Главным событием последних недель на Украине, бесспорно, стала блокада Донбасса. Точнее блокирование железнодорожных путей, связывавших неподконтрольные Киеву территории с подконтрольными. Надо отметить, что полной эта блокада никогда не была. Ее участники с 22 января по 16 февраля поочередно перекрыли три железнодорожных ветки, но четвертая Донецк—Мариуполь оставалась неблокированной.
Блокада не является государственной акцией. Ее организовали ветераны войны при поддержке партий «Самопомощь», «УКРОП» и в меньшей степени «Батькивщина». Правительство было против. Тем не менее, главной цели блокада достигла. И не потому, что Кабмин изменил точку зрения, а потому что ДНР и ЛНР отреагировали на ситуацию, введя с 1 марта временные администрации на принадлежащих украинским олигархам промышленных предприятиях, которые до сих пор платили налоги исключительно в украинский бюджет.
Следовательно, произведенные там уголь и металл перестанут поступать на Украину. Ведь и наиболее компромиссно настроенный к Донбассу член правительства министр по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц Вадим Черныш уже заявил 3 марта: «Все хозяйственные контакты с предприятиями, где изменен менеджмент, будут прекращены». И это соответствует украинской практике – так продукцию государственных шахт, которые перешли под контроль ДНР и ЛНР в 2014-м году, Украина давно не покупает. Правда, обойтись без нее было несложно. Львиная доля донбасского угля добывалась частными угольными объединениями, над которыми украинские олигархи лишь сейчас утратили контроль.
Следовательно, и без блокады легально торговать с Донбассом теперь практически нечем. Ведь до сих пор эта торговля в основном сводилась к вывозу угля и металла и в обмен железной руды и оборудования для шахт и меткомбинатов. А ввоз и вывоз большинства товаров -- в частности продовольствия, медикаментов и горючего - был запрещен Украиной еще в июне 2015. А сейчас и ДНР и ЛНР объявили о прекращении торговли с 1 марта.
Символично, что ключевые события блокады почти совпали со второй годовщиной главного документа по урегулирования в Донбассе, второго Минского соглашения. Ведь объективно – выглядит пусть побочным, но очень логичным результатом этих договоренностей.
Поясню, что имею в виду. Да в Минских соглашениях, конечно, ничего о блокаде нет. Но на самом деле устоявшаяся интерпретация любого важного документа фактически также входит в его содержании. Например, почти во всех конституциях европейских монархий король формально не ограничен в выборе кандидата в премьер-министры, но всегда выбирает лидера той партии, которая получила парламентское большинство или способна это большинство сформировать. В США законодательство о выборах президента не предусматривает обязанности выборщиков голосовать за кандидата, победившего на территории их штата, но они практически всегда голосуют за этого кандидата (единичные исключения случаются не в каждый выборный цикл).
Ну а в Советском Союзе текст Конституции не содержал норм о том, что государство управляется из политбюро ЦК КПСС. Тем не менее, до 1989 реальность, была такова, что конституция понималась подавляющим большинством общества лишь как один из элементов власти КПСС, при которой самостоятельность парламента и правительства СССР были куда меньше, чем самостоятельность американских выборщиков.
Да международный договор отличается от конституции тем, что его интерпретаторами являются разные государства. Правда, при расхождении в интерпретациях договор не работоспособен. Так происходит и в нашем случае, когда фактически работает не сам документ, а лишь его интерпретации.
Так, с российской точки зрения Минские соглашения предполагают исключительно то, что в них написано, а потому их надо понимать и выполнять буквально.
С украинской точки зрения Минские соглашения -- это декорация для ухода России из Донбасса, при которой она сможет сохранить лицо.
Так, министр внутренних дел Украины Арсен Аваков на встрече с блогерами 18 февраля говорил, что России тяжело содержать Донбасс и если она захочет уйти оттуда, надо дать Путину возможность «красиво выйти из игры». Тогда «международные силы привлекаются для того, чтобы взять под контроль буквально пару оккупированных городов и блокируют границы, проводится демилитаризация, затем заходят органы юстиции и начинаются выборы».
Министр назвал этот план «тактикой малых шагов, которым аплодируют все». По его словам, Украине только выгодно, если Москва будет применять риторику типа «мы добились амнистии», «там победили "наши люди" в горсовете"», для Киева при этом «ноль рисков, ибо туда зайдёт украинское правовое поле под украинскими флагами».
Эти высказывания ключевого деятеля украинского режима носят полуофициальный характер. Так в «Фейсбуке», которым министр активно пользуется, он этих слов не воспроизвел, и вообще о беседе с блогерами не рассказывал. В официальных же интервью Аваков ограничивается туманными фразами: дескать, у Киева есть некий план быстрого решения проблемы исключительно дипломатическим путем. Но никак нельзя приведенные выше слова министра считать непродуманным высказыванием или его частным мнением. Если присмотреться к выступлениям Петра Порошенко, заметно, что план главы МВД вполне вписывается в президентскую логику. Только Петр Алексеевич так определенно на публику не говорил. Возможно дело в том, что определенность предполагает формулу: «урегулирование реально, лишь если Москва сможет подать его как свой успех». И хотя речь идет о компромиссе по форме и капитуляции России по сути, для весомой части украинского общества и формальный компромисс может показаться предательством.
