Среди православных людей бытует поверье о том, что в дни Великого Поста бесы особенно активно стремятся завладеть человеческими душами.
Теперь, после ожесточенной травли Натальи Поклонской, которая развернулась на исходе первой недели поста, это поверье уже практически не нуждается в доказательствах. В самом деле, не могут же здоровые люди впадать в такую ярость из-за какой-то мелочи? Не иначе, бесы лаяли их устами.
Люди у нас верят в разное. Одни верят, что год Петуха нельзя встречать с цыпленком табака на столе – причем верят деятельно и в самом деле готовят на праздник свинину или рыбу, а о существовании кур, уток или индеек как будто бы забывают. Другие изводят родных, переставляя мебель по фэншую. Третьи ездят к тибетским гуру за смыслом жизни, хотя казалось бы, вон сколько этого смысла вокруг нас – только успевай хватать и оттаскивать.
А вот Поклонская поверила в мироточение скульптурного бюста. И что с того? У вас в кошельке стало меньше денег? У вас отобрали какие-то свободы, возможности? Вас лично это вообще как-то затрагивает?
Но речь даже не о конкретном казусе Поклонской; он и без того уже разобран по косточкам, да и не в первый раз эта смелая женщина попадает под перекрестный огонь общественного внимания. Речь о ерунде, легко завладевающей умами и вырастающей до размеров Монблана. О жестяном чайнике, украденном старушкой, который, вопреки всем ораторским усилиям Ф.Н. Плевако, грозит затмить в нашей истории и печенегов с половцами, и нашествие двунадесяти языков.
Видимо, в этом проявляется специфика распространения информации в социальных сетях, которые стали у нас по сути единственным местом для общественной дискуссии.
Мы до конца еще не осознаем тот разрыв культуры, разрыв традиции, который совершается на наших глазах. «И вот, завеса в Храме разодралась надвое, сверху донизу».
Что-то подобное происходило после падения Рима. Как мы знаем, римляне Темных Веков превратили Колизей в каменоломню, источник материала для своих неказистых поначалу домов и храмов. При этом способ использования конкретного камня никак не зависел от его места и функции в изначальном сооружении.
То же касается привычной для нас культуры. Новые поколения уже наведываются в ее колизеи с ломами и кирками, но что именно будет востребовано и в каком качестве, предсказать невозможно. Предстоит тотальное переосмысление цивилизационного багажа.
И вместе с тем люди не меняются так быстро, как модели смартфонов. Родовое прошлое иной раз просвечивает в людях на вековую глубину; присматриваешься и видишь: вот эта светская львица доила бы коров, а вот этот модный дизайнер был бы неплохим конюхом…
Глядя на социальную сеть, я вижу интеллигентскую кухню, которую я немного застал. Та же комедия масок, те же роли, переосмысленные временем и технологией.
Есть «генератор контента». На кухне это был добытчик самиздата и тамиздата, выдающий строго на ночь «Один день Ивана Денисовича» или прошлогодний журнал «Посев». В Сети это «топовый блогер», вбрасывающий темы и задающий тон дискуссии.
Есть «юморист». На кухне он неутомимо травил анекдоты, с горем пополам имитируя прононс Брежнева или выдавая «еврейский акцент», с которым сроду не говорил ни один еврей. В сети этот персонаж охотно каламбурит, мастерит «фотожабы» и «демотиваторы».
Есть «очень интеллигентная женщина». На кухне она рассказывала душераздирающие «жизненные» истории о том, какое у нас бесчеловечное государство и некультурное население, а также истории елейные о том, как все замечательно «у них». В Сети она в принципе делает то же самое.
Есть просто пешки, которые на кухне сидели и поддакивали, а в Сети занимаются перепостами.
Наконец, были на интеллигентской кухне и два виртуальных персонажа. Это, во-первых, «стукач», в котором при желании видеть любого из присутствующих (в особенности тех, кто подозрительно мало пьет), а во-вторых, «товарищ майор», который по определению внимательно прослушивал всю произносимую болтовню через телефонную розетку и к которому периодически ритуально обращались по случаю произнесения особо смелых хохм. Место «товарища майора» ныне занимает сам Цукерберг, а присутствие стукачей в Сети, кажется, гораздо реальнее.
