(Продолжение. Начало см. здесь)
11
Главное отличие «чудиновской России» от множества монархических и прочих фантазий на тему «что было бы без большевиков» состоит в том, что описываемая ею Российская Империя является правовым демократическим государством. Причём в самом прямом смысле – даром, что слово «демократия» в этом мире является ругательным.
Посудите, впрочем, сами.
После десятилетней диктатуры Колчака последний передал власть законному монарху. Нет, семья Святого Царя была убита вместе с ним, как и в нашем мире. Власть досталась потомкам Николая Первого: от фельдмаршала Михаила Николаевича через Александра Михайловича и его сына Андрея Александровича. Тут автор позволил себе очередную историческую вольность: в 1920 году у Андрея Александровича рождается не девочка (как в нашей истории), а двойня. Мальчика звали Павел, в историю этого мира он вошёл как Павел Второй. Его потомком является герой романа, император Николай Третий.
Остановимся на этом. Вопрос: какой политический строй существует в России?
Самый простой и понятный ответ – самодержавие. Ну то есть неограниченная власть монарха. Это вроде как подтверждается тем, что Николай имеет титул Императора и Самодержца Всероссийского (что упоминается всего один раз, но в крайне важном месте текста).
Однако в первой же главе содержится вот такой диалог между героиней и Николаем (напоминаем, они близкие друзья):
– Нелли… Нелли, ау! Ты о чем задумалась?
– О золотом детстве. Так что Топонимическая комиссия, Ник?
– Известно, что… Славянофилы опять за свое.
– Неймется же им…
Что тут скажешь? С 1930-го года, с тех пор, как Петрограду было возвращено историческое имя Санкт-Петербург, пяти лет не проходит без возмущений славянофилов. Подавай им Петроград – и все тут. Больше полувека прошло – а все никакого спасу от них. Русское Собрание унаследовало от предшественников своих из Союза Русского Народа манеру злоупотреблять прошениями на Высочайшее Имя. То и дело Александр Филимонович Решетов (В жизни-то – милейший человек, а какой тонкий знаток иконописи Новгородской школы!) направляет в Высочайшую канцелярию подписанную всей фракцией «челобитную». Иногда они хотят просто Петроград, иногда даже Святопетроград, это у них внутри свои кипения страстей. И неуклонно прилагают текст документа от 31 августа 1914-го года. А их филологи каждый раз дополняют это все новыми теоретическими изысканиями. И каждый раз приходится с этим разбираться. У славянофилов шестьдесят два гласных в Думе, так просто не отмахнешься.
И ты хочешь, чтобы я с ними спорила?
– Хочу. Нелли, вся надежда на тебя.
– Надежда на меня, а мне с удовольствием слушать, что девиц нельзя допускать на заседания по серьезным вопросам. И что прялка по мне плачет.
– А мне, с не меньшим удовольствием, слушать намеки, что моему уху милее «бург» по причине моего предосудительного происхождения. Чушь, конечно, ну какой я немец, в самом-то деле? Но ты-то уж совсем-совсем русская, так что имеешь полное право быть западницей. Нелли, я без тебя не справлюсь.
Ещё раз. «У славянофилов шестьдесят два гласных в Думе». То есть Дума – читай: парламент – исправно функционирует, депутаты (называемые здесь по-старому – «гласные») принимают законы, а также оказывают давление на власть разными прочими способами. И Самодержцу приходится не просто выкидывать бумажку в корзинку, а именно спорить.
