Битва за русских. Часть III

Битва за русских. Часть II 

«РОССИЙСКАЯ НАЦИЯ»: РЕКЛАМА И СУТЬ

 

Если некто пытается «продать» вам сомнительную идею, всегда полезно вначале поинтересоваться личностью продавца. Я это и сделал по мере сил в предыдущей главе. Теперь можно перейти к сути предложения. Впрочем, еще в былые времена философ на троне – император Марк Аврелий – вопрошал: «Может ли негодяй делать что-либо, кроме негодного?». Переходя от биографий лихой тройки, вершащей судьбу народов России, к изложению их программных требований, я вновь задаюсь этим вопросом.

 

«Вы думаете, это бредит малярия?»

 

Итак, 31 октября 2016 года на заседании Совета по межнациональным отношениям в Астрахани в присутствии президента Владимира Путина выступил Вячеслав Михайлов. Именно он предложил «идти от Стратегии к федеральному закону», который должен вобрать в себя все новации, связанные с межнациональными отношениями. Он предложил и название закона – «О российской нации и управлении межэтническими отношениями».

 

Поскольку инициатор наверняка будет иметь отношение к реализации своего предложения (сам себя он именует «глава экспертной группы»), не худо бы разобраться, какое содержание вкладывает он в него. Мы должны знать, что нас ждет, и понимать, к чему готовиться. Хотя формально за подготовку закона придется отвечать специально созданному для таких случаев Федеральному агентству по делам национальностей, но поскольку ни его глава Игорь Баринов, ни его ближайшее окружение не зарекомендовали себя пока в качестве специалистов по данной теме, их наверняка заставят обращаться все к той же «тройке», на роль коренника в которой сегодня выдвинулся Михайлов.

 

Теоретик Михайлов. К сожалению, рассмотрение текстов Михайлова подсказывает, что он как был партийным флюгером, способным по конъюнктурным обстоятельствам с равной горячностью отстаивать взаимоисключающие позиции, так им и остался.

 

Его наиболее полное объяснение появилось на сайте Life.ru 1 ноября 2016 г. Из него следует, что то ли от возраста, то ли от непосильного умственного труда и нечеловечески глубоких познаний в этнологии, но у Михайлова мирно уживаются в голове прямо противоположные идеи. Он жалуется журналистам: «Нам было крайне сложно ввести в Стратегию понятие "российская нация"». Ну, это понятно: нельзя законодательно оформить и даже просто разъяснить то, чего нет в природе. Беда в том, что главный эксперт и сам не понимает предмет разговора, вынужденно прибегая к словесной эквилибристике, которая только запутывает вопрос.

 

С одной стороны, Михайлов верно напоминал в одном интервью еще 2007 года: «В отечественной ментальности – кстати, в этом вопросе мы схожи с немцами и с австрийской социал-демократией – понятие "нация" никогда не было связано с пониманием политической нации, а только – нации как этноса. Поскольку в самосознании это сохраняется, то вопрос о формировании "российской нации" вызывает определенные сомнения». Он и теперь заявляет: «"Российская нация" – это термин не гражданско-политический, а этнический. Собственно, это должно быть зафиксировано на конституционном уровне». Михайлов пытается еще пояснить в том же духе насчет будущего закона: «Крайне важно, чтобы в нем фигурировало понятие "этнос", не позволяющее оторвать российскую нацию как гражданскую от нации этнической. Таким образом мы замыкаем единство гражданско-политической и этнической наций».

 

В такой позиции есть некоторый резон, но куда больше чуши, поскольку с этой точки зрения имеется только «русская», но никак не «российская» нация, ибо «российского этноса» нет в природе. Однако Михайлов тут же, противореча самому себе, пытается пояснить, но уже все наоборот: принятие-де закона «позволит нам выйти на уровень европейского правового поля, где нация четко определяется как гражданская». Так же и ТАСС цитирует слова Михайлова: «Когда мы говорим "российская нация”, это согражданство в стране с четко очерченными границами». В понятии «российская нация» «не присутствует никакого этнического начала, это чисто политическое согражданство».

 

Понятно, что тут «либо – либо»: нация как согражданство не есть нация как этнос. Это однозначно и принципиально, эти противоположные концепции не смешиваются, как вода и масло.

 

На старческий маразм такую раздвоенность не спишешь, скорее тут проявляется старый рефлекс партаппаратчика под названием «чего изволите». Ведь Михайлов, прежде всего, стремится чутко уловить веяния со стороны Кремля и максимально им соответствовать. В интервью порталу On Kavkaz еще от 25 июня он сказал: «Была определенная политика, связанная с кинофильмами, литературой, произведениями искусства. Все было направлено на формирование единого общества – советский народ. И наш президент некоторые вещи реанимировал, самое главное, он фактически подвел нашу страну и наше общество к восстановлению связи времен». Вот и стремится теперь Михайлов «реанимировать» советский народ под именем российской нации…

 

Стремясь потрафить президенту, теоретик Михайлов продолжает путаться в двух соснах: в действующей Конституции у него, оказывается, «формулировку "многонациональный народ" необходимо уточнить: за ней стоит этнический народ Российской Федерации, множество этносов, а не гражданская нация». При этом «Российский народ – понятие политическое, а не этническое. Это, грубо говоря, все мы: и татары, и евреи, и русские, и ингуши, и чеченцы и т.д. Это мы, российский народ». Ну, так это и есть «многонациональный народ», по Михайлову, он же «российский народ», он же «этнический народ РФ». Какой же он, в конце концов: этнический или политический?!

 

При этом еще того не лучше: «Русский же народ или русская нация – это уже этническое понятие. Однако исторически понятие "русский народ" являлось полиэтническим: это и русские, и украинцы, и белорусы. В царское время, к примеру, это множество делилось на великороссов, малороссов, белорусов, а "русский" было определением исключительно гражданским».

 

Вот уж поистине, «великий знаток вопроса», а на деле путаник, каких свет не видел: «народ» и «нация» это, выходит, одно и то же? «русские» – гражданское или же этническое понятие? Если русские – это классическое триединство трех субэтносов (великороссы, малороссы, белорусы), тогда с какой стати это «гражданское понятие», а не «этническое»? И почему это «полиэтническое» тут же превращается в «гражданское»? И вообще, с каких это пор этнос, подразделенный на субэтносы, именуется «полиэтническим» (для такого этноса есть свой термин: «подразделенная популяция»)? Уму непостижимый понятийный хаос! Хотя любой начинающий этнолог знает, что этнос и субэтносы соотносятся как вид и подвиды.

 

Если все это не шизофрения, то что?

 

Возраст, конечно, не всегда умудряет. Но прежде Михайлов думал и говорил совсем другое. К примеру, давая в 2007 году интервью Кириллу Бенедиктову для «Новой политики», он высказался так: «Есть русская нация? Да, есть… Конечно, понятно желание политической консолидации всего многонационального народа страны в гражданскую нацию – "россияне" – "российскую нацию", но это не должно происходить в ущерб развития ни одного из народов России, в том числе русской нации как станового хребта российской государственности. Не надо забывать о горьких уроках поспешного форсирования создания новой исторической общности в СССР – "советского народа"» [1] .