Но главное в том, что озвученный Аваковым план опирается на трактовку Минских соглашений как Парижем и Берлином, так и Западом в целом. Ведь на протяжении последних двух лет , когда заходит речь о конфликте в Донбассе, западные лидеры постоянно говорят одну фразу: «Санкции должны оставаться в силе пока Россия не выполнит Минских соглашений». Следовательно, для них Минские соглашения -- это документ, который прежде всего обязывает Россию отказаться от участие в делах Донбасса, а все остальное третьестепенно. Если бы дело обстояло иначе, то Париж и Берлин приложили б усилия, чтобы устранить невнятности Минских соглашений (а этим невнятностям стоит посвящать отдельную статью) в виде официального дополнительного протокола к ним.
Но для Меркель и Олланда Минские соглашения нечто вроде Соглашения об урегулировании политического кризиса на Украине от 21 февраля 2014, которую их представители гарантировали. Ведь для Берлина и Парижа смысл этого документа был не в компромиссе между Януковичем и оппозицией, которая была в его тексте, а в создании условий для полной и быстрой победы одной стороны, в том, чтобы сотник Майдана Владимир Парасюк смог беспрепятственно повести протестующих занимать администрацию Януковича.
Правда и Меркель и Олланду очевидна разница между субъектами тех договоренностей, и субъектами Минских соглашений. Они еще больше, чем глава МВД Украины, понимают, что даже желательный для них вариант решения предполагает «подсластить пилюлю» России. А раз так, то в отличие от Авакова, не надо даже полуофициально расписывать какую именно капитуляцию Москвы они бы посчитали компромиссом. Достаточно ограничиваться рефреном о связи Минска и санкций.
За два года эта трактовка Минских соглашений в Киеве и на Западе настолько закостенела, что буквальная реализация этих договоренностей, казавшаяся возможной в 2015, выглядит сейчас почти фантастикой.
Связь же между этой трактовкой и блокадой очевидна. Ведь раз по киевской и западной версии, Россия может уйти из Донбасса только потому, что ей тяжело его поддерживать, надо чтобы эта поддержка стала еще тяжелее. А для этого попробовать нанести больший ущерб экономике Донбасса. К тому же разговоры видных западных политиков об отмене санкций и приход к власти в США Трампа, побуждают действовать энергичней: вдруг у Украины остается совсем мало времени чтобы переломить ситуацию.
Такая логика организаторов блокады вполне может не сработать. Но она естественно вытекает из происходящего в Донбассе. Ведь там налицо вооруженный конфликт на истощение. При том, конфликт малой интенсивности (в последние два года бывали и моменты средней интенсивности как недавно под Авдеевкой но длились они не больше нескольких дней). А в такую форму война в Донбассе перешла уже после Минских соглашений и объективно именно благодаря им (хотя они и предусматривают полное прекращение огня).
В этом формате Украина может продолжать противоборство без проведения мобилизации. Последняя ее волна имела место летом 2015 года. С тех пор все мобилизованные, не пожелавшие остаться в армии как контрактники, уже вернулись домой. Но когда конфликт становится делом профессиональных военных, а прочие граждане могут не думать, что их или их близких мобилизуют, он оказывается и более-менее приемлемым для немалой части общества, по крайней мере, как меньшее для него зло, чем автономия Донбасса. А в такой атмосфере логично думать о том, какие новые ходы можно найти, чтоб они и были эффективными, и не изменили формат конфликта. И блокада Донбасса выглядит таким ходом для ее организаторов.
Но ведь блокада ударяет и по Украине, ибо может привести к отключениям электроэнергии из-за нехватки угля для ТЭС, а также создает проблемы для металлургии – одной из главных экспортных отраслей страны. Таковы аргументы премьера Владимира Гройсмана и министра энергетики Владимира Насалика. При этом и они давали понять, что их разногласия с организаторами блокады сугубо тактические. Ведь оба говорили, что надо добиваться энергонезависимости, в частности переделать рассчитанные на антрацит энергоблоки под уголь газовой группы, только подчеркивали, что сейчас обойтись без угля с неподконтрольных территорий Украина не может. Ключевое слово здесь «сейчас». То есть речь шла о том, как использовать Донбасс для того, чтобы лучше продолжать конфликт в нынешнем формате.
Но эти аргументы не сработали, что закономерно для страны, отформатированной Майданом. (Кстати не случайно, ключевой фигурой блокадных акций является упомянутый выше Парасюк, уже ставший депутатом Рады). Ведь одна из главных идей Майдана антикоррупционная. К ней в России обычно относятся с большей симпатией, чем ко всем остальным, ибо она не выглядит направленной ни против русских, ни против Российской Федерации. Но в чистом виде украинская антикоррупционная идея очень схожа с шариковским «все поделить», ибо отрицает важность производства и экономических вопросов вообще. Дескать, Украина страна богатая и без Донбасса, и потому сама собою может всех обеспечить, надо лишь потрясти зажравшихся чиновников и олигархов.