Но хорошо, а чем Дума распоряжается? Прежде всего, самым святым – государственным бюджетом! Вот другое место, где руководитель космической программы Гагарин (не князь, крестьянский сын) объясняет, почему русские не полетели в космос ещё двадцать лет назад:
– Что тут скажешь, – Гагарин как-то очень молодо улыбнулся. – Помню, и сам мечтал полететь – в годы-то Великого Князя, ну, или чуть старше. В действительности мы могли бы осуществить этот полет лет на двадцать раньше. Отечественная научная мысль это уже позволяла. Но перед Империей стояли иные задачи, более насущные. А прежде всего – о ту пору космические полеты явили бы слишком большой риск для жизни человека! Вероятность гибели космолетчика тогда составляла примерно 60%. Видит Бог, как я, молодым, мечтал рискнуть! Но в случае моей гибели Дума лет на десять заморозила бы все расходы на космос. Поэтому было принято решение бросить все силы на развитие вычислительных технологий.
Собственно, этого вполне достаточно. Распоряжение бюджетом предполагает также право устанавливать государственные налоги и сборы, решать вопросы о займах и экономической помощи и много чего ещё.
Вывод однозначный: Дума является полноценным парламентом. А страной управляет, скорее всего, премьер-министр или как он здесь называется.
12
Из этого всего можно сделать вывод, что царь в России – так, «символ». Церемониальная фигура, мало что значащая.
Однако на протяжении всего романа видно, что власть у Николая Третьего есть. Причём власть очень серьёзная. Такая, что все понимают – он здесь главный.
Подробные разъяснения содержатся в главе двадцатой, где – среди всего прочего – рассказывается о том, чем закончилась диктатура Колчака. Который, уходя, потребовал провести над собой суд – закончившийся, впрочем, оправданием. Однако дальше были проведены преобразования следующего свойства:
…Время было презанятное. Начала налаживаться жизнь, был введен серебряный стандарт вместо золотого, что сильно и стремительно укрепило рубль. Были разрешены политические объединения, впервые за почти что десятилетие. Собственно те объединения, что установились тогда, существуют и сегодня, почти без изменений.
Сколько же было поломано копий! Ведь многие жаждали «отмотать историю назад», не допустить новой Думы! Но твердость в этом вопросе как уходящего Правителя, так восходящего Императора, была одинакова: установления Государя-мученика не подлежат отмене. И Пятая Дума была созвана.
О каких установлениях идёт речь? Большинство читателей вряд ли догадается. А между тем, Россию сделал демократическим государством Николай Второй. Конкретно - Манифестом от 6 августа 1905 года и Манифестом 17 октября 1905 года.
Вот выдержка из первого документа:
Настало время […] призвать выборных людей от всей земли Русской к постоянному и деятельному участию в составлении законов, включив для сего в состав высших государственных учреждений особое законосовещательное установление, коему предоставляется предварительная разработка и обсуждение законодательных предположений и рассмотрение росписи государственных доходов и расходов. В сих видах, сохраняя неприкосновенным основной закон Российской империи о существе самодержавной власти, признали мы за благо учредить Государственную думу и утвердили положение о выборах в Думу, распространив силу сих законов на все пространство империи.
Второй документ превращает Думу из законосовещательного в законодательный орган и устанавливает в России основные свободы:
На обязанность Правительства возлагаем Мы выполнение непреклонной Нашей воли:
1) Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собрания и союзов.
2) Не устанавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку; и
3) установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной Думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий, поставленных от Нас властей.
Николай Второй успел подарить русскому народу свободу и права. Царский подарок наши власти так до сих пор и не вернули.
Но это у нас. В мире Чудиновой воля Святого Государя неуклонно исполняется.
Вот ещё одна цитата, подробно описывающая весь политический расклад:
Названия политических объединений V Думы были новыми. Прежде всего, почти исчезло слово «партия», из слишком уж неприятных воспоминаний. Ну и в целом все желали явить собой целостность, а не часть. Отступим здесь немного, дабы обрисовать картину политической жизни. Прежде всего, политические объединения тесно связаны с всевозможными общественными организациями. Давно установилась традиция, какие общественные организации поддерживают какие объединения. О чем ниже. Но в любой момент общественная организация может выйти на политическую арену самостоятельно, хоть то любители велосипедных гонок либо защитники домашних животных. Базовые требования таковы: 1.Численность не менее тысячи человек, имеющих срок пребывания каждого из них в данной организации не менее 3 –х лет (малого выборного цикла). 2. Дееспособность и отсутствие поражения в правах руководителей. 3.Подписание руководителями Декларации о благонамерении. (Чрезвычайно серьезно разработанный документ, нарушение пунктов которого грозит подписавшим уголовной ответственностью). Впрочем, как уже было упомянуто, общественные организации чаще не выступают самостоятельно, но поддерживают политические объединения.