 

Казалось бы, десять лет назад Михайлов трезво оценивал негативный опыт ошибочной советской национальной политики, приведший к развалу страны. Теперь же он, напротив, взывает к советскому опыту и стремится его повторить, создав «российскую нацию» – полный аналог столь же искусственного, фантомного «советского народа». Интернет-ресурсу Life.ru Михайлов даже заявил: «В данном случае "российская нация" – это цель, и к ней мы должны стремиться. Мы ругали советскую власть, но они сказали: "Цель – коммунизм"». Он приводит в пример США, создавшие страну через «мощное целеполагание». Стало быть, и мы должны строить «российскую нацию», как советская власть строила «коммунизм». Но можно не сомневаться, что и эффект получится точно такой же плачевный. Ведь ложное целеполагание – что может быть хуже? Оно не может не привести к краху. Пример с «коммунизмом» как раз кричит об этом.

 

Кстати, совершенно несостоятельна ориентация на исторический опыт США, принципиально совершенно иной, чем в России (Михайлов повторяет эту капитальную ошибку вслед за Тишковым). В ответ на его слова: «Наш закон имеет целевую установку, как в США, которые создали государство именно через целеполагание» хочется сказать: «Опоздали, господа, нашу Россию создавать не надо, ее уже создали задолго до вас, ей более тысячи лет. Надо просто не мешать ей свободно развиваться, идти своим путем. Свободно, в том числе, от ваших дурацких экспериментов».

 

Казалось бы, с Михйловым все ясно. Гордясь доверием президента («группу возглавлю я»), он поведет дело к скорой реализации: «Далее всё стандартно: подготовка законопроекта, его принятие в Госдуме, Совете Федерации и подписание лично президентом. Если закон будет успешно принят, за ним могут последовать и соответствующие изменения в Конституции».

 

О том, какие изменения произойдут не только в Конституции, но и в обществе, устремленном в очередные тупики национальных отношений, мы поговорим ниже. Но об одном таком тупике, кажется, догадывается даже сам Михайлов. Он заявил, в частности, «Новой газете»: «Вот наш президент часто цитирует Ивана Ильина. Ильин выступал против федерации в России, потому что для федерации нужен более высокий уровень правосознания, а наш российский народ не будет федерацию воспринимать... Не секрет, что если мы проведем сегодня опрос, есть ли сомнения в том, останется ли Россия федеративным государством, мы получим очень высокий процент тех, кто считает, что Россия должна трансформироваться в унитарное государство. И обычно ссылку делают на то, что 80 % русских – это моноэтническое государство».

 

Что ж, и впрямь: самое ближайшее следствие принятия закона о «российской нации» – это постановка в повестку дня отмены национально-территориальных образований: национальных республик, округов и т.п. Ибо их существование в принципе несовместимо с идеей единой нации (подробнее об этом ниже), которая, естественно, должна жить в едином, унитарном государстве (одна нация – одна страна).

 

Однако, новоявленный адепт «российской нации» Михайлов считает: «Мы должны четко сказать, что возврата к унитарному государству не будет – по крайней мере, при жизни нашего поколения. Федерация – наш путь развития». Что лишний раз свидетельствует о том, какой ералаш царит в его отдельно взятой голове, совмещающей несовместимые вещи «с легкостью необыкновенной», а-ля незабвенный Хлестаков.

 

Теоретик Зорин. Теоретик Зорин не чета, конечно, большому теоретику Михайлову в национальном вопросе, но есть смысл бросить взгляд и на его тексты. Свои взгляды Зорин полно изложил в интервью журналу «Национальный контроль». Но ничего особо нового мы там не найдем. Зорин ссылается на ту Стратегию государственной национальной политики до 2025 года, в подготовке которой сам же и принимал деятельное участие с Тишковым и Михайловым. Он подчеркивает суть этой доктрины:

 

«Она формулирует пять целей государственной национальной политики. Содействие формированию общероссийской гражданской нации. Содействие этнокультурному развитию всех народов. Укрепление мира и национального согласия, обеспечение равенства прав, независимо от национальности и отношения к религии. И появляется еще один вектор на оказание содействия в интеграции и адаптации мигрантов. …Две инновационные задачи сформулированы впервые: об "общегражданской российской нации” и признание того, что миграционные отношения влияют на состояние межнационального мира и климата в стране».

 

Ну, если признание роли миграционных отношений – это для Зорина «новация», то тут можно только руками развести: хороши же были предыдущие творцы российской национальной политики (Тишков, Михайлов и сам Зорин в том числе), если этого не понимали, а тут вдруг прозрели. Впрочем, тут он даже не оправдывается. А вот тезис насчет «российской нации», в авторстве которого Зорин, по сути, признается, ему приходится защищать, поскольку он не может не знать, насколько сильное неприятие этот тезис уже вызвал в обществе. Но защищает столь же высокопарно, сколь нелепо и неуклюже. Он говорит:

 

«Самую большую критику встретила идея "единой российской нации”. Говорят, что это калька с единого советского народа и что в результате ставится цель стереть этнические различия, превратив все народы нашей страны в единую нацию».

 

Именно так дело и обстоит, это нам уже объяснил «глава экспертной группы» Вячеслав Михайлов (см. выше). Но Зорин, видимо, понимая, чувствуя нутром все безобразие этой затеи, оправдывается, противореча своему патрону:

 

«Это неправда, да и невозможно – никто такой цели не ставит. Ни из практики государства, ни из самого документа это не вытекает. Русский остается русским, аварец – аварцем, еврей – евреем, но это не мешает им чувствовать себя единым народом. Я бы сказал, что российская нация – это нация наций».

 

Хотелось бы спросить Зорина, что это за лингвистико-этнологическая новость: «нация наций»? Где это он такую нашел, откуда подцепил? В Америке, в Канаде, где проживают «нации иммигрантов»? Или это вновь «особый путь России», где по воле безответственных экспериментаторов все почему-то должно быть не как у людей?!

 

Беда именно в том, что подобную умозрительную конструкцию, высосанную из высокоученых пальцев наших горе-теоретиков, нам и будут навязывать в качестве «мощного целеполагания», как навязывали некогда «коммунизм». Михайлов нам в этом уже ясно и откровенно признался. Творческий зуд преобразователей человеческой природы, стремление сотворить из нас, беззащитных и безгласных, нечто небывалое, экспериментальное – «российскую нацию» сиречь «нацию наций» – не дает, как видно покоя бывшим строителям коммунизма (точнее, идеологическим надсмотрщикам на том строительстве). У коммунистов в комплекс «новаций» точно так же входила «новая историческая общность людей», только называлась она «советским народом». Такое же, прямо сказать, противоестественное изобретение горе-теоретиков, рассыпавшееся в прах при первом серьезном испытании.

 

Зорин в защиту «российской нации» пытается привлекать историко-культурные аргументы. Он призывает: «Откройте Пушкина – он употребляет термин "российский народ”. Ломоносов в споре с господином Миллером о нормандской теории употребляет оба термина: "русский народ” – когда говорит о славянах, и "россияне” – когда говорит о подданных российской империи. Определение "россияне” использовал Петр Первый. А потом уже на его похоронах прозвучит знаменитая речь Феофана Прокоповича: "До чего мы дожили, о россияне? Петра Великого погребаем”. Суворов, когда переходил Чертов мост в Альпах, говорил: "Россияне, за мной!”. Поэтому термин "россияне” – это наше историческое достояние. До 1917 года слово "россияне” было вполне употребимо, а в советское время его изъяли из обращения».