Разница в масштабе. Теперь эта кухня, со всей своей сектантской мелочностью, со своей истероидностью бессилия, спроецирована на все гражданское общество, то есть на всю совокупность людей, которые хотели бы сказать что-то выходящее за рамки их бытовых рефлексов. В результате сама эта структура работает как фильтр, который отсеивает все сложное и трудно формализуемое и легко пропускает то, что можно конвертировать в привычную линейку информационных полупродуктов.
Например, писатель Сергей Шаргунов, ныне депутат Госдумы, пишет о поездке в Алтайский край: «Бедность, беспредел, поборы, разрушение жилищ, изъятие детей. Закрытие школ, библиотек, больниц, родильных отделений, ДК в Бийске».
Предметом массового обсуждения это не становится, хотя речь идет о реальных бедах Отечества. Точно так же гигантская тема сноса московских пятиэтажек, затрагивающая судьбу сотен тысяч людей, остается на втором плане общественной дискуссии. А ерунда, из которой можно сделать десять тысяч хохмочек, распространяется в этой среде как лесной пожар.
Неотъемлемая часть бытования советской интеллигентской кухни – двойная жизнь. Человек мог по вечерам провозглашать белогвардейские тосты, а утром как ни в чем не бывало отправляться на работу в Институт международного рабочего движения.
То же наблюдается и в Сети: истеричные воины, зовущие к виртуальному топору, в жизни, как правило, тихи, милы и вполне могут найти иные темы для разговора, помимо мелочных претензий к тем или иным публичным фигурам или же любви/ненависти к отдельным фигурам из нашей истории. Темы, более конкретно касающиеся их жизненных интересов.
Важнейший практический вопрос – технологии управления этой мегакухней. То, что такие технологии востребованы и активно разрабатываются, сомнению не подлежит.
Например, самый интересный ракурс скандала с Поклонской – гипотеза о том, что этот скандал был использован, чтобы отвлечь население от компромата Навального на нашего премьер-министра. В ее пользу говорит то, что как бы внезапное переключение внимания общества с серьезной и опасной для власти темы на броскую ерунду случается уже не в первый раз.
Даже если и в этот раз все получилось по волшебной случайности, технология слишком понятна, чтобы ею не пользоваться. Формируется пул публичных фигур, традиционно вызывающих раздражение. Несколько таких людей может назвать каждый: Милонов, Мизулина, Хирург, Поклонская… А дальше возможны варианты: либо внимательно отслеживать их активность в СМИ, чтобы в запасе всегда было какое-нибудь неоднозначное высказывание, которое можно будет раскрутить через платных «топовых блогеров», либо напрямую такие высказывания заказывать или хитрым образом организовывать, если нужно срочно смазать информационную картину дня.
Одно время среди пользователей соцсетей была популярной льстящая их самооценке идея: мы не смотрим телевизор, этот монологичный инструмент оболванивания, мы живем в сети, где каждый может высказать свое мнение.
В действительности оказалось, что свое мнение есть у очень немногих, в основном же протезом собственного мнения служит «перепост» готового клише. Обнаружилось также, что диалоговое, интерактивное управление массами гораздо перспективнее тупого бубнящего телеящика.
Оно менее заметно, оно тоньше и точнее настраивается, его эффект проще проверяется. От него сложнее скрыться, поскольку телевизор можно просто выключить, а в Сети у современного человека – вся жизнь, множество необходимых ее элементов. А главное, люди думают, что ими никто не управляет. Что это они «сами». А они, конечно, совсем не «сами». В дни Великого Поста через них говорят бесы. В иные же дни – иные предприятия и организации.
С властью Сети тоже можно бороться. Главное оружие здесь – терпимость. Не пресловутая «толерантность», которая на самом деле весьма агрессивна, а способность отличать важное от неважного, цепко следить за первым и не колготиться попусту насчет второго. Это необходимо и для гражданского мира, и для гражданского дела.