Оттого словам о негативных последствиях блокады не верят не только протестующие, которых вообще-то не так много. Показательны два недавних голосования зрителей канала NewsOne, который сочетает и оппозиционность и миролюбие. Пускай и то и другое там в весьма умеренной форме, все равно для современного украинского телевидения – это крайне нетипично. Так, 28 февраля абсолютное большинство из почти 50 тысяч голосовавших зрителей (83%) решили, что деятельность депутата Надежды Савченко на пользу Украине. И это несмотря на то, что абсолютное большинство политиков и СМИ сейчас поливает грязью недавнюю героиню за ее поездку в Донецк. Но вот на следующий день в голосовании на тему блокады участвовало уже более 130 тысяч зрителей и 52% сочли, что и блокада -- в интересах Украины. Да, преимущество небольшое. Но ведь аудитория специфическая. На других каналах, как признавались участники передачи из числа противников блокады, эти цифры могли б дойти до 90%.
Но как может в одной и той же аудитории сочетаться поддержка миролюбия (пусть специфического) Савченко с поддержкой конфронтационной блокады? Объяснение только одно: и Савченко, и участников блокады воспринимают как противников власти, причем противников, вышедших из народа, а не из политико-бизнесового мира как тот же «Оппоблок». И для многих сам факт такой оппозиционности -- важнее содержания оппозиционных идей.
При такой непопулярности украинской власти задача разгона блокады была непростой. Но она и не пыталась решать ее Более того, конфликт не только показал разницу между двумя партиями коалиции, «Блоком Порошенко» и более толерантным к блокаде «Народным Фронтом» экс-премьера Яценюка, но в итоге поставил вопрос: «А кто же именно является сейчас украинской властью?» Ведь собранный по инициативе премьера Гройсмана 16 февраля Совет безопасности принял решение, поручавшее правоохранительным органам «обеспечить безопасность и исключить установленным законом способом попытки нарушения общественного порядка на объектах критической инфраструктуры». Это решение было тут же введено в силу указом Порошенко, но на деле ничего не изменило. Когда на упомянутой встрече с блогерами Авакова спросили о силовом варианте, он сказал, что современная украинская полиция – это не милиция Януковича.
И хотя представители всех сторон избегают говорить об игнорировании указа Порошенко, это не может скрыть бессилия и раскола власти в данном конфликте. И симптоматично, что указ президента России Владимира Путина о признании документов ДНР и ЛНР появился именно 19 февраля, то есть, как только стало ясно, что решение Порошенко и его Совбеза о блокаде выполняться не будет.
И этот указ, и установление ДНР и ЛНР контроля над промышленными гигантами вряд ли просчитывались украинской властью и организаторами блокады. Хотя думается Киев должно насторожить явное изменение стиля Донецка и Луганска. Ведь там долго избегали явно конфронтационных в отношении Украины действий. Например, в 2015 и 2016 назначали местные выборы, а затем переносили их, когда же подходила новая дата их проведения переносили снова. Сейчас же угроза не откладывается а осуществляется и в более жестком виде Так, когда 10 февраля самопровозглашенные республики приняли в первом чтении законы о временных администрациях, их предполагалось ввести с 1 апреля (в случае если собственники не согласятся платят налоги в их бюджеты). Но 27 февраля, вслед за расширением блокады и демонстрацией бессилия Киева, эти документы оперативно приняли в окончательном виде, где введение этих администраций передвинулось на 1 марта. Вдобавок ДНР и ЛНР сами заявили о прекращении торговли с Киевом.
Не исключаю, что в недалеком будущем Москва и самопровозглашенные республики подготовят Киеву новые неприятные сюрпризы, которых бы без блокады не было. Но независимо от того произойдет ли это, заплатить за обострение войны на истощение придется всем украинцам, только не прямо сейчас, а чуть позже.
Пока кризис в энергетике не ощущается: во-первых, из-за теплой погоды, во-вторых, из-за того, что работают почти все энергоблоки АЭС, давая в сутки свыше 60% электроэнергии страны, чего кажется никогда не было никогда раньше. Но летом в стране всегда работает около половины энергоблоков АЭС, ибо в это время проводится их плановый ремонт.
И если альтернативу донбасскому антрациту не найдут, то отключения электричества станут неизбежными. Альтернатива же на мировом рынке стоит в 1,7 раз больше, чем уголь из ДНР и ЛНР. Значит подскачут и так непомерные коммунальные тарифы, а курс гривны просядет из-за увеличения спроса на валюту в сочетании с уменьшением ее поступлений (ведь металл из неподконтрольного Донбасса в основном шел на экспорт).
