Успех операции по воссоединению Крыма с Россией весной 2014 года во многом был обеспечен участием казаков. Возродившись из исторического небытия, российское казачество показало всему миру свое существование. В Крыму проявился новый общественный феномен возникновения дееспособных казачьих организаций из числа местного населения.
На начальном этапе операции по воссоединению Крыма с Россией казачьи формирования смогли обеспечить занятие и удержание стратегически важных позиций, прежде всего административной границы полуострова.
Действия казачьих формирований в крымских событиях представлялись в российских СМИ как спонтанно-добровольческие. Во многом, особенно применительно к начальному этапу, это соответствовало истине, но все же основную организационную и руководящую роль выполнили госструктуры РФ.
Ситуация последних чисел февраля 2014 года требовала, - прежде всего для перекрытия границ, - ввода в Крым достаточно многочисленных и организованных вооруженных формирований. Отряды местных пророссийских активистов необходимым требованиям не соответствовали ввиду слабости и аморфности, подразделения российской армии не могли массированно использоваться по политическим соображениям. Выход был найден в привлечении казаков из России. При этом ранее никакой системной работы по созданию мобилизационных структур в казачьей среде не велось, военизированные отряды и группы пришлось создавать импровизационно. Набор добровольцев производился в регионах традиционного проживания казаков, а так же в Москве и, по неподтвержденным сведениям – Санкт-Петербурге.
Набор казаков-добровольцев для участия в крымской операции осуществлялся через местные структуры, как правило, входящие в «реестр казачьих организаций РФ». Были сообщения в СМИ что «реестровиков» заставляли пред отправкой писать заявления, что они едут в Крым «добровольцами как туристы». Так же ряд общественных казачьих организаций, - в частности «Ставропольское казачье войско» возглавляемое атаманом Дмитрием Стригуновым, - участвовали в наборе добровольцев для крымской операции. Иногда отдельные группы волонтеров в порядке чисто личной инициативы ехали в Крым за счет личных средств, многие, оставшиеся вне «оргнабора», не смогли попасть на полуостров.
Так из Северной Осетии группа казаков-терцев экипированная на добровольные пожертвования и снабженная арендованным транспортом не была пропущена в Крым с формулировкой «там казаков уже хватает».
Какая-то помощь со стороны российского государства «крымскому десанту» была (в Ставропольском крае по решению местных властей за ними сохраняли место работы), но использование, - в частности для покрытия транспортных расходов, - личных финансовых средств добровольцев и сочувствующих «крымской весне» было очень распространено. Люди искренне, без всякой материальной мотивации, ехали воевать, осознавая, что в случае гибели и увечья ни им, ни их семьям помощи не будет.
Сформированный в городе Железноводске Ставропльского края отряд из примерно 40 терских казаков прибыл в Крым за счет личных средств, боевую службу нес напротив украинского Геническа, где был единственным вооруженным формированием на данном участке госграницы. За месяц пребывания чрезвычайных ситуаций требовавших применения оружия не было. В подразделении был установлен и вплоть до момента сдачи оружия строго соблюдался «сухой закон».
Первыми, в конце февраля 2014 года на территорию крымского полуострова прибыли казаки рядом располагающегося Темрюкского отдела реестрового ККВ (Кубанского войскового казачьего общества) руководимого атаманом Иваном Безуглым. Именно казаки-таманцы обеспечили в сложнейший период смены власти блокировку границы Крыма и Украины.
Боевые эпизоды с участием казаков состояли в нескольких случаях открытия предупредительного огня при попытках незаконного пересечения госграницы с украинской стороны. Атаман Таманского отдела ККВ Иван Безуглый в одном из интервью рассказывал о стрельбе по украинскому самолету, вторгшемуся в воздушное пространства Крыма. Из других источников озвучивалась информация о сбитом казаками Безуглого разведывательном беспилотнике, на поверку оказавшемся российским. Возможно, речь идет об одном и том же событии.
Боевые потери казачьих формирований в Крыму составили одного человека. Доброволец из Волгоградской области Руслан Казаков был убит 18 марта 2014 года в городе Симферополе в результате снайперского обстрела.
Во всех информационных источниках освещающих воссоединение Крыма с Россией отмечается высокий морально-психологический уровень казаков-добровольцев, чье участие в операции определялось лишь идейно-патриотическими мотивами при отсутствии законодательно-правовой защищенности и юридически оформленного статуса комбатантов. Так же отсутствовали каких-либо гарантии получения материальных компенсаций на случай ранения или гибели.
По данным сайта «Кавказская политика» общее количество членов казачьих формирований в Крыму составляло около 5000 человек. Но при анализе различных источников, цифра приведенная «Кавполитом» представляется явно завышенной. Реальная цифра добровольцев в Крыму вряд ли превышала 1500-2000 человек, при этом в большинстве это были кубанские казаки из Краснодарского края.
В заключение необходимо сделать ряд выводов:
В крымской операции российское казачество, при всей своей неоднозначности как общественно-социального явления, показало себя в качестве серьезной военной силы с определенным потенциалом развития.
Казаки продемонстрировали значительную мобилизационную готовность, проявленную на фоне полного отсутствия предварительной подготовки и организационной работы. Были продемонстрированы высокий уровень общей дисциплины, культура обращения с оружием, способность к автономности в действиях и выполнению широкого спектра боевых задач.
Решение о вводе казачьих формирований в Крым принималось без предварительной подготовки и проработки. Собственно мобилизационные мероприятия имели спонтанно-импровизационный характер и в целом показали невысокую результативность. Формирование казачьих подразделений и процесс ввода их в Крым проходил достаточно хаотично и сумбурно. Проявился ряд серьезных организационных проблем, с частности в плане задействования в операции общественного казачества.
Прослеживалась четкая связь с уровнем развития казачьего движения в определенных регионах и добровольческой активностью в крымской операции. Из национальных республик Северного Кавказа, где казачье движение, де-факто преследуется, добровольцы в Крыму практически не были представлены.
Патронируемые высшей российской властью северокавказские «этноармии» в Крыму не использовались. По многим признакам, задействование «пехотинцев Путина» при всем их возможно высоком боевом потенциале могло привести к ряду негативных следствий эксцессивного плана, в частности во взаимоотношениях с местным населением. В этом и ряде других аспектов казачьи формирования показали свою более высокую надежность и предсказуемость в действиях.
Общее количество задействованных в Крыму волонтеров было относительно невелико от общей массы объединенного в различные организации казачества и близко к предельно возможному числу способных к боевой работе активных единиц. Масштабное, по сравнению с числом использовавшихся в Крыму, наращивание членов военных формирований вряд ли возможно. Но при должной господдержке и оргработе потенциал казачества как военной силы может быть значительно усилен.
