Появление книги Сергея Сергеева «Русская нация, или Рассказ об истории её отсутствия» - важное событие в нашей общественной мысли. Тем более, что эта самая мысль чем дальше, тем больше подменяется борьбой между квазирелигиозными мифами и соревнованиями «кто громче орёт»…
Книга Сергеева – отрадное исключение из этого активно формирующегося правила. Она написана на стыке историософии, общественно-политической публицистики и социальной истории и «истории идей». Собственно, так любили писать в любимый автором исторический период между отменой крепостного права и 1917 годом…
Для таких книг, при любой их ангажированности, важнее всего всё же научная значимость. Взгляды автора можно разделять либо не разделять. Но ничто не умаляет, например, важность использованных им материалов.
Спорить с автором желательно с аналогичными в руках…
Безусловного уважения заслуживает и высокий уровень концептуальности текста, системный охват всей русской истории. Хотя наибольшее внимание Сергей Сергеев уделил истории общественно - политической мысли XIX- XX вв. в контексте условий жизни русских соответствующих периодов (Полноразмерную историю русской нации с древнейших времён до наших дней, с описанием истории хотя бы некоторых нестоличных регионов может «потянуть» лишь коллектив авторов).
Книга «Русская нация, или Рассказ об истории её отсутствия» (1) отражает основные достижения современной отечественной исторической науки. Например, публикацию многочисленных источников, кропотливую работу с ними отечественных и зарубежных учёных. Таких, как обработанные и систематизированные статистические данные по разным отраслям социальной жизни, а также многочисленные мемуары, уже самых различных людей – разного социального статуса, взглядов на жизни и пр.
Повторюсь, но желательно, чтобы оппоненты Сергея написали «свой ответ Чемберлену» в виде развёрнутых, структурированных текстов с опорой на не меньшее разнообразие и количество литературы и источников. Тогда дискуссия вокруг книги наверняка принесёт пользу исторической науке. В частности, может быть получен ценный опыт «массированного» применения и критики самых разных видов источников (статистических, личного происхождения), в том числе – введённых в научный оборот сравнительно недавно.
Хотя, говоря конкретно о «Русской нации…», речь идёт об источниках в «переотложенном» состоянии. В ходе написания книги была задействована обширная и разнообразная библиография по разным периодам и аспектам истории России, зачастую новых и весьма интересных. Библиографический список, разбитый по главам, представляет самостоятельную ценность в деле популяризации современной отечественной и переводной исторической литературы (2)!
Однако обращает на себя внимание слабое присутствие в этом списке если не первоисточников, то хрестоматий, содержащих опубликованные документы. В целом это оправдано, поскольку автор писал не диссертацию по конкретному периоду, но историософскую работу максимального временного охвата, чем и было обусловлено соотношение источников и литературы. Тем не менее, было бы очень желательно непосредственное обращение к источникам, по крайней мере, в отношении некоторых ключевых моментов возможной научной дискуссии. Тут желательно обращение к отдельным узким темам, но при максимально широком спектре материалов.
Очень интересно было бы сравнить восприятие тех или иных аспектов истории специалистами по социальной либо событийной истории и специалистами в области общественной мысли. Оно может оказаться в ряде моментов весьма различным…
Основной идейно – исторический посыл книги – отсутствие на всём протяжении истории консолидированной русской политической нации, которая бы совместно и организованно защищала чётко сформулированный и развёрнутый перечень интересов и требований большинства русского народа. Защищалась лишь, пусть и весьма эффективно, государственная независимость и геополитические интересы государства.
Попробуем немного прояснить причины того, что описано в книге, с точки зрения внутренних закономерностей русской жизни. Хотя, конечно же, помимо тенденций в истории всегда есть место частному, конкретному и непредсказуемому.
Одной из причин активного расселения раннесредневековых славян, распространения славянских языков стали свобода и гибкость социального уклада, небольшое количество социальных предрассудков. Что выразилось, например, в свободной планировке древнейших славянских поселений. Конечно, древнеславянская культура была традиционной культурой, наполненной, своими правилами обычаями и табу, но они сравнительно мало сковывали свободу иррациональность индивида. Отдельные малые коллективы, особенно семейные, не сталкивались со значительными ограничениями и вмешательством в свою жизнь (пусть даже отношения внутри коллективов были достаточно иерархизированными).