 

Что ж, как филолог и историк я подтверждаю: да, такое словоупотребление существовало в Российской империи. Но еще и еще раз подчеркну: слово «россияне» уместно только как обозначение населения России в целом, ее подданства или согражданства, независимо от этничности. Именно так его и употребляли Ломоносов, Пушкин или Суворов, которые при этом никогда не отказывались от своей природной русскости (тому же Суворову принадлежит известный клич: «Мы русские, какой восторг!»; заметьте: «русские» – а не «россияне»). Но вот употреблять это слово как обозначение нации – антинаучно, нелепо и неуместно. Это не что иное, как подмена понятий, злостный подлог, особенно отвратительный в устах чиновников с учеными степенями.

 

Уместно напомнить также, раз уж зашла речь о нашей истории, что в «Полном своде законов Российской империи» существовал целый специальный раздел «Об инородцах» (том IX, раздел V), то есть русские и нерусские «россияне» были четко разделены между собою не только на бытовом и конфессиональном, но и на законодательном уровне. Похоже, однако, что Тишкову и Кº об этом помнить неохота…

 

Зорин, судя по его высказываниям, вообще не сведущ в российской истории, он охотно повторяет расхожие пустые штампы (вранье, попросту), например: «Российское государство больше 1000 лет исторически существовало как полиэтническое и поликонфессиональное. Россия за время своего существования не потеряла ни одного народа, который оказался в ее орбите». Эти сладенькие слюни нам давно уже размазывают по идеологическом пространству, невзирая на их абсолютное несоответствие исторической правде. Но простительно ли повторять подобные демагогические бредни государственному чиновнику, да еще из тех, что конструируют наше национальное будущее?! Можно врать врагу, обманывая его в своих целях, но зачем же врать самим себе, своему народу?

 

Интересно отметить, что русский народ для Зорина – проблема и вызов. Он признает: «Вопрос, связанный с ролью русского народа, пожалуй, самый сложный. Мировая традиция говорит, что, если в государстве более 70% процентов населения составляет один этнос, то это национальное государство». Корреспондент уточняет: «Русских сегодня в РФ, согласно последней переписи, – 80%». И как же реагирует Зорин на этот факт? «Да, у нас 80%, что и породило феномен В. В. Жириновского, который стал спекулировать на идее того, что мы государство русских. Существует также точка зрения, что нам не нужна национально-территориальная федерация, что мы должны иметь губернии – 20, 40 и т.д. На эти вызовы надо было как-то реагировать».

 

Вот так. Надо же, какая неприятность: русских в России многовато. Это, оказывается, создает отцам государства сложности, неприятности, приходится реагировать… Вот и «среагировали»: замутили проект «российской нации» в противовес идее «государства русских».

 

Понятно теперь, о мой читатель, откуда растут ноги у этого одиозного проекта? Перед нами очередная попытка стреножить русских, накинуть на нас сеть, в очередной раз построить государство за счет русских, но не для русских.

 

Спасибо Зорину, проболтался, от ума большого…

 

Теоретик Тишков. «А теперь – Горбатый! Я сказал – Горбатый!», – восклицал в аналогичной ситуации персонаж Высоцкого в популярном фильме. Мы подошли к анализу воззрений главного идеолога «российской нации».

 

Свой концепт «российской нации» Тишков усиленно продвигает с самого начала 1990-х, когда его взяли в правительство Гайдара на роль министра по делам национальностей. Именно тогда он сформулировал свое кредо: «Россия – это национальное государство россиян, в состав которого входят представители всех этнических групп: русские, якуты, татары, чукчи, корейцы, украинцы и многие другие, кто проживает на ее территории и обладает гражданством» [2] .

 

Как он сам с гордостью отметил 14 лет спустя: «В постсоветской России это было первое высказывание о российской гражданской нации». Постыдный приоритет, прямо сказать. Заразу «россиянства» Тишков передал Ельцину – вспомним его излюбленное обращение: «Дорогие россияне!». Ельцин повелся на эту голую блесну не от большого ума; его не насторожило даже то, что энтузиазма такое обращение, мягко говоря, не вызвало в массах. После его бесславного ухода подобное обращение быстро вышло из моды. Но Тишков, как мы уже знаем, не успокоился со своей идеей.

 

Тишков – эпигон вчерашних кумиров западного обществоведения, давно развенчанных «конструктивистов»: Геллнера, Хобсбаума, Андерсона и др. Как и Михайлов, он, конечно же, отлично знает, что отечественная традиция этнологии и цивилистики рассматривает нацию не в связи с территорией и гражданством, а неотрывно от общности происхождения – как фазу развития этноса. Однако, твердокаменный «демократ первой волны» Тишков пытается убеждать нас в неполноценности этой традиции по сравнению с западным образцом. Он внушает с апломбом: «Нужно отказаться от формулировки нации как высшей формы этнической общности». Он свято убежден в непогрешимости американской этнополитической модели и, быть может, именно поэтому обычно пренебрегает аргументацией. Ведь для него США – пример и идеал.

 

Именно как величайший позитив, достойный не просто подражания, а повсеместного утверждения, приводит он данные американской статистики: «В США, по пере­писи 1980 г., 12 млн. граждан не смогли определить свое этничес­кое происхождение по народу-предку и назвали таковым "аме­риканское”, а более 80 млн. указали смешанное происхождение» ^[3] . Как хорошо было бы, с точки зрения Тишкова, чтобы и в России население определилось бы подобным образом именно как «российское», а не русское, татарское, бурятское и т.д.! Ведь по его мнению, «оснований признать существование общероссийской гра­жданской общности, а тем более предпринимать усилия по ее укреплению, более чем достаточно», поскольку «рядовое сознание граждан здесь более гомогенно, чем сознание и установки интеллекту­альных и политических элит» ^[4] . А уж коли пока что с тотальным «россиянством» не вытанцовывается, то по крайней мере надо взять пример со Штатов в формировании высших властных структур. И начать надо «с не­давнего примера формирования президентом США Б. Клинто­ном состава новой администрации. Президент открыто сфор­мулировал принцип, что его кабинет из 14 человек должен "выглядеть, как Америка”, т.е. отражать этническую, расовую и половую мозаику общества… В итоге специальных усилий в кабинет вошли 4 афроамериканца, 2 испаноамериканца, 3 женщины и еще 2 женщи­ны заняли должности, приравниваемые к членам кабинета. Этот же принцип сейчас проводится при заполнении пример­но 3 тыс. высоких должностных постов, которые обычно пе­реходят к сторонникам победившей партии» ^[5] . На мой взгляд, в таком подходе нет ничего, кроме дешевого популизма и злостного идиотизма, но для Тишкова это – высший образец!

 

Американские и канадские стандарты играют роль шор на глазах Тишкова; но мы-то видим принципиальные отличия этих стран от России, не позволяющие применять данные стандарты в нашей стране:

 

1. США и Канада – страны, созданные эмигрантами, пришельцами, вторженцами; у этих стран нет и по определению не может быть государствообразующего народа. В России же такой народ есть, он один-единственный, и этот народ – русские.

