Не успел отгреметь педофильский скандал с 57-й школой, как разверзлась новая бездна – фотовыставка Джока Стерджеса, закрытая из-за обнаружившейся на ней «педофилии». Ну, в смысле, фоток голых или полуголых подростков.
Тем счастливцам, кто ещё не в курсе. Скандал начался с поста в ЖЖ известной блоггерши «Лены Миро» (Елены Мироненко). В котором она написала, что ужасно фраппирована выставкой этого самого Стерджеса – которого обозначила как «идейного вдохновителя всех педофилов» - и призвала правоохранительные органы вмешаться и закрыть это безобразие. Благодаря своей популярности – а Лена Миро популярная авторша, поскольку умеет дёргать свою аудиторию за нервы – пост стал популярным, собрал более полутора тысяч комментариев и стал причиной скандала. Вторым мотором послужила печально известная Елена Мизулина, которая обратилась в прокуратуру с требованием проверить выставку Стёрджеса на соответствие российскому законодательству. Поскольку с Мизулиной никто связываться не хочет, выставку в итоге закрыли. Однако до закрытия на теме успели попиариться какие-то «Офицеры России» (ну то есть это они себя так сами называют) и ещё какой-то хмырь, обливший фотки мочой из бутылочки. Тут же и Роскомнадзор начал запрещать странички с фотками Стерджеса, чтобы уж точно никто не остался в стороне.
Всё это привело, разумеется, к всплеску бурного интереса к теме. Граждане, раньше даже и не думавшие о детских прелестях, теперь срочно ликвидируют свою безграмотность в этом важном вопросе.
Но если уж на то пошло – давайте поговорим об этой самой педофилии. Почему бы и нет. Мы ведь, кажется, взрослые люди?
Впрочем, тут сначала уместно заявить личную позицию. Я рождён в 1967 году, придерживаюсь консервативных взглядов, и – last not least – отец четырёх дочерей. Думаю, из этого понятно, как я отношусь к педофилии и педофилам. Однако же я безо всяких симпатий отношусь и к тому, что англосаксы называют moral panic – то есть распространения в обществе массовой истерии по поводу пусть даже неприятных, но далеко не массовых явлений. Особенно в тех случаях, когда из-за бьющейся в истерике массовки торчат волосатые уши манипуляторов, которые накручивают общество для того, чтобы оно на какое-то время забыло о своих реальных проблемах. Например, о зарплатах, ценах и прочих таких скучных материях. Ибо человек устроен просто: «про это», как называли такие темы в дни моей молодости, поговорить всегда интереснее.
Но, повторяю, если уж интерес разожжён, давайте поговорим, почему бы и нет. И начнём с биологии. Извините, сексуальные темы с ней довольно сильно связаны.
Так вот, люди устроены вполне определённым образом. Мужчина максимально озабочен сексом в 19-20 лет. Дальше сексуальность спадает – что отчасти компенсируется опытом и знаниями в этой деликатной сфере. И тем не менее, такой одержимости сексом, как в юности, у мужчин постарше уже не бывает. Что касается женщин, то сексуальный пик большинства из них приходится на возраст «за тридцать». Разумеется, есть исключения из этих правил – причём из второго гораздо больше, чем из первого. И тем не менее, общая тенденция именно такова. Из чего следует общеизвестное: молодой сексуальный партнёр привлекательнее. Разумеется, для партнёра старшего возраста. То есть пожилой мужчина будет заглядываться на юных прелестниц, а дама на возрасте – на юношей.
О последнем мы говорить не будем: тема слишком скользкая, тёмная, из общественного внимания исключённая. А вот первое – общеизвестный факт, и даже более чем известный. «Старики лакомы до девочек». Или, как это сформулировал один биолог, «старость – это возраст, когда все молодые женщины, невзирая на внешность, кажутся красивыми».
Тут важны оба слова: «молодые» и «женщины». То есть женщина должна быть молодой, но всё-таки быть женщиной. Ну то есть у неё должны быть вторичные женские половые признаки. «Сиськи и волосы на лобке», если совсем уж грубо и конкретно.