В славянском социуме к человеку предъявляли гораздо меньше нерациональных и не вытекающих из необходимости требований. Наоборот, требования к членам коллектива, их поведение гибко увязывалось с насущной необходимостью, что сделало славян очень успешными в период Великого переселения народов и несколько позднее. Поэтому славянский язык и уклад жизни эффективно распространялись, многие люди охотно славянизировались.
Ведь славянский уклад способствовал выживанию максимально компактного и самодостаточного коллектива. Вплоть до отдельной семьи, живущей на хуторе. Единство особенно педалировалось в случае необходимости коллективных усилий. Разделение – в случае длительной спокойной и успешной жизни либо, наоборот, непреодолимых усилиями коллектива трудностей.
Однако неотделимые от гибкости и свободы слабость внеличностных социальных регуляторов (и отсюда – «порядка») предопределили трудности славян в период развитого средневековья и Нового времени. Внеличностные социальные регуляторы –это принципы поведения, которым индивид следует вне зависимости от внешнего контроля за ним со стороны других индивидов. Причём принципы, разделяемые большими группами людей. Такие социальные регуляторы очень важны для формирования дееспособных воображаемых сообществ.
Вот их слабость порождала конфликты, неопределённость и произвол. Причём младшие (младшие сыновья, выкупившиеся или беглые рабы), как и у германских народов, периодически должны были мигрировать, чтобы выбиться в старшие на других территориях. Именно на этой основе сложилась триада, определившая специфику русской ментальности: индивидуализм, авторитаризм, анархизм.
Здесь небесполезно вспомнить о «вотчинной теории» происхождения Российского государства, согласно которой всё государство рассматривалось как разросшиеся личные владения государя. К которой можно прибавить влияние легистских китайских традиций через монголо-татар, согласно которым абсолютизируется верховная власть и государство. Основным теоретиком Русского централизованного государства, сам того не ведая, оказался Шан Ян, политический советник объединителя Китая Цинь - Ши -Хуанди через посредство Елюй Цуцая, политического советника Чингисхана.
Внедрению в жизнь такого идейного наследия помогло. военное давление Крымского ханства, поддерживаемого османами. Ради которого приходилось содержать крайне дорогостоящие засечные черты (подобие Великой китайской стены, благодаря русскому воинскому духу - гораздо более эффективное, чем первообраз). Не даром в 1783 к России был присоединён Крым, а уже в 1825 году произошло восстание декабристов – быстро стали возникать сомнения в целесообразности сложившегося государственного устройства..
Таким образом, подавляющая часть русского народа оказалось младшей частью семьи государя, его холопами. Долговременная внешняя угроза, которая в целом неплохо отражалась, однако не устранялась, и заимствованная вертикаль власти не давали конструкции распасться.
В условиях развитого государства, а не патриархального хутора / общины разделение на «старших» и «младших» усугубилось во много раз. Что не способствовало внутренней консолидации русских. Одновременно многие русские, желая поднять свой статус, стали усиленно мигрировать на юг и восток. Русские создавали самые разные сообщества с абсолютно разными принципами жизни, причём менявшимися со временем.
Государство уничтожило верхний уровень, самоорганизации – городские независимые «общины без первобытности» Но жесткий государственный «панцирь» надёжно защищал более архаичную систему автономных малых социальных групп, причём как физически, так и ментально. Во многих группах русского народа сохранялась слабость внеличностных регуляторов, которая не способствовала создания крупных внутриэтнических «воображаемых сообществах», вроде консолидированных сословий со своим представительством.
Разумеется, это не значит, что русские люди были беспринципными или бесхребетными. Зачастую – как раз наоборот! Однако принципы и правила нередко имели весьма самобытный характер, нередко охватывали небольшие группы либо просто исповедовались отдельными людьми. А следования сходным принципам также не объединяет русских, но обостряет соперничество…
Русские люди предпочитали сохранять относительную независимость своего непосредственного коллектива выживания (семьи, дружеского круга) в том числе и от собратьев по социальной группе. Т.е., нередко просвещённые горожане предпочитали жить как владельцы изолированных независимых хуторов, пусть иногда на чисто ментальном уровне… И здесь неограниченная монархия, произвол власти выступал как гарант возможности защититься от давления «горизонтальных» структур, общественного мнения, предрассудков, необходимости делиться и пр.. Разные группы русских, причём далеко не только элитные, по внутренней структуре всё более походили на государство в целом. И элита этих малых групп также не заинтересована в институтах контроля над собой. Также такой образ жизни облегчал возможность переформатирования общества. Например, в случае миграции в иную природно-климатическую зону.