 

2. Там «нация» – это поистине «воображаемое сообщество», фикция, обозначающая некий случайно сложившийся мозаичный конгломерат народов, затиснутый в общие государственные границы (именно поэтому Тишков и утверждает, совершенно ошибочно, будто «нация есть многоэтничное по составу образование, основ­ными признаками которой являются территория и граждан­ство» ^[6] ). В России же есть единственная реальная нация – русский народ, создавший некогда здесь свою государственность и самоопределившийся на всей территории страны.

 

3. В США коренные автохтонные народы загнаны в резервации, а все остальные пользуются нравственно оправданным равноправием – все будучи равными по положению пришельцами. В России же русские упорно не идут (и не пойдут!) в резервации, и никакое «равноправие» не покажется им справедливым в стране отцов, которую они столетиями берегут от подобных хищных пришельцев.

 

И так далее.

 

Я мог бы и дальше излагать взгляды Тишкова от своего лица, но объективности ради предпочитаю обратиться к специальной статье «Что есть российская нация и российский народ. (Обобщающая работа В.А. Тишкова)» [7] . Ее автор, профессор МГИМО Владимир Согрин – обладатель о многом говорящей научной биографии: руководитель Центра североамериканских исследований Института всеобщей истории РАН, председатель Совета Российской ассоциации историков-американистов, главный редактор «Американского ежегодника», лауреат премии им. Н.И. Кареева за монографии «Исторический опыт США», «США в XX—XXI веках. Либерализм. Демократия. Империя» (2015). Словом, такой же заядлый демократ-западник, для которого Америка – эталон, а Тишков – высокочтимый идеал американофильства, достойный превознесения и пропаганды. Ангажированность этого тишковского апологета достигает таких степеней, что его опус стал поистине квинтэссенцией трудов самого Тишкова, а потому достоин воспроизведения в наиболее существенных частях.

 

Итак, начнем с главного. Кстати, вы думаете, это Зорин изобрел тезис про «нацию наций»? Да нет, где уж ему. Как разъясняет Согрин: «Что такое, согласно Тишкову, российская гражданская нация? Это нация наций: в ней сосуществуют многие этнические нации – русские, тувинцы, башкиры, осетины, якуты, татары, чукчи, корейцы, украинцы, евреи, армяне и др., абсолютно на равных включенные в главную, но уже не этническую, а гражданскую российскую нацию. Все они в равной степени россияне с абсолютно одинаковыми гражданскими, экономическими и политическими правами и обязанностями. Это российская нация, которая имеет сходство, но и определенное отличие от понятия российский народ. Российский народ – это территориальное сообщество, а российская нация – сообщество гражданско-политическое. Российская нация, как и любая другая гражданская нация, обладает некоторыми основополагающими признаками – проживает в едином национальном государстве, скрепленном общей хозяйственно-экономической основой, контролируемой центральной властью территорией, с общими ценностями и культурными основами для большинства жителей страны».

 

Ничтоже сумняшеся, Согрин несет здесь обычную околесицу, опираясь, по сути дела, на понимание нации, заданное в свое время Иосифом Виссарионовичем Сталиным, как тогда было принято думать, «на века», но давно развенчанное и разгромленное наукой в целом и по частям. Путая, вслед за Тишковым, народ с населением, а нацию с согражданством, Согрин впадает в типовые заблуждения, профессионально разобранные еще в 2001 году в известной книге А.Й. Элеза «Критика этнологии».

 

Впрочем, что и взять с Тишкова или Согрина, которых давно и пожизненно ослепил «свет американской демократии» (выражение Буша-младшего). Недаром сей апологет Тишкова разъясняет для малосведущих читателей:

 

«Конкретные характеристики современной зарубежной гражданской нации чаще рассматриваются на примере США. Уделим им внимание и мы. США объединяют представителей многих расово-этнических наций (в американской социологической литературе их предпочитают называть этническими группами) – больше, чем во многих иных странах. Одна из известных тому причин – Америка страна иммигрантов, другая заключена в том, что демократизация и либерализация с 1960-х гг. иммиграционного законодательства привели к возобладанию среди иммигрантов – выходцев из множества азиатских, африканских и особенно латиноамериканских стран. Но все жители США, независимо от расовых и этнических различий, считают и называют себя американцами и демонстрируют наличие общей ментальности и приверженность общим ценностям. С 1960-х гг. эта американская гражданская нация все в большей мере включает качественные нововведения. Завоевание чернокожими в то десятилетие равных с белыми гражданских и политических прав, как и демократизация иммиграционного законодательства, повлекли рост самосознания небелых этнических наций.

 

В результате в американском нациестроительстве, наряду с прежним "плавильным котлом”, создававшим гражданскую нацию на основе англосаксонского ядра, оформился феномен мультикультурности, означающий культурную автономию всех этносов. Это повлекло сжатие англосаксонского ядра гражданской нации, определенную трансформацию последней. Но протестов со стороны основной части политического класса, как и белой Америки, это не вызвало (хотя в латентном виде они присутствуют). Важной тому причиной было осознание и признание того, что оптимальный, максимально минимизирующий конфликты вариант развития США заключается в умелом сочетании интересов гражданской и этнических наций. При всем том за гражданской нацией сохраняется приоритет, а представители всех этносов считают себя американцами и гордятся этим».

 

Вот только этого нам, русским, тут в России, на земле, завещанной нам нашими предками, не хватало! Однако Согрин искренне считает «подобный диалектический вариант – "единство в многообразии”» всемирным общественным идеалом. И подчеркивает: «Тишков, на мой взгляд, резонно полагает и аргументированно доказывает, что он оптимален и для российского нациестроительства. Он современен, он демократичен, он создает максимальные возможности для снятия конфликтов между этническими нациями и утверждения внутри- и внешнеполитических интересов национального государства». И сетует на недостаток понимания тишковских подходов и идеалов со стороны «этнонационалистов» (не только русских), которые, видите ли, не желают «жертвовать интересами своей "титульной” этнической нации»…

 

Спрашивается: а мы должны-таки жертвовать интересами своих народов? Чего же ради – ради ваших идеалов, господа американисты?

 

Пытаясь защитить Тишкова и его безумную идею «превратить мышей в ежиков» (Россию – в Америку, а русских – в россиян на манер американцев), Согрин упирает на то, что «Тишков неизменно подчеркивает, что используемые им дефиниции коррелируют с современной мировой обществоведческой литературой и, подобно последней, отражают мировую практику нациестроительства XXI в.». Следовало бы добавить: «и при этом врет безбожно, не брезгуя подлогом», поскольку на самом деле в «современной мировой обществоведческой литературе» отнюдь не наблюдается единомыслия по указанной проблеме. А уж о практике и говорить нечего! Взять хотя бы нациестроительство в Израиле или во всех до единой бывших республиках СССР...

 

Утверждать, что нация есть согражданство и ничто иное – все равно, что утверждать, что существует лишь один вид демократии – демократия а-ля США и более никакого. Совершенно такая же ложь и ерунда.