Заметим, это само по себе не жёстко связано с номинальным возрастом. Бывают рано созревающие девушки, а бывают девушки, не созревающие вообще – причём ни в каком отношении. Мы же говорим именно о том, что сочетание физической молодости и физической же женственности крайне привлекательно для стареющих мужчин. «Ну вот так всё устроено». Если не верите – посмотрите, как выглядят современные фотомодели. Если посмотреть, что они пытаются из себя изобразить, всё время получается одно и то же: «девочка – женщина в одном флаконе». Или, если подробнее: некоторые биологические признаки «девочки» (включая мимику и выражение лица) и некоторые биологические признаки женщины (в основном вторичные половые). Ну вот, это оно самое и есть.
Однако биологические свойства вида Homo Sapiens Sapiens сильно расходятся с его же социальными практиками. Как показывает практика, устойчивая моногамная семья – величайшее достижение человечества, без всяких шуток – возможна лишь в том случае, когда разница в возрасте между супругами не слишком велика. Отклонения от этого принципа приводят к крайне неприятным последствиям психолоического, поведенческого, имущественного и юридического плана. Люди живут вопреки собственным биологическим импульсам. Что создаёт известные проблемы. Но не такие большие, как при попытках жить «по биологии». Так что подавляющее большинство людей довольствуются тем, что имеют. Право жить «биологически правильно» обычно выгрызают себе только сильные мира сего, правдами и неправдами заводящие себе гаремы из молоденьких. Что тоже всегда было. И все об этом, в общем-то, знают.
Сказанное про гетеросексуальные отношения в ещё большей степени верно относительно отношений гомосексуальных. Там молодость партнёра имеет очень важное значение. Встречаются, конечно, герои гомосексуализма - пары пожилых мужчин. Однако классикой данного жанра являются именно отношения взрослого с юношей. Это проверено веками, от древних греков, среди которых такие отношения считались нормой, до Оскара Уайльда, написавшего на эту тему несколько изящных вещиц. Да и сейчас, в общем-то, ничего особо не изменилось. Ну и хватит об этом.
Теперь, собственно, о педофилии.
Педофилия в медицинском смысле этого слова начинается там, где в словах «интерес к молодым женщинам» выпадает слово «женщина». Ну то есть – когда возбуждает именно допубертатное детское тело, а нормальная взрослая женщина кажется отталкивающе-противной. Довольно часто подобный интерес связан и с другими извращениями, в том числе садизмом. Классический педофил, приманивающий девочку или мальчика конфеткой, а потом расчленяющий трупик за сараем – это вот оно самое. Тут всё понятно, это именно что психическое расстройство, при этом социально опасное. Отношение к нему со стороны общества («убивать таких надо») понятно и отчасти оправдано. Желающие вникнуть в эту тему поглубже могут почитать медицинские справочники. Или можно взять набоковскую «Лолиту» - книжку во всех отношениях замечательную (даже в нравственном) – там описан как раз такой случай.
Однако большинство «педофильских скандалов» связаны не с этим. А с ситуацией чисто социальной, когда очередной любитель юных прелестниц вступает в близкие отношения с девушкой моложе, чем установленный в данном государстве «возраст согласия на секс». Как правило, речь идёт не о детях, а о рано повзрослевших молодых женщинах. Ну то есть женщинах с биологической точки зрения – у них «всё выросло» и они готовы к зачатию и беременности. Чего у них нет – так это паспорта.
Ну то есть никакие это не педофилы. Это обычные мужчины, в пределах биологической нормы, разве что несколько повёрнутые на теме молодости. И конфликтуют они не с природой вещей, не с биологией, а с законами. Причём писаными, по историческим меркам, совсем недавно. И то, что они совершают, правильно называется «преступлением по отношению к несовершеннолетним». Причём довольно часто это преступление совершается по обоюдному согласию, и не очень понятно, кто тут, собственно, страдает. «Да такую кобылу в позапрошлом веке давно бы замуж выдали», возмущается очередной дядька, пойманный на малолетке.
Что ж, давайте разберёмся и в этом вопросе. Для чего придётся назвать кое-какие вещи своими именами. Но мы ведь, кажется, взрослые люди?
О взрослости и поговорим.