Специфика русского народа – попытка приспособиться к изменчивости став этой изменчивостью.
Попытка относительно успешная, учитывая сложность задачи. Но в истории успех и неуспех всегда относителен…
Примечательно, что наиболее твёрдые внеличностные регуляторы социальной жизни установились у русских, максимально дистанцированных от властного центра (у старообрядцев, казаков). Эти люди управляли в значительной степени сами собой.
Кроме всевозможного негатива (например, недостатка порядка и справедливости) и наряду с ним подобная социо-ментальная структура русского народа привела к значительной творческой свободе, и, отсюда, к колоссальным достижениям в творчестве, огромному числу научных открытий. Которые, увы, часто не становились серийными на Родине, хотя русские по внедрению инноваций находятся далеко не в хвосте. Также русские достаточно эффективно действовали в ситуации хаоса и непредсказуемости. Чем объясняется ряд военных успехов и особенно отсутствие ряда позорных поражений, таких, как у англичан во время колониальных войн. Но та же слабость внеличностных регуляторов и системности мешала нередко достойно готовиться к войне…
Вообще, необходимо ясно понимать, что достоинства народа, как и отдельного человека – суть продолжение его недостатков и наоборот. Такое понимание позволит избегать различных нелепых – фобий и – филий…
Если брать задачу русского государства на менее философском уровне, то это отражение некого масштабного разрушительного нашествия, наподобие монголо-татарского. Она и была реализована победой в Великой Отечественной войне.
Однако при решении этой задачи накопилось, как водится, гигантское количество очень опасных издержек…
Например, большинство населения какого-либо политического веса не имеет, поскольку не обладает самоорганизацией, не связана разветвлённой структурой горизонтальных связей. Оно не способно производить коллективные результативные действия. Поэтому и социально политического значения практически никакого не имеет. Несмотря на все «конституционные права» и возможность голосовать. Крепостные в старой России этих прав не имели. Но их социальные возможности и нередко общественная значимость были выше просто неизмеримо по причине наличия способности к самоорганизации.
Кроме государственных структур и элиты какие-то возможности имеют только субкультуры и меньшинства. В том числе и весьма малочисленные и маргинальные. Как субкультуры в наше время функционируют и различные политические, религиозные направления. Но и субкультуры в наше время переживают нелёгкие времена, циклы их развития до возникновения до упадка сильно ускорились. Отдельные атрибуты различных субкультур, от рокеров до православных, активно используются большинством населения. Однако сами субкультуры ужались и внутренне сегментировались…
Русский народ издавна представлял из себя иерархию разных квазисубэтносов и субэтносов. Которые на практике воспринимают друг друга едва ли не как разные народы, любая иерархическая конфигурация может быть оспорена и находится под постоянной угрозой. Поэтому для их взаимодействия необходимо координирующее властное начало. Однако субэтносы и квазисубэтносы, их отдельные группы были вполне способны помочь и отдельному человеку, и народу в целом.
К настоящему моменту единство так и не достигнуто, русский народ внутреннее разрознен. При этом субэтносы и квазисубэтносы так же разрушены и ослаблены. К активной социальной деятельности пригодны лишь некоторые малые группы и отдельные личности, способные решать лишь ограниченные задачи. Пусть зачастую и блестяще…
Националисты – отнюдь не средние представители русского народа. Скорей это люди, обособившиеся от своих социальных групп и квазисубэтносов и начавшие создавать свой собственный. Т.е., это «малый народ, но в понимании Кошена, а не Шафаревича (т.е., группа людей – носителей нового мировоззрения). Именно как новый чужой квазисубэтнос, претендующий на власть над народом, и воспринимают националистов остальные русские.
Да, такие квазисубэтносы могут становиться лидирующими в различных этносах. Но для этого необходим более высокий уровень самоорганизации, сплочённости, единства в достижении общих целей у представителей субэтноса - претендента на лидерство. А также более слабые конкуренты...