 

Но самое главное: идея о том, что нация есть согражданство, не только порочна логически и антинаучна, но также совершенно чужда русскому менталитету и русской научной традиции. Эта идея – часть того либерального концепта, который сложился на Западе, был экспортирован в Россию демократами горбачевско-ельцинского призыва, а сегодня с трудом преодолевается и сдает позиции. Причем не только в России, но, как видим, уже и на самом толерантном Западе, подавившемся мигрантами едва ли не до смерти. Пример Франции, Германии и т.д. уже очень ярко показал всему миру, что согражданство – это еще далеко не нация, и что, скажем, арабы или негры, сколько ни проживи они в этих странах, но французами или немцами от этого не становятся. Американцам, которые все иммигранты, выбирать, понятное дело, не приходится. Но для Европы, а тем более для России этот подход явно не годится.

 

Впрочем, и с американцами, кажется, не все так однозначно. Похоже, что Тишков оказался для России самым ярым, витринным представителем американского глобалистского либерализма, но притом именно такого, против которого сегодня восстала избравшая Трампа Америка. Нелепо получится, если в России будет осуществлен тот вариант национального строительства, который, возможно, вскоре отвергнет сама образцовая Америка…

 

Зачем же нам оглядываться на западную,а тем более американскую традицию в обществоведении и нациестроительстве, ложную, основанную на идеализме, на культе мнений, на диктатуре меньшинств и на специфике американской истории?

 

В свете всего сказанного, Тишков, Михайлов, Зорин, Согрин и им подобные, на мой взгляд, – не кто иные, как псевдоученые и обычные агенты Запада, волки в овечьих шкурах. Это все та же либеральная чума, но в особом квази-ученом обличьи.

 

Впрочем, не только опора на Запад дает этим людям силы проводить свою губительную политику и идеологию в жизнь. Вспомним снова постулат недоброй памяти Егора Гайдара: «Россия как государство русских в XXI веке не имеет смысла». Это лишь одно из дел и высказываний ельцинского любимца, обеспечивших ему поистине всенародную ненависть и осуждение. Но оно – важное, знаковое. А сегодня русофобское знамя павшего (как говорят, в неравной борьбе с алкоголем) Гайдара подхватили его приспешники, такие же системные либералы Тишков, Михайлов, Зорин. И иже с ними.

 

Альтернатива Тишкову, Михайлову и Зорину – есть

 

Вопрос о том, почему небольшая группка из троих тесно связанных между собой отставных министров по делам национальностей захватила командные высоты в деле формирования национальной политики в России, мне кажется ясен. Только поверхностные, несведущие умы могут считать их реальными специалистами, экспертами в данном вопросе. Если первый из названных – обычный ученый еретик, напитавшийся «правильными» западными стандартами, идеями и идеалами и возмечтавший транслировать их в «неправильно устроенную» Россию, то обоих других в научном мире можно вовсе не принимать в расчет. Но именно они оказались незаменимыми подручными для демократов ельцинского призыва, оседлавших нашу страну в 1991 году.

 

Поразительно, что Путин, ревизовавший почти всю политику Ельцина и поменявший почти всю ельцинскую былую команду системных либералов, губителей страны, почему-то оставил при делах названную троицу, доверив ей важнейшее из направлений внутренней политики. Объяснить это я могу только его тотальной некомпетентностью в данном вопросе и вынужденной необходимостью кому-то доверить его решение. Кому? Очевидно, тому, кто лучше прочих умеет пустить дым в глаза. А уж тут Тишкову и Кº равных нет, как мы видели.

 

Сказанное не означает, что в научном мире России у этой тройки нет альтернативы. Более того, она возникла тогда же, в начале 1990-х, во многом как реакция на безответственное «творчество» Тишкова по национальному вопросу.

Одним из постоянных и настойчивых оппонентов Тишкова с тех самых пор является такой же доктор наук (кандидатскую и докторскую защищал по национальным отношениям) и такой же в прошлом министр по делам национальностей, а ныне глава Дагестана Рамазан Абдулатипов , который после первых выступлений Тишкова в пользу «российской нации» даже обратился с открытым письмом к Ельцину, обвиняя «безнациональных ученых и политиков», которые «подбрасывают президенту западную идею нации как согражданства». Тогда же в адрес Института этнологии и антропологии РАН пришли запросы от лидеров ЛДПР В. Жириновского и А. Митрофанова с просьбой дать заключение: на каком основании появился и используется термин «россияне», который никакой народ не представляет и является своего рода эвфемизмом?

 

Что тут сказать? Абдулатипов-то явно поумнее Тишкова оказался. Кстати, в свою бытность министром именно он учредил тот самый Отдел русского народа (руководитель А.В. Никонов), ликвидированный впоследствии Вячеславом Михайловым. Однако, как видно, своими связями и влиянием, искусством лоббизма Рамазан Гаджимурадович до нашей лихой тройки не дорос и перевесить их совокупный «авторитет» не сумел.

 

Но в ученом сообществе не один Абдулатипов оказался противником выдуманной Тишковым «российской нации». Я, в частности, имею в виду докторскую диссертацию профессора А.И. Вдовина (истфак МГУ), которая так и называлась: «”Российская нация”. Национально-политические проблемы ХХ века и общенациональная российская идея» (вышла отдельной книгой в 1995 году).

 

Вдовин не случайно закавычил сам термин, подчеркнув этим его абсурдность и придав всей теме оттенок иронии. Ведь российскому ученому-нациеведу, к счастью, нет никакой необходимости оглядываться на Запад. Ему и без этого нетрудно определиться по поводу нации, поскольку в России есть достаточно крепкая, сложившаяся научная традиция, подвергать которую пересмотру нет никаких оснований. Сам Вдовин характеризует ее так: «В отечественной обществоведческой традиции советского периода под нацией чаще всего понимали определенную ступень в развитии народа (этноса), историческую общность, результат развития капиталистических отношений, приводящих к экономическому, территориальному, культурному, языковому и социально-психологическому единству определенной совокупности людей, стремящихся обеспечить интересы своего дальнейшего независимого развития непременно с помощью обособленного национального государства» [8] .

 

На самом деле, добавлю, эта традиция сложилась еще в царской России, ей скоро уже… сто пятьдесят лет!

Практически идеальное и полностью соответствующее современному определение нации принадлежит знаменитому правоведу-цивилисту XIX века А.Д. Градовскому , который еще в 1873 году отчеканил на сей счет: «Совокупность лиц, связанных единством происхождения, языка, цивилизации и исторического прошлого», которая при этом «имеет образовывать особую политическую единицу, то есть государство». Градовский прозорливо полагал, что народность есть «нормальное, естественное основание государства», а государство – есть «политико-юридическая форма народности». Если закрыть глаза на то, что автор, в традициях своего времени, пользовался термином «народность» вместо малоупотребительной тогда «нации», тут ни убавить, ни прибавить: нация вся как есть [9] . Стоит напомнить, что «Толковый словарь» Даля разъяснял весьма точно и современно: «Нация ж. Франц. Народ , в обширном знач., язык, племя , колено ; однородцы, говорящие одним общим языком, все сословия».

 

Оставив в стороне историю вопроса, подчеркну, что для современного нам круга российских ученых, за вычетом экзотистов-конструктивистов типа Тишкова, это понимание в своих главных, опорных тезисах – 1) нация есть фаза развития этноса, в которой он 2) создает свою государственность, обретает суверенитет – вполне утвердилось до степени постулата.

