22 июня – 4 июля 2016 сообщество профессоров РАН (далее – Сообщество) провело обсуждение проекта Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации на долгосрочный период (далее – Стратегия).
В результате обсуждения Сообществом достигнут консенсус и сформирована общая критическая оценка качества представленного проекта Стратегии. По мнению Сообщества, проект Стратегии не удовлетворяет ключевым критериям, которым должен отвечать надотраслевой документ федерального значения, отражающий стратегическое целеполагание государства в отношении научно-технологического сектора (далее – НТС) нашей страны. Представленная Стратегия не позволяет адекватно определить исходные и конечные характеристики реформируемого сектора, обозначить сеть взаимосвязей между участниками процесса, сформировать единый комплекс согласованных инструментов ее реализации и обеспечить необходимое юридическое сопровождение Стратегии. По мнению Сообщества, в совокупности это делает невозможным достижение заявленных в Стратегии показателей.
Ниже перечислены наиболее существенные недостатки проекта:
1) Описание текущего состояния российского НТС не отвечает его реальному статусу и месту в мировой науке и экономике. Излишне оптимистичная оценка основана на достижениях советской науки и включает в себя фактические ошибки. Так, Российская Федерация на сегодняшний день, безусловно, не входит в группу стран-лидеров по числу Нобелевских премий (за период с 1991 года). Утверждение о том, что необходимые задачи по совершенствованию нормативной базы исследований и разработок уже решены, не соответствует действительности и прямо противоречит концепции нового ФЗ «О научной, научно-технической и инновационной деятельности в Российской Федерации». Авторы проекта не дают обоснованной оценки достигнутого уровня и возможностей научно-технологического развития Российской Федерации в сопоставлении с мировыми тенденциями. Реферативная часть, относящаяся к анализу развития НТС с 1991 года, не содержит значимых аналитических данных или выводов, связанных с определением целей и постановкой задач Стратегии.
2) В структуре документа отсутствует важнейшая часть, которая должна содержать перечень национальных интересов Российской Федерации и стратегических национальных приоритетов. Важнейшей установкой Стратегии также должна быть четкая формулировка ответов на угрозы национальной безопасности, как внешние, так и внутренние; такой формулировки в Стратегии нет. Отсутствует глава, включающая качественный анализ и обобщенный прогноз внешних условий и тенденций научно-технологического развития Российской Федерации; анализ макроэкономических, социальных и институциональных факторов и концепцию научно-технологического развития России на долгосрочный период; связь Стратегии с уже существующей нормативной базой (Федеральный закон от 28 июня 2014 г. N 172-ФЗ "О стратегическом планировании в Российской Федерации" и Прогноз научно-технологического развития Российской Федерации на период до 2030 года (утв. Правительством РФ 3 января 2014 г.)
3) Все предложенные принципы государственной политики в сфере науки и технологий ориентированы исключительно на поддержку прикладных исследований и разработок, при этом полностью проигнорирована необходимость государственной поддержки сектора фундаментальных исследований, которые и являются основным источником конкурентоспособности страны в создании новых прорывных технологий и продуктов. Необходимое в этом разделе описание взаимосвязи и соотношения (текущего и желаемого) между фундаментальными и прикладными исследованиями и разработками отсутствует. Между тем, сохранение науки в ее полнофункциональном варианте абсолютно необходимо для успешного реагирования на упоминаемые в Стратегии глобальные вызовы. Фундаментальная наука должна быть системообразующей основой Стратегии, обеспечение опережающего развития которой входит в перечень безусловных приоритетов государственной поддержки. Именно такой подход позволяет реализовать единый цикл «фундаментальные исследования – фундаментально-ориентированные исследования – прикладные исследования – технологии – инновации».