Старопатриотизм как и либерализм в наше время выглядят несколько более устойчивым, поскольку опирается на поколение, ещё склонные разделять некие общезначимые, хорошо разработанные и структурированные идеологии и комплексы ценностей, хотя уже не способные реализовывать их на практике…Либералы и старопатриоты мало влияют на реальную жизнь общества, особенно в хорошем смысле. Но у них хотя бы есть читатели. Нынешние образованные старики критически необходимы не только для старопатриотов, но и для либералов. Особенно в провинции…
Националисты же вынуждены работать с поколениями, для которых уже не значимы развитые и внутренне структурированные общественные и социально- политические идеологии. Для них характерно либо равнодушие к подобным вопросам, либо бессвязность и эклектичность мировоззрения, быстрая изменчивость в зависимости от ситуации; либо идеологии, направленные дна изоляцию от остального социума. Особенно это характерно для российской провинции, где носителей каких-либо «мировоззрений» в возрасте до пятидесяти лет осталось уже немного. В провинции в целом не популярны идеи и политика, есть экономика…
Однако не стоит переоценивать мощь либералов и старопатриотов. Они не предлагают никаких ответов на новые вызовы, и их возможности быстро уменьшаются с уходом из активной жизни людей пожилого возраста, как и возможности носителей любых новоевропейских идеологий и большинства традиционных религий…
Проблему создаёт и отсутствие перспективного мышления у очень значительной части людей, когда они предпочитают решать сиюминутные проблемы, не задумываясь о будущем. Просто за людей в наше время их жизнь планируют крупные социальные и коммерческие структуры, причём в свою пользу, а не в пользу людей. Взять хотя бы тот же культ потребления.
Условно говоря, необходим переход с централистской модели организации связей в обществе, на модель, в большей степени основанную на горизонтальных связях. Поскольку первая с треском провалилась после крушения Советского Союза и восстановлению не подлежит. При всех своих достоинствах, она себя исчерпала.
Нескольким активным квазисубэтносам и субэтносам русских, социально –профессиональным группам необходимо договорится о регулярном обмене услугами. Не через некоего посредника, а напрямую. Услуги должны охватывать наиболее важные сферы: обеспечение продовольствием и техническими устройства, защиту, медицинское обслуживание. А так же досуг.
Сами субэтносы и квазисубэтносы должны структурироваться через коллективы выживания и их сети. Но для этого необходимо появление у русских чётких и исполняемых принципов и правил. В первую очередь – что отдельная община должна другим (вместе или по отдельности) и что эти общины должны ей.
А так же нужно сформулировать, в каких случаях и в какой форме общины должны действовать сообща.
Понятно, что такие отношения не могут быть всегда абсолютно равноправными (например, работодателя и работника), но должны быть взаимовыгодными, включать обязательные для исполнения взаимные обязательства.
Другой важнейший момент – правила сравнительно безболезненного отпочкования от сообществ разных групп и создания новых сообществ. Такие же правила – для сообщества и его отдельно члена. Эти правила должны быть чёткими, разработанными, должны учитывать права обеих сторон и возможность дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества.
Понятно, что такие принципы могут меняться с изменением обстоятельств. Однако должна соблюдаться преемственность и сохраняться святость принципов.
Но для этого необходимо появление у русских чётких и исполняемых принципов и правил. В первую очередь – что отдельная община должна другим (вместе или по отдельности) и что эти общины должны ей.
А так же в каких случаях и в какой форме общины должны действовать сообща.
Понятно, что такие отношения не могут быть всегда абсолютно равноправными, но должны быть взаимовыгодными, основанными на взаимных обязательствах. Регулирующие их правила должны быть всем известными, разделяемыми и соблюдаемыми.
Наиболее предпочтительным для приспособления к меняющимся историческим условиям представляется такой вариант, когда одна часть русского народа становится приверженной чётким нормам и шаблонам, тогда как другая остаётся более гибкой и креативной ( с сохранением огороженного пространства для «традиционной» изменчивости и произвола в качестве «творческой лаборатории»).. Но для нормального взаимодействия этих разных частей народа нужны чёткие правила общежития, соблюдаемые обеими сторонами…
И вот для всего этого и нужно усиливать в русском народе внеличностные регуляторы социальной жизни, лежащие в основе политической нации и воображаемого сообщества. К чему Сергей призывает и в данной книге, и в других своих текстах, подчас далёких от какой-либо теории и посвящённых сугубо жизненным вопросам и отношениям. Например, призывает русских интеллектуалов быть соответствовать образцу поведения благородного мужа и не быть мизераблями…
То же самое последовательное самоуправление человека самим собой породило в мире множество эффективных структур, основанных на горизонтальных социальных связях. Будь то ранний древнеримский полис, феодальную Европу и Европу Нового времени, либо внеимперскую самоорганизацию китайцев, основанную на конфуцианстве.
1. Сергеев С.М. Русская нация, или Рассказ об истории её отсутствия. М., 2017.
2. Сергеев С.М. Русская нация, или Рассказ об истории её отсутствия. М., 2017. С. 555 – 574.