 

Указанные тезисы нашли, например, весомую поддержку не только у этнологов, но и у юристов. Назову для примера монографию петербургских правоведов-цивилистов П.А. Оля и Р.А. Ромашова , которая так и называется «Нация. (Генезис понятия и вопросы правосубъектности)» (СПб, Изд-во Юридического ин-та, 2002). Авторы зашли к проблеме нации со своей, юридической стороны, перед тем проработав, однако, внушительный массив этнологической, социологической и социально-психологической литературы. Для нас их позиция весьма важна, ибо юридические формулы – логические, краткие и ясные – способны аккумулировать в себе в концентрированном и очищенном виде многие тома досужих дискуссий.

 

Оль и Ромашов пришли к выводу, что нация есть не только «сложная этносоциальная общность», но и «специфический коллективный субъект права», который «может выступать только как общественное образование с формально-юридически закрепленным статусом. При этом неотъемлемым ее свойством, позволяющим выступать в каче­стве самостоятельного субъекта межнациональных и национально-государственных отношений, регулируемых правом, является национальный суверенитет, обладание которым является основанием правосубъектности национального образования» [10] .

 

Очень ясно и понятно: есть суверенитет у этносоциальной общности – значит, перед нами нация. Нет такого суверенитета – значит и статуса нации у общности нет.

 

Логично, четко и понятно и дальнейшее рассуждение. В чем и как проявляется национальный суверенитет? Ответ: «Государство является ос­новной политико-правовой формой реализации нацией своей правосубъектности, и в этом смысле нация может рассматриваться как государствообразующий этнос» [11] . Таким образом, тождество суверенитета и государственности, а также государствообразующего этноса и нации представляется юридически безупречным. Что и требовалось доказать.

 

Можно привести и другой пример. Московским госу­дарственным институтом международных отношений выпущен справочник по современной социологии, где рекомендуется такая формулировка: « Нация – высшая форма этничес­кой общности людей, возникшая исторически в эпоху формирования буржуаз­ных отношений и ликвидации на этой основе феодальной раздробленности этнической территории и объединения людей, говорящих на одном языке и имеющих общую культуру, традиции, психологию и самосознание...» [12] . Здесь государство как форма бытия нации не упомянуто, но с очевидностью подразумевается.

 

Замечу попутно, что для любого западного исследователя национального вопроса дело привычно осложняется лексическим убожеством англоязычия: единым словом nation обозначается и собственно нация, и народ, и национальность, и даже, отчасти метафорически, государство, как это видно на примере ООН. Но при этом тот же язык дает и ключ для выхода из тупика, ибо корень латинского слова natio означает не что иное как «род». Точно так же, как русское слово «народ», латинское слово natio (оригинал, многочисленные копии с которого вошли едва ли не во все языки мира) четко и ясно обнаруживает этимологическую связь, указывающую на кровную, племенную сущность этого понятия. «Народ» и «нация» изначально тождественны. И в античные времена этим словом обозначалось именно племя [13] .

 

Но в наши дни неразбериха с самыми насущными понятиями «народ» и «нация» достигла в западном мире таких масштабов, что даже работа над основополагающими документами ООН, включая Устав этой организации, оказалась сильно затруднена [14] . Во многом, как выяснилось, это связано с тем, что оба термина имеют разные смысловые оттенки в английском, немецком, французском и русском языках. В итоге остановились на формулировке: «[термин] "нации" используется применительно ко всем политическим образованиям, государствам и негосударствам, в то время как [термин] "народы" относится к группам людей, которые могут составлять или не составлять государства или нации».

 

Как видим, практическая потребность политиков хоть как-то договориться заставила разработчиков расширить понятия до полной размытости содержания. Наука, однако, не может следовать подобным путем, это очевидно.

 

Таким образом, налицо вполне разумная русская нациеведческая традиция, сложившаяся как противовес западному понятийному хаосу. Тишков, Михайлов и Зорин не желают с нею считаться? Они хотят плыть в фарватере западного обществоведения? Это факт их биографии, не более. Но мы-то с какой стати должны изменять себе? Почему позволяем этим горе-ученым морочить голову президенту России, а заодно и всей стране, населяющим ее народам?!

 

Но вот вопрос, однако: а какова альтернатива идее-фикс Тишкова и Кº насчет «российской нации»?

 

Вернемся здеь к докторской диссертации Александра Вдовина, который еще в 1995 году концепту «российской политической нации» противопоставил нечто принципиально иное, гораздо более актуальное.

 

Автор во введении обращает наше внимание на то, что в первом же из ежегодных посланий президента Ельцина Федеральному Собранию (1994) прозвучал тезис о том, «что существующие в нашей стране национальные проблемы (в том числе и вставший после распада СССР во весь рос "русский вопрос”) отныне будут решаться на основе нового понимания нации как согражданства» [15] . Это, как понимает читатель, результат первичной обработки Ельцина Тишковым. Вдовин цитирует и ныне забытого деятеля тех лет Владимира Шумейко (1993): «В последнее время… уже многие ученые, деятели искусства, просто думающие люди высказывают идею… о создании единой российской нации (по аналогии с американской), которая вберет в себя потомков всех народов, населяющих Российскую Федерацию». Формирование «единой российской нации» выдвигали как приоритетную задачу и другие политики ельцинского призыва. Французское понимание нации как согражданства (согласно которому граждане Франции арабского или негритянского происхождения могут быть «французами», а французского происхождения гражданин Канады или Гвинеи – уже нет) было, при всей своей нелепости, общим для этих деятелей. Вдовин подчеркивает также, что «в русском зарубежье из представлений о российской нации как надклассовой совокупности всех национальностей российского государства исходила программа НТС (1948)», а также, что «сходные представления о российской нации, включающей все народы России, разделяла такая экзотическая часть русского зарубежья, как русские фашисты». А вот такой политик, как Д.О. Рогозин (Конгресс русских общин) не принял «идею построения "российской идентичности”… Он призывает отказаться от определения нации как согражданства, поскольку такой подход, по его мнению, "лишает русских субъектности, а следовательно, мостит дорогу различным антирусским политическим концепциям”. Автор напоминает о неудачном, с его точки зрения, опыте реализации подобного замысла: "Мы уже пытались создать новую историческую общность – советский народ – и видим сегодня, что из этого получилось”» [16] .

 

Тут же Вдовин указывает и на главную «ахиллесову пяту» подобного концепта: «Государственной устройство нации, понимаемой как согражданство… не предполагает составных административно-территориальных частей, образуемых по этническому принципу» [17] . Поэтому в заключении профессор указывает: «Национальные интересы русского и других народов могут быть надежно защищены, если Россия станет государством русского народа с национально-территориальными автономиями для других народов и с культурно-национальной автономией для национальных групп, расселенных дисперсно» [18] .

 

Итак, мы видим, что продвижение концепта «российской нации» с самого начала находилось в приоритете либеральной диктатуры Ельцина-Гайдара. Но и тогда против него находились неотразимые, весомые аргументы. С тех пор эти аргументы все росли числом и весомостью. Это проявилось, в частности, при обсуждении той самой Стратегии государственной национальной политики, авторы которой (все те же Тишков, Михайлов и Зорин) предусмотрительно заложили в нее пресловутый концепт «российской нации», вставший сегодня в повестку дня.