4) Ключевым элементом Стратегии должна быть ясная формулировка ответственности каждого из участников указанного выше цикла. В частности, за развитие и проведение фундаментальных исследований императивным образом должна отвечать Российская академия наук. В представленном проекте Стратегии включение РАН как ведущей экспертной организации в решение задач по развитию НТС обозначено лишь в виде констатирующей декларации «Значительную роль в развитии общества и влиянии на него играет Российская академия наук и система государственных академий наук в целом». Федеральное агентство научных организаций и подведомственные ему учреждения, в которых сосредоточен основной исследовательский кадровый потенциал страны, в документе не упоминаются вовсе.
5) На этапе 2016-2018 гг. в Стратегии анонсирован «переход государственных научных организаций к новым организационно-правовым формам, в частности, к автономным организациям, управляемым наблюдательными советами, которые обеспечивают благоприятный режим для управления результатами интеллектуальной деятельности». Такая формулировка подразумевает необоснованное изменение организационно-правовой формы для всех государственных научных организаций, что можно трактовать как запуск механизма скорейшей приватизации активов учреждений науки Российской Федерации и отказ от государственной поддержки научных исследований.
Осуществление такого плана стало бы катастрофой и для российской науки, и для будущего России. Создается впечатление, что, с точки зрения представленного проекта, наука, в особенности фундаментальная, ориентирована не на производство знаний в формате открытого дискурса, а на товарное производство.
6) Перечень современных тенденций фактически описывает свершившуюся два столетия назад промышленную революцию. Современные «большие вызовы», с которыми сталкивается Россия, описаны слишком кратко и декларативно. В их число неясным образом включено «наличие значительных территориально-сырьевых ресурсов». Содержательная характеристика «больших вызовов» в документе отсутствует.
7) Перечень новых принципов государственной политики в отношении НТС практически полностью состоит из декларативных, неясных и противоречивых формулировок. Так, формулировка цели реализации Стратегии в начале раздела («цель реализации стратегии – обеспечение устойчивого развития национальной экономики и вхождение в группу стран-лидеров – поставщиков технологий») не соответствует формулировке в конце раздела («реализация Стратегии ставит целью изменить место и роль, ценность науки»).
Трансформация науки в источник получения общественных благ, меняющих качество жизни, объявленная одной из целей стратегии, невозможна с точки зрения роли науки как таковой. Для повышения качества жизни нужно обеспечить условия как для развития науки, так и для эффективного использования ее достижений. Наука сама по себе не может являться гарантией устойчивости бизнеса и институтом его развития, поскольку фактически представляет собой сложно-структурированную область государственно-частного партнерства. Эффективное использование научных исследований в национальной экономике возможно только после формирования комплексной многоэтапной федеральной экономической и технологической системы с множеством акторов, с учетом как потенциала, так и специфических рисков фундаментальных и прикладных научных исследований.
8) В значительной переработке нуждается перечень приоритетных задач, которые должны быть решены в рамках Стратегии. Он содержит большое количество противоречивых и неясных формулировок. Предложения по «институциональной трансформации» системы исследований опираются на якобы принятые в мире формы организации и самоорганизации коллективов; необходимого описания этих форм документ не содержит.
В качестве ключевого элемента мониторинга «наилучших и перспективных результатов» упоминается Российская академия наук, что противоречит п. 4 гл. V, в котором организацией, обеспечивающий мониторинг, обозначен созданный при Правительстве Российской Федерации проектный центр по реализации Стратегии.
Ключевым механизмом «активной самоорганизации общества, исследователей и технологических предпринимателей, обеспечивающим прорыв на новые, формирующиеся рынки» обозначена Национальная технологическая инициатива. Как именно используется этот механизм для прорыва на новые рынки и как он связан с другими механизмами, предложенными в Стратегии, в документе не поясняется.