Приведем несколько примеров. Партия «Великая Россия» (в просторечье «великороссы» либо «столыпинцы») обычно опирается на Русское Техническое общество и систему академических институтов. (Родители Нелли, таким образом, голосуют обыкновенно за ВР, как принято в Академии), на Дальневосточную Строительную Корпорацию, Союз Землевладельцев Центральной России. Соперничающий с нею «Прогрессивный Блок» (в просторечье «прогрессисты») связан с Всероссийским Союзом Промышленников и Предпринимателей, также с Добровольным Обществом кооператоров. (Как один из основателей этого общества, дед Нелли, Константин Гавриилович, в середине столетия голосовал за ПБ.) За ПБ голосует и Энергетическая ассоциация. «Русское Собрание» («славянофилы», «памятники»), восходящее к Союзу Русского Народа, находит своих избирателей в популярном Обществе Охраны Памятников (основано в 1966 году под патронажем Великих Князей), а также во всевозможных военных ветеранских клубах. Самостоятельно выступает организация «Народная защита», окормляемая Санкт-Петербургским Братством св. вмц. Анастасии Узорорешительницы. На 1984 год имеет всего 12 гласных, но думский Комитет по положению заключенных состоит полностью из ее членов. (В целом православные братства (состоящие из мирян) имеют довольно большой вес в политических раскладах. Участие духовенства в политической деятельности не принято. Единственное объединение, в названии которого фигурирует слово «партия», это одиозная «Партия свободы», в ироническом просторечье «милюлюки». В нее и входят все упомянутые Джульетты Латыповы. Никогда не набирает больше трех гласных, но производит чрезвычайно много шуму. По сути всем понятно, что партия – криптореспубликанская, и только милосердие Государя удерживает здесь суд от разбирательства по регулярному нарушению Декларации.
Что из сказанного следует. Во-первых, весьма демократичный входной барьер для занятия политикой: нормальные требования для численности организации и возможность в любой момент переформатировать общественную организацию в партию. «Декларация о благонамерении» тоже понятна, смысл подобных документов всегда состоит в заявлении о лояльности основам политического строя. Учитывая историю «чудиновской» России, главными пунктами нелояльности являются, скорее всего, республиканизм и большевизм [1].
Судя по описанию, в Думе сложилась классическая для XX столетия двухпартийная система. Любой политолог, прочтя данный текст, скажет, что «великороссы» - это левые (насколько в этом мире вообще можно быть левым) технократы, а «прогрессисты» - правые ставленники промышленно-финансовых группировок. Существуют отдельно русские националисты классического образца, возводящие себя к «Союзу русского народа». Судя по положению, они играют роль «третьей силы», блокирующейся то с левыми, то с правыми. Это и понятно: основные задачи национального строительства в России решены, русскими националистами в той или иной мере являются все – а националисты «нарочитые» корректируют курс, не давая забыть об интересах русского народа. Есть правозащитники, что очень важно. Наконец, и либералам в нашем смысле слова отведён свой уголок… Как всё это работает – понятно.
Однако привлекает внимание фраза: «…только милосердие Государя удерживает здесь суд от разбирательства по регулярному нарушению Декларации». Возникает вопрос: а как в этом мире с судебной властью?
Вот тут-то и выясняется самое главное: на каком гвозде висит вся описываемая Чудиновой политическая система.