 

По данному поводу метко возразил протоиерей Всеволод Чаплин : «В проекте Стратегии делается упор на развитие "гражданской” или "политической” нации. Но не нужно опять идти на поводу у опорочившей себя и показавшей свою безжизненность идеи создания некоего "нового человека”, который будет лишен этнических характеристик. Этого "нового человека” пытались создавать в Советском Союзе, и сейчас пытаются сделать то же самое на Западе. Ничего не вышло».

 

Чаплину вторит, как ни странно, якутский парламент . Депутаты отмечают несовершенство дефиниции, данной в проекте Стратегии, где сказано: «Российская нация (многонациональный народ Российской Федерации) – сообщество граждан Российской Федерации разной этнической, религиозной, социальной и иной принадлежности, осознающих свою гражданскую общность и политико-правовую связь с российским государством (согражданство)». Якутские парламентарии справедливо возразили: «Определение дано в европейском понимании, что не соответствует сложившемуся понятийному аппарату российской науки и обыденному сознанию русских и напоминает повторение нашего недалекого опыта, когда в нашем многонациональном государстве пытались создать единый советский народ».

 

Интересно и неожиданно, что с критикой «россиянства» выступил даже доктор политических наук, профессор НИУ ВШЭ Эмиль Паин , который подвизался у Ельцина в качестве советника по национальному вопросу. Казалось бы, он должен был быть близок былому соратнику Валерию Тишкову по взглядам: все же, птенцы одного политического гнезда и почти одного веса. Но нет: 7 ноября 2016 года он выступил в журнале «Огонек» с оригинальным взглядом на одобрение президентом Путиным разработки закона о «российской нации».

 

Кстати, редакционная трактовка произошедшего сама по себе также заслуживает внимания; там весьма метко замечено: «Понятие "россияне" снова входит в моду: вот уже и президент поручил разработать закон о российской нации. До этого о гражданской нации в России предпочитали не говорить – речь шла либо о народе, либо о национальности, этносе. Новый "лексический переворот", таким образом, обещает сделать небывалое и привить российскому национализму либерализм».

 

Так вот, Эмиль Паин, с одной стороны, доволен: «На мой взгляд, хорошо то, что население России постепенно приучают к словосочетанию "российская нация" после десятилетий сугубо этнического его понимания, скажем, русская, еврейская, армянская нации». С другой стороны, он считает, что «одновременно все более заметны признаки подмены сущности явления: вместо нации как общества, овладевшего государством и сделавшего его орудием реализации общественных (народных) интересов, предлагается подданническая "нация", которая строится (во всех смыслах этого слова) государством, сверху. Происходящее можно назвать очередным историческим циклом реанимации политики "официальной народности", которая всегда противостояла идее гражданской нации как общества, основанного на принципах народного суверенитета».

 

Как видим, перед нами своеобразная схватка монстров: ультралиберала кусает и рвет на части ультрадемократ. Неприятие «государственного национализма» обосновывается Паиным тем, что сочиненная некогда министром Сергеем Уваровым «официальная народность стала возвращаться в своем третьем изводе… Для окончательного вызревания имперского национализма наступает очень благоприятное время, и тут государство как раз и анонсирует появление нового политического и социального феномена – российской нации».

 

Что же не устраивает в этом бывшего советника Ельцина? Он возражает с позиций последовательного демократа: «При всем желании обмануться и поверить, что речь идет о воспитании в народе чувства гражданственности, наблюдаемые факты не дают особенных поводов для оптимизма. Важнейшим следствием циклического воспроизводства официальной народности является подавление гражданского самосознания россиян. Происходит атомизация общества, которая ведет к следствиям, хорошо описанным еще Эрихом Фроммом в книге "Бегство от свободы": "Атомизированный человек поддается магическому влиянию того, что называется массовым внушением". В начале и в середине 1990-х годов наблюдался рост гражданского самосознания, усиливалась поддержка идеи народного суверенитета. Во всяком случае в 1995 году почти 40 процентов россиян поддерживали идею: "Мы должны заставить государство служить нашим интересам", но спустя 20 лет эта доля уменьшилась почти втрое. Стремление россиян к реализации принципа народного суверенитета падает. Не проявляется в России и другой важнейший признак роста гражданского самосознания – стремление к участию в управлении страной».

 

Я не уверен, что отмеченная Паиным корреляция встревожит современный истеблишмент. Однако Паин с вполне обоснованной тревогой напомнил также читателям о сталинской эпохе, когда «государственный национализм развивался, а самодеятельный жестко преследовался: даже участники студенческих кружков, пытавшиеся изучать труды русских националистов, репрессировались, отправлялись в ГУЛАГ». Вот эта рубашка гораздо ближе к нашему русскому телу, и я лично склонен разделить данную обеспокоенность автора.

 

С юридических и философских позиций Тишкову возражает академик РАН и РАЕН, ректор Московского гуманитарного университета И.М. Ильинский . Он подметил: «В Конституции России понятие "нация” отсутствует. Первая строчка Основного Закона звучит так: "Мы, многонациональный народ Российской Федерации”… "Народ”, но не "нация”… В нынешней России 186 наций, народов и народностей… Численность четырех народов переваливает за миллион (армяне, башкиры, чеченцы, чуваши) и двух народов – за два миллиона человек (украинцы – 2 млн 942 тыс., татары – 5 млн 554 тыс.)… И вот этот "коктейль” можно назвать "российской нацией”?..

 

Суть проблемы, не позволяющей сказать, что ныне российская нация существует фактически, – в острейшем дефиците единства и общности национальных интересов в сознании большинства населяющих Россию наций, народов и народностей. Нынешняя Россия – страна, расколотая по многим основаниям: политическим ориентациям, уровню благосостояния, в том числе (а может, прежде всего) по национальному чувствованию и самосознанию. На вопрос иностранца: "Кто ты?” – мало кто ответит: "Я – россиянин”, чаще скажет: "Я – русский”, "Я – татарин”, «Я – еврей”… Или: "Из России”…

 

На мой взгляд, главная проблема России в том, что наше государство не имеет внятно сформулированной идеологии. А государство без идеологии, состоящее только из экономики (да и та в основном в виде нефтевышек, газопроводов), – это парадокс… Там, где нет идеологии, там нет и нации. Только идеология может скрепить любое достаточно большое человеческое объединение, тем более многие нации и народы в Целое на уровне массового сознания. Тогда из народа возникает нация. Поиск новой идеологии для России – это поиск универсальности, такой идеологии, которая могла бы объединить людей в большом масштабе – в сверхнациональном, наднациональном, если говорить о российской идеологии, а не об идеологии русской, татарской или какой-либо другой нации. Идеологии для всех наций, а не только какой-то одной. Однако в России согласно Конституции "признается идеологическое многообразие” (ст. 13, п. 1) и "никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной” (ст. 13, п. 2). Ситуация тупиковая».

 

О том, что новую единую нацию невозможно создать «сверху», написал в своем исследовании «Этносословия современной России (на примере Башкирии)» башкирский этнополитолог Рустэм Вахитов . Он совершенно справедливо заметил, что «невозможно совместить создание единой нации и заботу о развитии народов РФ».