9) Раздел «Образ будущего научно-технологического сектора» также содержит ряд спорных и противоречивых утверждений. Представление о выпуске «междисциплинарных проектных команд единомышленников», как о доминирующей функции университетов, нуждается в отдельном обосновании и разъяснении, так как подразумевает принципиальную перестройку высшей школы и принципов ее кооперации с НТС до 2035 года. В этом разделе и далее текст содержит многочисленные упоминания проектов «полного цикла» без раскрытия смысла этого термина. Вызовы для реализации таких проектов (отсутствие отраслевой науки, перенимающей эстафету у фундаментальных исследований, и низкий спрос на научные исследования и инновации со стороны российской промышленности) в Стратегии не затрагиваются.
10) Механизмы реализации Стратегии плохо согласуются между собой, дублируются или противоречат друг другу. Часть предполагаемых инструментов реализации Стратегии, обозначенных как «механизмы», ими не является, а представляет собой самостоятельные задачи, которые нуждаются в разработке подходов к их решению. Национальная технологическая инициатива, обозначенная как один из ключевых механизмов реализации Стратегии, в этом разделе упоминается один раз. Одновременно в том же разделе основным инструментом выбора приоритетных направлений развития обозначены Советы по приоритетным направлениям научно-технологического развития Российской Федерации без указания их ведомственной принадлежности.
11) Поэтапный план выполнения Стратегии не является календарным планом мероприятий, нацеленным на последовательное решение задач Стратегии и включающим в себя описание действий основных ее участников. Этот раздел фактически представляет собой расширенное описание ожидаемых результатов и дублирует раздел «Образ будущего» российского НТС.
12) Оценка хода выполнения Стратегии делегируется вновь создаваемым «федеральным платформам», «комплексным системам открытых прогнозов» и «уполномоченному федеральному органу власти в сфере науки и технологий». За мониторинг отвечает проектный центр по реализации Стратегии при Правительстве Российской Федерации, который использует систему индикаторов, основанную на концепции, определенной Лимской декларацией (это первое и единственное упоминание нормативного документа, содержащееся в Стратегии; пояснение о том, почему он выбран, отсутствует). Подготовка доклада о вызовах и состоянии национальной научно-технологической системы при этом возлагается не на перечисленных участников, а на Совет при Президенте Российской Федерации по науке и образованию. Российская академия наук, Центр стратегических разработок, иные экспертные структуры в качестве участников мониторинга и экспертизы результатов выполнения Стратегии не упоминаются.
13) Раздел «Основные результаты реализации Стратегии» содержит в себе все уже упомянутые недостатки – отсутствие конкретики, неясность и некорректность формулировок, отсутствие взаимосвязи между ними.
14) В документе широко используются термины, не имеющие однозначного юридического и научного толкования, которые должны разъясняться в специальном глоссарии («большие вызовы», «полный цикл», «главные исследователи», «институт постоянных позиций», «исследовательские консорциумы» и т.д.). Кроме того, в документе встречаются термины и выражения, использующиеся вне словарных значений («Институциализация форм в форме платформ», «верхний контур государственной системы стратегического планирования», «Создание федеральной платформы инициации» и т.д.).
В целом текст не отредактирован и содержит множество стилистических и грамматических ошибок.
Заключение: Представленный проект Стратегии не может быть принят в качестве основы для разработки стратегического документа федерального значения по причине множества изъянов в составлении, структурировании и подаче аналитического и проектного материала. Он не соответствует необходимому уровню подготовки документов государственного планирования и нуждается в глубокой переработке. Стратегия НТР, соответствующая масштабу и уровню сложности задачи, должна включать в себя выверенные формулировки целей НТР, адекватно сформированный образ будущего НТС, детальный и реалистичный план, а также ясные критерии достижения поставленных целей с определением сроков реализации отдельных мероприятий в рамках Стратегии. Необходимо чётко определить организации и государственные органы, ответственные за реализацию Стратегии, соответствующие изменения в законодательной и нормативной базе и в структуре государственных органов, а также предусмотреть возможность адаптации Стратегии к различным прогнозным сценариям развития России и мира.