Царь является пожизненным Председателем Верховного Суда Российской Империи. Собственно, на этом основаны его права и полномочия.
Приведу опять же цитату из романа:
Верчу в руках – теперь вот тетрадку, обклеенную переводными картинками.
«Тетрадь по правоведению ученицы гимназии № 4, II класса Елизаветы Юрьевны Черновой».
И дальше, округлым умилительным почерком:
«25 мая, домашняя работа. Верховный Суд в нашей стране является апелляционным (в этом слове Гунька ляпнула ошибку, кровожадно исправленную учительским карандашом), но в особо важных случаях может быть судом первой инстанции. Возглавляет Верховный Суд Государь. По Основному Закону Государь является Председателем Верховного Суда – со своей коронации и на всю жизнь. Поэтому Наследник престола обязан выучиться в молодости на юриста. По любому вопросу можно спросить тех людей, кто лучше осведомлен, только законы нужно знать самому, иначе хорошо править не получится».
До сих пор не устаю отдавать должное тому, как хорошо продумана у нас учебная программа. Да, к десяти годам все это уже должно быть уложено в голове.
«Государь назначает двенадцать Верховных Судей. Обычно они призываются из самых разных губерний, но в Законе это не написано. Просто так уж повелось, чтобы в лице Верховных судей были представлены разные губернии. Это называется – традиция. Что делает Верховный Суд? Он проверяет другие суды, но может и проверить решение Думы. Если Дума принимает такой закон, который затрагивает основания жизни нашего Государства – то Верховный Суд его тут же отменит».
Наивные обороты Елизаветы свидетельствуют, между тем, что она превосходно понимает, о чем пишет. Она говорит своими словами. Она не вызубрила, ей в самом деле все понятно.
Основным Законом здесь называют, очевидно, конституцию (понятно, почему само это слово здесь не в чести). Которая и устанавливает эту норму – являющуюся основанием власти монарха.
Полномочия Верховного Суда, как ни странно, довольно похожи на полномочия Верховного Суда США и конституционных судов Европы. Прежде всего это касается права отменить закон или иной нормативный правовой акт, в случае признания его не соответствующим Основному Закону. В американском Верховном суде Конгресс может «играть» с решениями Верховного Суда, меняя Конституцию – случаи были. В «чудиновском» мире это вряд ли возможно.
Самое же интересное вот что. В большинстве конституционных судов Европы судьи назначаются на достаточно продолжительный, но конечный срок. Зато в цитадели современной демократии, в США, судей в Верховный Суд США президент назначает пожизненно: судья может уйти только сам, добровольно [2]. Уоррен Бергер, например, занимал этот пост с 23 июня 1969 года по 26 сентября 1986 года [3] - вполне себе «правление». То есть, в сущности говоря, остался всего один шаг: сделать Верховного Судью монархом или сделать монарха Верховным Судьёй.
13
Есть ли у Императора в мире «Победителей» иные полномочия, кроме как Верховного Судьи? Да.
Чудинова пишет об этом так:
Вся исполнительная власть, как и руководство вооруженными силами находится в РИ, разумеется, под прямым руководством монарха. Монарх единолично решает вопросы войны и мира, определяет курс внешней политики, объявляет чрезвычайное положение. Как и в четырех предыдущих созывах, роль верхней палаты играет Государственный Совет, одобряющий либо принимающий решения нижней палаты. В 1946-м году Дума единственный раз в новой истории РИ была распущена Императором.
Выражение «прямое руководство» здесь может ввести в заблуждение. К счастью, полномочия Императора указаны в явной форме. К его исключительной прерогативе относятся, как следует из текста, объявление войны и мира и объявление и отмена чрезвычайного положения. Обычно такие права есть либо у президента, либо у парламента [4]. Весьма часто это требует согласия Верховного Суда – так что тут всё логично. Вообще, все «резкие» действия – а война и чрезвычайное положение к ним относятся - лучше передать одному лицу, причём не выборному, так как последний будет думать о реакции избирателей. Государь тоже будет думать о своей репутации, но не о «выборах на носу».