 

Вахитов пишет: «Нация возникает снизу как общественный договор гражданского общества, проходя через "плавильный котел", в котором через дискуссии вырабатывается государственная идентичность». Он утверждает, что сегодня Россия в нацполитике идет по пути СССР, когда удалось создать «не единый советский народ, а многонациональный ансамбль народов с множеством разных идентичностей» и «систему этносословий, как в царской России». Он предсказывает, что в ближайшее время государство вернется к созданию «учетных этнических групп, члены которых будут записаны в специальных учетных документах», что облегчит управление страной. «Чтобы выделять преференции, надо знать, кому их дать, так же как надо знать, с кого спрашивать за выполнение тех или иных функций». Понятно, что такая практика на деле уничтожит «российскую нацию» в идее, сколько ее ни декларируй.

 

Наиболее последовательно и подробно против концепта «российской нации» и попытки его законодательного воплощения выступил доктор исторических наук, профессор и заведующий Кафедрой связей с общественностью МГИМО Валерий Соловей . Он обобщил большинство тех возражений и опасений, что уже фигурировали выше. В связи с чем я помещаю его интервью РИА «Новый День» от 11 ноября 2016 года целиком:

«…По его мнению, государство планирует реализовать этот проект только для того, чтобы не потерять власть над людьми, но национальные вопросы "из-под палки” не решить.

 

"Сейчас совершенно очевидно не место для реализации это идеи. Для нее нет подходящих условий. А почему власть сейчас предложила? Власть боится ослабления единства страны и того, что стало сепаратизмом. И второе, она чувствует, что общество начинает сомневаться в лояльности по отношению к государству, по отношению к начальству. Власть хочет еще одну скрепу, еще одну узду накинуть на общество, но это вряд ли получится. Я бы сказал, что это абсолютно точно не сработает”, – сказал Соловей.

 

По мнению эксперта, из-за критики, которая обрушилась на проект «российской нации» со стороны экспертов и его "глухого отторжения” на массовом уровне, идею все-таки не будут реализовывать.

 

"Это как в том стишке – что ни делает дурак, все он делает не так. Я полагаю, что за реализацию не возьмутся, что никакого законопроекта не будет. И это было бы со стороны власти как раз проявлением политического реализма и трезвости в оценке ситуации”1, – считает профессор.

 

Он пояснил, что для того чтобы реализовать идею о "российской нации” власти придется не только сформулировать определенный набор ценностей, но и транслировать их в общество, показывая пример.

 

"Сама по себе идея необходимая и даже теоретически правильная, потому что любая страна нуждается в общности, в сплочении на основе неких ценностей. Но ценности транслируются в общество сверху вниз – внизу копируют те модели поведения, которые демонстрируют наверху. Этих условий, то есть практик совместного делания, и трансляции позитивной идеи нет”, – отметил Соловей.

 

По его оценке, чтобы сплотить страну, нужно не придумывать искусственную систему, а формировать общность народа в результате "совместного делания”, когда в общность подложены какие-то практики, например, защита родины или реализация большого проекта.

 

Соловей считает, что если такие условия для формирования гражданской нации не будут соблюдены, то эта идея может превратиться в "фантазм”, причем опасный.

 

"Если вдруг примут закон об этой российской нации, то всякий, кто скажет, что он не считает, что нация существует, что он хочет быть русским, чеченцем, татарином, – может быть обвинен в нарушении законодательства и преследоваться по какой-нибудь из наших дурацких уголовных статей”, – обратил внимание эксперт.

 

При этом, по прогнозу Соловья, недовольных принятым законом может быть много.

 

"Возникнет конфликт между навязанной гражданской идентичностью и этнической. В теории, одно другому мешать не должно, но у нас в России, поскольку все делается странным образом – начнут навязывать. Люди это воспринимают именно как навязывание – то, что от них требуют отказаться от их (традиционной этнической) принадлежности. Это мало кому нравится”, – констатировал Соловей.

 

Он также добавил, что призыв отказаться от этнической принадлежности вызовет протест даже среди тех, кто раньше не сильно задумывался о своем национальном самосознании.

 

"Это вызовет протест. Может быть, не потому что люди ею (этничностью) так дорожат, но отказываться от собственной идентичности – никто не хочет. Я уже не говорю о том, что у людей старшего поколения это вызовет воспоминания, о том, что была такая новая историческая общность людей – советский народ. А формулировка российской нации, которую предлагают, очень похожа на ту формулировку. Но советский народ был, да весь сплыл”, – отметил эксперт» [19] .

 

Не могу не отметить в завершение, что концепт «российской нации» вызывает возражения не только у политологов и обществоведов, но даже и у коллег Тишкова – антропологов. К примеру, с его критикой выступил Денис Пежемский, кандидат биологических наук, старший научный сотрудник НИИ антропологии МГУ, заместитель директора Центра палеоэтнологических исследований. Он напомнил об опыте построения таких искусственных образований, как «советский народ» и «дорогие россияне», и как советское руководство намеренно и упорно избавлялось от понятия «русский». Он справедливо усмотрел в такой новации повторение ошибочной национальной политики советской власти:

 

«Полистайте и учебники, и справочники, и даже детские энциклопедии советского периода, вы найдете словосочетания "украинский советский народ”, например, или "белорусский советский народ”. Нигде не найдете "русский советский народ”. Просто такого нет…

 

Совершенно очевидно, что национальная политика Советского государства была, в общем, неоднозначной. А если переходить на совсем хлесткие выражения, то она, конечно, была провальной – ровно потому, что первые 25 лет (то есть, четверть века!) зачеркивалось и вытравливалось любое упоминание о предшествующем периоде, о той почве, на которой стояло государство, а это – русские, государствообразующий народ, то есть более 90% населения… Подчеркивалась любая этничность, кроме русской. Слово "русский” было заменено на "советский”. Первые 25 лет она просто уничтожалась умышленно… Это, конечно, была государственная политика».

 

Пежемский резюмирует вполнет пессимистически: «Никакую российскую нацию невозможно "построить”» [20] .

 

Я привел эти многочисленные мнения не последних в области нациеведения людей для того, чтобы утвердить читателя в мысли: Тишков, Михайлов и Зорин – не только не единственные авторитеты в данной сфере. Они – скорее исключение в российском ученом сообществе – сознательно противопоставили себя отечественной традиции, приняв символ веры Запада для себя и стараясь навязать его России и ее президенту.

 

Главный вывод, который следует отсюда: Путину пора менять советников в национальном вопросе. Пристойно ли ему, сумевшему преодолеть негативные последствия ельцинизма во многих сферах внешней политики, экономики, военного строительства и т.п., демонстрировать откровенную преемственность и зависимость национальной политики от демократов «первой волны» ельцинского разлива? Пристойно ли ему, сумевшему перед лицом всего мира показать моральную и политическую альтернативу западному образу мысли и общественного устройства, ориентироваться на уже провалившуюся на наших глазах модель западного решения национальной проблемы, национального обустройства?

 

Ответ, мне кажется, может быть только один. Идея «российской нации» обанкротилась еще до своего рождения, и это надо учесть и не пытаться воплощать ее в жизнь, насилуя естественно-исторические обстоятельства и сознание миллионов.