До известного времени никакой проблемы в сексе со сколь угодно молодыми женщинами – если они уже женщины, разумеется – человечество не видело. Начались менструации, выросла грудь – всё, девка созрела, её надо выдавать замуж. Ключевым тут было слово «выдавать». Мнение самой «девки» здесь значило очень мало. Поскольку все понимали, что женщина – не вполне полноценный человек, своего ума у неё нет, и решения за неё принимают другие. Впрочем, к мужчине было отношение немногим лучше. Парня окручивали с девкой, часто не принимая во внимание ни девкино мнение, ни парнево. Решение принимали старшие. А на все неудовольствия молодых говорили: «стерпится – слюбится».
Погодите возмущаться. Такое отношение было обусловлено не злобой людской, а жизнью. Которая в ту пору у подавляющего большинства населения была или тяжёлой, или очень тяжёлой. А плохо кормленные, задавленные физическим трудом и не получившие образования люди умнеют довольно поздно. Взрослеют рано, а умнеют поздно. На Руси, например, считалось, что мужик «в ум входит» где-то за тридцать. Про женщину и говорить нечего: трудно «войти в ум», работая и при том непрерывно рожая – так что «умными» слыли в основном старухи, вдовы и т.п. Ну а для людей, в ум не вошедших, даже и лучше, чтобы решали за них. «Всё просто и понятно».
Разумеется, у высших классов ситуация была несколько иной. Сытый ребёнок, которого учили читать-писать с детства, отличался от «мужицкого отродья» чуть ли не биологически. Менялось и отношение к нему: важные решение – в первую очередь по заключению брака – всё равно принимала семья, но «выдаваемая» девушка или «окручиваемый» парень имела хотя бы голос, а в некоторых случаях и право вето (что не исключало сколь угодно сильного родительского давления и т.п.)
Важно отметить ещё и вот что. В том обществе у людей было вообще не очень много прав. Даже право на личную неприкосновенность было привилегией. Ну и, разумеется, права на распоряжение своим телом – в том числе в половом смысле – тоже не было. Считалось совершенно нормальным и естественным, что семья «блюдёт честь» (читай – физическую невинность) девушки, чтобы выдать её замуж «целой» (поскольку это ценилось). С этим были согласны решительно все,
Изменилось такое положение вещей только в двадцатом веке – и то не везде, а в т.н. «развитых странах». Где выросли поколения людей, с рождения сытых, ухоженных, прошедших через систему всеобщего начального (а потом и среднего) образования и т.п. Тут-то и выяснилось, что женщина, если её с детства хорошо кормить, не давить бытом, не давать рожать в двенадцать лет и учить наравне с мальчиками, может быть не глупее мужчины. Экономика была всецело «за»: число работающих удваивалось. За этим последовало и юридическое равноправие. Именно последовало: такие вещи являются именно следствием, а не причиной.
Таким же следствием стала и «сексуальная революция». Это всего лишь неизбежное логическое развитие права женщины распоряжаться своим телом. Каковое пришлось за ней признать, как только мы признаём её равной мужчине.
Однако со временем начали проявляться и побочные эффекты. В частности, резко снизилась привлекательность брака для мужчин. Как выразился один контркультурный деятель, «на современном Западе брак превратился в мышеловку, в которой лежит крохотный засохший кусочек сыра – регулярный секс». Добавим, что вокруг лежат россыпи свежего сыра: женщины, получив право распоряжаться собственным телом, начали это делать, и весьма лихо. В том числе и самые привлекательные – то есть самые юные.
Западные государства почесали в затылке и решили, что им всё это не нравится. Моногамная семья была и остаётся безальтернативным поставщиком важнейшего товара – новых граждан. Это значит, что её надо сохранить. Что предполагает всяческое урезание завоеваний предыдущего этапа. Обстановочку вокруг секса нужно всячески баламутить и невротизировать, чтобы брак снова казался тихой гаванью.
Атаку повели сразу с двух направлений. С одной стороны, были накачаны ресурсами и снабжены юридическими инструментами феминистки, причём самых крайних (читай – мужененавистнических) толков, которые любой секс с мужчиной рассматривают как изнасилование. С другой – ресурсы, в том числе медийные и юридические, получили радикальные фундаменталисты, правые христиане-протестанты и прочая подобная публика, выступающая за традиционные семейные ценности (в их понимании), в том числе за «защиту невинности» детей и женщин. Защиты и те и другие требовали, конечно же, от государства.