Чего можно ожидать от расплывчатой формулировки «определяет курс внешней политики», а также текста романа? Довольно многого. Начиная от оказания экономической помощи или внешних займов (функция явно не исключительная – она затрагивает бюджет, так что подобные решения требуют согласования с Думой) и кончая вопросами заключения межгосударственных союзов. Тут есть свои заморочки – например, русский царь является ещё и лидером Православного блока стран Священного Союза. Но это уже детали.
Право внеочередного роспуска парламента у царя тоже имеется, хотя автор романа и не указывает, обусловлено ли оно какими-то условиями (например, выражением парламентом недоверия правительству). Но, судя по тому, что случай роспуска был единственным в истории, условия всё-таки есть: парламент не может быть распущен по одной лишь только прихоти Императора.
Можно предположить, что в руках Императора есть ещё несколько рычагов. Скорее всего, именно у него имеется право амнистии, награждения (по крайней мере, некоторыми наградами), он же устанавливает систему чинов и званий, возводит в дворянство… в общем, «командует парадом». А парадная часть государственных дел тоже важна, хотя и не настолько.
Может ли подобная система называться «самодержавием»? Смотря как понимать значение этого слова: оно несколько раз менялось. Европейцы предпочитали понимать его как «абсолютизм», а вообще-то как «тиранию». Однако слово вошло в употребление во времена Ивана Третьего, после обретения независимости от Орды, и означало всего лишь «суверенитет»: Иван Третий подчёркивал, что его государство – не колония и никому не платит дани [5]. Так что да – вполне может.
Разумеется, описанная система кому-то понравится больше, кому-то меньше. Одни сочтут её слишком «мягкой», другие – слишком «жёсткой». Но не следует забывать, что Елена Чудинова писала не трактат об идеальном государственном устройстве, а роман, для которого важна ещё и историческая достоверность. Так вот, если посмотреть с этой точки зрения, то ничего другого в мире победившей контрреволюции просто не вырисовывается.
Однако это мир, в котором было бы можно жить. Куда более симпатичный, чем наш.
14
Теперь следуем следующий шаг. На чём вообще основана вся описанная система? В романе это не только продумано, но и показано в подробностях. Политическая система «чудиновской» России стоит на вполне понятном фундаменте - на культе законности, который буквально пронизывает жизнь описываемого Чудиновой общества.
Это очень бросается в глаза.
В законность верят все – даже преступники. В предфинальной сцене в романе, где Николай Третий говорит с террористом, пытавшемся его убить (и тяжело ранивший его лучшего друга и соратника), тот отказывается говорить, ссылаясь на то, что пытки запрещены законом, и презрительно добавляет пару слов насчёт чистоплюйства. Государь на это напоминает ему, что после теракта возникает ситуация чрезвычайного положения («всякий, наделенный властными полномочиями, вправе лишить жизни кого угодно, угрожающего государственной безопасности. Любыми подручными средствами») - и тем самым вынуждает негодяя говорить. Но аналогичные ситуации возникают и по ходу романа. Например, из-за того, что хранение и употребление наркотиков не являются преступлениями (только торговля), невозможно обвинить явных врагов государства в том, что они содержат наркопритон. Однако в УК есть некий §995 [6], применением которого и приходится угрожать. И так далее, и тому подобное: вопрос о законности или незаконности тех или иных действий всё время оказывается важнейшим. Даже если дело касается законов неписанных, традиций – их тут чтут свято.
Вот детское воспоминание героини:
Это был, вне сомнения, 1971 год. Последний мой год, когда, по неписаным законам Конюшен, девочки и мальчики могли драться меж собой. Двенадцать лет – и никаких драк. Нельзя. Не положено. Ты теперь бэээрышня. Ударишь – мужчина только стерпит. В 1971 году мы с Ником дрались до невозможности часто. На всю дальнейшую жизнь.
