Последние дни в Петербурге небывалый всплеск активности. Всеобщая политическая апатия, накрывшая было страну, казалось превратилась в самоподдерживающийся процесс, который не могли переломить ни унылые праймериз «партии власти» и оппозиции, ни сообщения о «сливах» на Донбассе, ни светские скандалы примелькавшихся околополитических див. И вдруг город вздрогнул... Интернет заполонили посты возмущения, люди двинулись на митинги, понесли кто плакаты, кто цветы, а кто и красную краску... Что же произошло? Что так сильно возмутило людей, уже было плюнувших на наше общеполитическое болото?
Два символических события, о которых знают уже наверное все. Именование моста через Дудергофский канал именем чеченского деятеля Ахмата Кадырова и доска памяти финскому маршалу Маннергейму, вывешенная на здании Военной академии, на которой он обозначен как «генерал-лейтенант русской армии». Оба культурно-топонимических изыска были спущены сверху: «кадыризацию» моста лоббировало правительство Санкт-Петербурга, а доску Маннергейму приехал открывать лично глава администрации президента Сергей Иванов. О причинах обоих событий я здесь рассуждать не хочу, об этом было уже достаточно написано, а хочу сосредоточиться именно на реакции горожан.
Итак, несмотря на то, что оба эти события и реакция на них имеют схожую природу, можно уже вполне определённо сказать, что степень этой негативной реакции довольно сильно разнится. В графическом изображении это лучше всего видно по результатам голосования на крупнейшем новостном портале Петербурга — Фонтанке.Ру:
Как мы видим, уровень негативного отношения в мосту Кадырова в два раз выше, чем у его конкурента. При этом степень одобрения в 7 раз выше уже у сторонников доски Маннергейма. Даже среди тех, кому «всё равно», разница существенная. На «кадыризацию» не всё равно гораздо большему проценту проголосовавших.
Собственно, этот график довольно чётко отображает и уровень общественной активности. Против моста Кадырова прошёл митинг в центре города, в интернете собрано почти 100 тысяч подписей под петицией губернатору не допустить этого, на самом мосту периодически появляются скандальные плакаты, то с русофобскими высказываниями самого Кадырова, то с нелицеприятными фразами в сторону него самого. Сам мост неизвестные расписали словами «палач» - их попытались стереть, но всё равно видно. Но самой громкой и яркой акцией протеста стало, конечно, масштабное граффити с изображением полковника Буданова, к которому неиссякаемым потом уже целую неделю несут цветы жители Петербурга.
С доской Маннергейму ситуация несколько иная. Несмотря на то, что основная масса сообщений в социальных сетях имеет в целом негативный оттенок, тем не менее можно сказать, что фигура финского военачальника имеет статус «неоднозначности». Т.е. да, с одной стороны, он участвовал в блокаде Ленинграда, но при этом не участвовал в обстреле города. При этом до революции 1917 он действительно был офицером русской армии и сражался за Россию в русско-японской и Первой мировой. Сражался против большевизма, что, опять же, поднимает его в глазах сторонников «белой» идеи. Но тут же ему вспоминают финские концлагеря. Идёт спор. Фигура спорная. «Так зачем же нам эту спорную фигуру, насильно проталкивают в качестве «героя»?» - справедливо задаются вопросом люди. По результатам акций: в интернете собрано под петицию о снятии доски около 6 тысяч подписей (сравните со 100 тысячами против Кадырова), а также саму доску облили красной краской. Курсантов академии заставили её отчищать.
В чем принципиальная разница протеста против моста Кадырова и доски Маннергейма? Принципиальная разница в том, что в первом случае протест объединил абсолютно всё общество: левых, правых, националистов, либералов, а главное — простых аполитичных горожан. К портрету Буданова несли цветы и простые жители из соседних домов, и десантники, участники чеченских войн, матери с детскими колясками. Ситуации редкая не только для города, но и, пожалуй, для всей страны.
Один из самых известных (а может и самый известный) современных российских режиссёров Александр Сокуров, человек от культуры с мировым именем, автор таких картин как «Русский ковчег», «Молох» и «Фауст», также написал открытое письмо главе города, где сказал буквально следующее:
«Случайно мне стало известно о планах назвать один из мостов Санкт-Петербурга именем Кадырова. Данное решение вызывает у меня крайнюю тревогу. До сего момента ни политики, ни историки не разбирались в характере происходивших в Чечне событий. Но одно ясно — это был мятеж против России. И этот мятеж унес жизни русских солдат и русских людей».
Возможно это будет звучать слишком пафосно, но именно в такие моменты всеобщего гражданского единения — рождается нация.
В борьбе против памяти Маннергейма серьёзную активность проявляет в первую очередь «левое» крыло политического спектра — те, для кого особой ценностью является советский период. Именно для них маршал Маннергейм — однозначный злодей, в то время, как для людей более «правых» взглядов, как и отмечалось раньше, он фигура спорная. Т.е. тут уже всеобщего протестного единства не наблюдается.
Тем не менее, при некоторой разнице в силе протеста, оба события находятся на отрицательной стороне шкалы общественного одобрения. Абсолютно неправильным было бы представлять их как два разных полюса, две крайности. Полюс тут один, «кадыровский», Маннергейм от него довольно сильно отстаёт, но тоже несёт негативную окраску. И возникает резонный вопрос — а что же с положительным полюсом? Почему власти сознательно игнорируют те имена, которые действительно вызывают положительные отклики в сердцах петербуржцев?
Практически незамеченным, например, прошло недавнее открытие маленького обелиска в Ленинградской области в память великого русского поэта Николая Гумилёва, стихи которого продаются во всех книжных магазинах города. Герой войны, учёный, поэт. В самом городе для увековечивания его памяти до сих пор почему-то не нашлось места. Мемориал открыли на месте предполагаемого убийства, во Всеволожске, причём местная администрация не поддержала проект — деньги на памятник собирали местные жители и договаривались с православным храмом, чтобы установить обелиск на его территории. Не приехал на его открытие глава администрации президента, и не стал помогать в его установке комитет по культуре города. Уж не потому ли, что Гумилёв был расстрелян чекистами? Возможно кому-то не хочется вспоминать прошлое родных ведомств, а может просто руки не доходят, столько дел... Мост от надписей чистить, мемориальную доску мыть...
Возвращаясь всё же в Петербург, хочется также отметить то, что, разумеется, те люди, которых власти и общество предложили увековечить в мостах, рисунках и граните — это уже не просто люди, это символы. За которыми стоят определённые идеи и настроения. Какая из этих идей победит — это вопрос. Похоже, что культурную столицу, вольно или невольно, превратили в новую лабораторию идеологического противостояния. При этом уже сейчас очевидно одно: общество устало от «героев», которых им сверху спускают по разнарядке. И оно даёт недвусмысленный сигнал власти — либо увековечивайте тех, кого мы любим, кого считаем своими, кто жил и умирал за нас, либо мы выберем себе героев сами. Да уже, собственно, выбрали — Буданова. Русского на танке, который мстит.