Примерно с начала восьмидесятых годов на Западе, особенно в США, начался бурный рост общественного внимания к той теме, которая сейчас называется «педофильской». Одновременно с этим ужесточались законы, карающие за секс с несовершеннолетними. Тогда же к теме была пристёгнута и «педофилия» в клиническом смысле. То есть больной на голову тип, вожделеющий маленькую девочку, и вполне здоровый мужчина, спутавшийся с нормальной половозрелой девицей, которой остался месяц до совершеннолетия, как бы уравнивались в глазах публики.
Смысл этого состоял в том, чтобы убрать по возможности сыр, разбросанный вокруг мышеловки, причём начали именно с самого вкусного, то есть с самых молоденьких и глупеньких девочек. (Думаю, не надо объяснять, почему умственная незрелость в данной ситуации только добавляет привлекательности?)
Разумеется, всё это имело разнообразные неприятные последствия, в том числе юридические. Возникли казусы типа «два ученика в школе занимаются сексом, потом одному исполняется восемнадцать и он становится преступником». Они решаются введением новых законов – например, известного «закона Ромео и Джульетты», сама формулировка которого довольно чётко указывает, что именно защищает этот закон (во всех его формулировках главное – чтобы разница в возрасте между партнёрами была минимальна: что это значит, см. выше). Возникают и другие проблемы – например, в одном педофильском деле в США мать пятнадцатилетней дочери, забеременевшей от семнадцатилетнего, не сдала его в полицию и в результате была сочтена пособницей преступника, с лишением родительских прав и запретом на общение с дочерью. Были и другие, не менее странные судебные решения. Ну и, конечно, растущий шум вокруг темы.
При этом число реальных педофилов, разумеется, стало расти. Отчего так, может сказать любой специалист по социальным коммуникациям. Если коротко: антипедофильская компания, разогретая до градуса истерии, на определённую часть общества действует как реклама.
Здесь, однако, остановимся. И напомним себе, что силы, начавшие эту компанию, защищают – как умеют – по-настоящему важные вещи. Нет, не «детей», конечно, но то, от чего дети бывают. То есть традиционную семью, которая действительно перестала быть единственно возможной формой существования, но вот хороших детей делают только в ней. При этом загнать общество в состояние а-ля XVIII век уже невозможно, фарш назад не проворачивается. Приходится действовать так, как государство только и умеет. «Ну вот как-то так» он и умеет, да.
Что касается наших палестин. В России педофильская тема импортирована с Запада, но используется грубее – как фактор управления общественным сознанием. Поскольку наши люди доверчивы и пугливы, а тема и впрямь страшненькая (я имею в виду педофилию в медицинско-уголовном смысле), то достаточно позвенеть в этот колокольчик, и оппаньки: все обсуждают только это.
И наконец, о пресловутой выставке.
Судя по тем фоткам, которые попали в сеть, Джок Стерджес действительно работает в жанре пубертатной эротики. Делает он это красиво и изобретательно, но делает он именно это. Скажем так – эти детки не выглядят невинными ангелочками. Как правило, они копируют пластику, мимику и т.п., свойственную взрослым женщинам в «ситуации соблазнения». Так что ханжеватые тётки, прыгающие вокруг этих фоток, в известном смысле правы. Другое дело, что в шестидесятые годы прошлого века такие фотки сошли бы за «вызов предрассудкам», а в семидесятые могли бы и вообще не вызвать интереса. Сам Стерджес это, кстати, прекрасно понимает. Просто ему нужна известность – а кому она не нужна? Ну а в сложившейся ситуации лучший способ её получить – взяться за госзаказ. Что он и делает. А то, что выступает он в роли провокатора, а не, скажем, истерящей моралистки или карающего судьи – так роль она на то и роль. Кто-то должен играть и злодеев, иначе пьеса не будет поставлена.
Я же считаю, что забесплатно работать массовкой в подобной постановке, с чьей бы то ни было стороны – глупо. Самое лучшее здесь – пройти мимо.
Ну их, этих нимфеток, хренеток, их любителей, их защитников, и прочую ерунду. Есть куда более интересные и при том жизненные вещи. Например, содержимое вашего родного и любимого холодильника. Вас оно вполне устраивает?
