают самолет Сергея Шойгу, и услышали, как Дональд Туск, председатель Евросовета и гражданин Польши, объявляет об очередном продлении Европейским Союзом санкций против нашей страны. Так получилось не нарочно, но и не случайно, просто таков контекст.
Но если польская элита считает, что ускоренное переписывание истории Второй мировой войны – достойный вклад в политику Единой Европы, то ее могут ждать на этом пути неприятные побочные эффекты. Когда из ЕС окончательно выйдет Великобритания, единственная в составе этого объединения настоящая держава-победительница, очертания Единой Европы будут гораздо больше напоминать ее первый, гитлеровский эскиз. Это будет Европа бывших сателлитов Гитлера, сочувствующих стран и оккупированных территорий под руководством Германии. И чем больше на восточных окраинах этого союза будут унижать память победителей, тем больше будут задумываться в его центре: а не поискать ли и нам в нашем мрачном прошлом какие-то светлые стороны? Ведь было же и хорошее: порядок был, дороги строили.
И тогда, может быть, будущие наследники Ангелы Меркель задумаются о жизненном пространстве. И поставят вопрос о Силезии, Данциге и Восточной Пруссии.
