Республика Молдова готовится к первым за двадцать лет прямым выборам президента, которые пройдут 30 октября. Долгие годы главу государства выбирал парламент, что постоянно приводило к политическим кризисам. Предвыборная гонка уже стартовала, и я решил посетить Кишинёв дабы воочию понаблюдать за её ходом.
Прохождение границы занимает всего несколько минут – молдавские таможенники ленивы и не удосуживаются досмотреть автомобиль, быстро ставя визы в паспорта. От Одессы до молдавской столицы всего три часа езды на машине, но контраст между городами огромен. Кишинёв сразу обдает гостя балканской романтикой – малолитражные возрастные иномарки с экспрессивными водителями, игнорирующими правила дорожного движения, атмосфера праздного разгильдяйства и ничегонеделанья. Бросается в глаза хаотичная застройка – новые дома и торговые павильоны возводятся на крошечных кусках земли впритык к уже существующим объектам. При этом полно заросших бурьяном пустырей и недостроенных зданий даже в центре города. Стадион «Зимбру», на котором официальные матчи проводит национальная сборная по футболу, воткнут прямо во дворе спального района, находясь всего в трех метрах от четырнадцатиэтажного жилого дома. Тротуаров толком нет даже на главном бульваре Стефана Чел Маре, не говоря уже о велодорожках. Туристам приходится прогуливаться по месиву из обломков плитки, щебня, песка и глины. Нанесением дорожной разметки коммунальные службы тоже не увлекаются. Кишинёв — это настоящий кошмар для современного прогрессивного урбаниста. Молдавский хипстер смешон и жалок – палкой для селфи уже обзавелся, но туфли по-прежнему носит со спортивными штанами.
Конкурентами его являются либеральные, проевропейские и прорумынские политики. Примечательно, что в Кишиневе совсем не найти рекламы Майи Санду, чуть ли не главного конкурента Додона. Зато Михай Гимпу, Марьян Лупу и Юрий Лянкэ заполонили кишиневские улицы своими агитками.
Еще один пророссийский политик примар (мэр) Бельц Ренато Усатый не участвует в выборах потому, что согласно молдавским законам баллотироваться могут лишь лица, достигшие сорокалетнего возраста, а ему только тридцать семь. Поэтому повсюду красуются плакаты, на которых Усатый изображен рядом с журналистом Дмитрием Чубашенко, уже перешагнувшим сорокалетний рубеж. А вот кубов с раздаточным материалом в Кишиневе практически не сыскать. Активность в полях тоже не наблюдается – лишь пропагандисты Марьяна Лупу вручили мне на улице газету, рассказывающую о программе своего кандидата в президенты.
Даже Додон и Чубашенко, пытающиеся завоевать симпатии пророссийского электората, все равно преимущественно ведут свои кампании на молдавском языке. Русская речь в Кишиневе слышна реже, чем во Львове. Официанты в кафе встречают посетителей фразами на молдавском. Одна из основных магистралей в центре города названа в честь 31 августа 1989 года – в этот день молдавский язык официально перешел с кириллицы на латиницу. Унионисты, ориентированные на единство с Румынией, вытеснили русский язык на обочину общественно-политической жизни страны. Дерусификацию Молдовы можно считать состоявшейся. При этом не приходится говорить о десоветизации – памятник Максиму Горькому стоит себе целехонький.
Если прогуляться по кишиневским улочкам, то можно найти много чего любопытного. Меня лично привела в бешенство мемориальная доска Герману Пынте. Сей персонаж, неоднократно руководивший Кишинёвом, успел побывать мэром Одессы в годы румынской оккупации и Транснистрии. Именно при Пынте виселицы стояли рядом со столиками кафетериев на Александровском проспекте и одесситов вздёргивали прямо средь бела дня. Историческая память молдаван избирательна, и они предпочитают закрывать глаза на коллаборационизм своего бывшего градоначальника. Мужчина, чей дом снесли власти, уже шесть лет живет возле дворца республики в собственноручно смастеренной будке, тем самым протестуя против учиненного касаемо него произвола.
Возле заброшенного цирка спонтанная автостанция, где стоят десятки микроавтобусов «Мерседес – Спринтер», курсирующих в Италию и обратно. Они отвозят заробитчан к месту трудовой деятельности. «Спринтерами» молдаване передают родственникам провиант, а заробитчане в свою очередь посылают из-за рубежа одежду и бытовую технику. Работы в стране нет и несколько миллионов граждан Молдавии вынуждены трудится на чужбине.
Несмотря на всю националистичность антисемитизмом в Молдове и не пахнет, в отличие от Украины. Синагога расположена на улице Хабад-Любавич. Неподалеку есть и Иерусалимская улица.
Потихоньку молдаване научились продавать местный колорит. В заведениях национальной кухни сытно, вкусно, уютно и душевно. Праздник вина, проводящийся на центральной площади, привлекает массу иностранных туристов. Винотеки европейского формата, предлагающие дегустацию исключительно молдавских напитков, приходят на смену маргинальным наливайкам. Горстка энтузиастов пока правда не поможет побороть трайбализм, непотизм и сельское невежество, определяющие обстановку в стране. Мэр Кишинева Дорин Киртоакэ, племянник кандидата в президенты от либеральной партии Михая Гимпу, постоянно подвергается резкой критике в устных беседах горожан, но удерживает кресло градоначальника из-за влиятельнейшего покровителя олигарха Влада Плахотнюка, являющегося главным кукловодом молдавской политики.
Молдова — это страна чудаков. Здесь неподалеку могут находиться памятник нацистскому приспешнику и советскому писателю. Развеселая балканская Европа тут немыслимо сочетается со всей дикостью Азии. Молдаване могут успешно класть плитку где угодно, но только не в сердце столицы своей родной страны. Нехватка вежливости, интеллигентности и выдержки с лихвой компенсируется бесшабашностью, наглостью и эмоциональностью. И даже если президентом станет Игорь Додон, постоянно говорящий о дружбе с Россией, то это еще ничего не значит. Молдаване – народ с хитрецой. Палец в рот не клади – только и думают, как бы кого объегорить. Владимир Воронин в своё время стал президентом, произнося пророссийские лозунги, но придя к власти быстро переориентировался на Европу. Хочется, чтобы в Молдавии правили бал Додон и Усатый, подавив всяких унионистов. Выборы покажут чья возьмёт. Ждать осталось совсем недолго.