В общем-то, это логично. «Чудиновский» мир возник в борьбе с большевиками, а главной и основной характеристикой большевицкого режима было именно беззаконие, возведённое в принцип. Соответственно, антибольшевицкая власть не могла не апеллировать к законности как к принципу.
Этого же требовали и задачи государственного строительства. Начиная от возвращения собственности владельцам и кончая успокоением масс, в достаточной степени разложенных большевицкой пропагандой. В подобной ситуации никакие абстрактные идеи (от патриотических до религиозных) не работают, а вот ссылки на законность имеют какую-то ценность.
Однако это ещё не всё. Введение «судебной» монархии решает одну из главных российских проблем – зависимость судебной власти от исполнительной.
В самом деле. Вечная язва России – это суд, зависящий от произвола начальства. Сейчас это уже превратилось в фарс: судебная система вообще не работает – судьи принимают решения только за взятку или по телефонному звонку сверху. При этом первое является следствием второго: власть смотрит сквозь пальцы на безумную судебную коррупцию, требуя в обмен послушания по важным для неё делам. Но у нас вообще нет опыта независимого суда.
Монарх во главе судебной систему эту проблему решает. Подкупить или запугать его нельзя. Вся пирамида, от судей Верховного Суда и кончая последним приставом, находится под его особым покровительством и давлению исполнительной власти не подвластна. С другой стороны, и решения монарха основываются именно на законе. Государь – гарант Основного Закона, и любые его действия, закону противоречащие, подорвут его собственную власть. Для начала – в глазах общества.
На этом основана одна из самых сильных сцен романа – любовное объяснение между Николаем и Нелли. Нелли католичка, Государь – разумеется, православный [7]. Брак между ними невозможен по существующим законам. Николай может – или думает, что может – просить Сенат разрешить ему такой союз. На что Нелли говорит ему, что это станет подходящим поводом для чёрного пиара, который будет подрывать его позиции в обществе, и это может нанести вред России. И обоим приходится отказаться от «простого человеческого счастья» – вот по этой по самой причине.
(Окончание следует)
[1] Это заявлено открыто. Вот что говорит представитель верховной власти в одной сцене:
Оппозиция находится там, где ей и место, а именно – в Думе. Носители же запрещенной законом человеконенавистнической идеологии, сиречь – коммунистического учения, претендовать на оппозиционный статус не могут. Они могут претендовать только на личную неприкосновенность. Но единственно до тех пор, покуда их образ мыслей не вылился в действия.
[2] Или в результате импичмента, но это «надо очень постараться». Импичмент - это формальная процедура вынесения решения Конгрессом, которая требует согласия обеих палат. Палата представителей должна представить обвинение в Сенат. Затем Сенат рассматривает вопрос об импичменте и может подвергнуть ему должностное лицо (в т.ч. члена Верховного суда), лишь решением, принятым большинством в две трети голосов. По традиции, Конгресс не может использовать свое право импичмента для контроля осуществления судебной власти по существу. Так что за всю историю Америки имели место лишь несколько импичментов судей.
[3] Причём именно в этот период были приняты важнейшие решения по самым разным вопросам общественной жизни Америки.
[4] Весьма часто это обставляется условиями типа «только на совместном заседании палат, квалифицированным большинством голосов» и т.п.
[5] Это классическое толкование данного термина Ключевским. Интересно, что историки, проводящие идею самодержавия как абсолютно неограниченного деспотизма монарха, обычно являются сторонниками теории «монгольского генезиса» русской государственности (например, Костомаров, Леонтович и пр.)
[6] Аналогичный параграфу за тем же номером ещё в николаевском «Уложении о наказаниях». Речь идёт о занятии, к которому прогрессивная общественность всегда была крайне неравнодушна (хотя и некоторые консерваторы отдавали ему дань).
