Русские мусульмане: классификация групп, проблема радикализма, отношение к ним в России

Русскими мусульманами в России и других странах СНГ принято называть этнически русских, принявших и исповедующих ислам. В эту группу исламских неофитов можно смело включать также этнических украинцев, белорусов, чувашей, российских немцев, евреев и др., т.е. представителей тех народов, проживающих на постсоветском пространстве, исторически традиционно не исповедующих ислам, но принявших его в силу ряда субъективных причин и использующих русский язык как средство коммуникации внутри мусульманской уммы. Поэтому русскими мусульманами сегодня можно называть не только этнически русских, но и представителей тех не исповедующих традиционно ислам народов, которые стали мусульманами и используют русский язык как способ общения с единоверцами.

В историческом прошлом России имелись примеры принятия ислама русскими, однако это не вылилось в массовое и настолько заметное явление, как это произошло в постсоветский период. Проблемный характер исламское неофитство среди русских приняло именно в постсоветский период, потому что это явление количественно достигло того масштаба, когда не замечать этого уже не получалось. Тем более, что это порождало такую проблему, как исламский радикализм среди русских мусульман, о чем будет сказано ниже.

Впервые проблема русских мусульман появилась после войны в Афганистане (1979-1989), когда часть советских военнопленных русской национальности, которые были в плену у афганских фундаменталистов, приняли ислам. Это даже нашло отражение в российском кинофильме «Мусульманин» (1995), где главный герой, принявший ислам в плену рядовой советской армии, возвращаются в родную деревню в Рязанской области, где пытается, будучи мусульманином, вписаться в реалии русского села постсоветской России. Тема принятия ислама русскими несколько раз еще находило отражение в отечественных кинокартинах: такие сюжеты есть в фильмах «Кандагар» (2010) и «Орда» (2012).

При анализе глубинных интервью с активно верующими русскими мусульманами в подавляющем большинстве их неофитство началось с посещения мечети, аура и внутренняя атмосфера которых производили на них глубокое личное впечатление. Нередко подобное сопровождалось на фоне влияния друга, подруги или брачного партнера из числа мусульман. Немаловажным фактором является отсутствие духовного личного опыта исповедования православия – традиционной религией русского народа: здесь имело место быть светскость родителей или личное отторжение православия по причине неблаговидных поступков отдельных представителей РПЦ, что автоматически переносилось на все православие. Свою роль играет также молодежная протестность: «не нашел в православии ответов», «не нравится православное духовенство», «не нравятся православные каноны и ритуалы», «нет крепости веры у православных», «православным быть немодно и даже опасно», - таковы некоторые самооправдания мотивов отказа от православия русскими в пользу ислама. На вопрос «Почему тогда выбрали ислам?» ответы называются следующие: «быть мусульманином выгодно в Татарстане и Дагестане, это помогает карьере», «мода», «общение с мусульманами», «внешняя привлекательность (ритуалы)», «ислам понятен и логичен», «ислам научен». Как отмечают исследователи (в частности, Татьяна Излученко), русские мусульмане «принимают идеи ислама как наиболее, по их мнению, противопоставленные современному положению политико-социальной ситуации, их окружению в семье, в учебных заведениях. <…> Для них характерны активная деятельность в жизни общины, полная отдача себя как личности во власть своего нового» [1]. Последним, кстати, нередко пользуются вербовщики в радикальные исламистские группировки, поскольку синдром неофита, который нередко срабатывает у русского мусульманина после принятия ислама, приводит к резкости в суждениях, черно-белому восприятию реальности, желанию продемонстрировать действиями и поступками свою принадлежность к исламу, загладить «вину» за свое домусульманское прошлое. Синдром неофита, который испытывает на себя недавно принявший новую религию русский, легко эксплуатируется радикалами. Религиоведы отмечают, что «негативным последствием прозелитизма является то, что неофит зачастую становится фанатиком религии».  «Именно среди новообращённых мусульман мы обнаруживаем самых активных поборников ислама <…>. Выделение группы фанатично настроенных, жаждущих религиозной реформации граждан на всём мусульманском постсоветском пространстве и способствовало расколу общества по принципу «традиционалист – ваххабит». Причём к последним причисляют любого, кто отличается своей религиозной практикой» [2], - подчеркивают исследователи.

Нередко рядом СМИ и интернет-сообществами косвенно или сознательно создается негативный образ русских, в результате чего они ассоциируются с «алкашней», «быдлом» и «терпилой», а мусульмане позиционируются как здоровое патриархальное и часто брутальное сообщество. Такое восприятие ислама также располагает русского к его принятию. Правда, есть одно важное «но». Неофит не станет никогда окончательно своим для этнических мусульман, но для русского общества он перестает быть русским. Поэтому принимая ислам, русские мусульмане начинают демонстрировать религиозное рвение, стремясь доказать, что они равные остальным членам общины, зачастую состоящей из этнических мусульман. Для самих этнических мусульман русские мусульмане являются безусловно живым доказательством истинности собственной веры. Поэтому неофитство приветствуется, однако к русским мусульманам есть определенное недоверие со стороны этнических мусульман, что они нередко сами признают, указывая, что в негласной иерархии внутри исламской общины русских оставляют на вторых ролях. Правда, есть несколько исключений, когда некоторым неофитам удавалось занять посты даже муфтиев в некоторых регионах. Таких нам известно четыре случая: муфтием Чувашии (в юрисдикции ВКЦДУМР) в 1995 году был чувашский мусульманин Марат Архипов; муфтием Северной Осетии в 2008-2010 гг. был Али (Сергей) Евтеев, с 2013 года в Екатеринбурге муфтием Духовного управления мусульман Свердловской области (Центральный муфтият) является Абдуль-Куддусс (Николай) Ашарин и с апреля 2015 года муфтием Карелии является Абдульазиз (Сергей) Дятко. Иногда в числе русских муфтиев указывают также Хамзу (Валерия) Кузнецова, муфтия ДУМ Дальнего Востока в 2009-2014 гг., однако сам он себя считает татарином (у него мать – татарка, отец – русский), поэтому включать его в число русских муфтиев можно только с оговоркой [3].

По своим взглядам, убеждениям, образованию и деятельности они отличаются друг от друга. Так, в 1995 году Маратом Архиповым в Чебоксарах было создано самостоятельное ДУМ Чувашии в составе Высший координационный центр духовных управлений мусульман России (ВКЦДУМР), однако просуществовало оно недолго: муфтий РДУМ Чувашии в составе ЦДУМ Альбир Крганов собрал съезд мусульман и очень быстро ликвидировал раскол мусульманской уммы Чувашии. Как отмечает исламовед Роман Силантьев, «такая легкая победа над региональной структурой весьма сильного тогда ВКЦДУМР во многом объяснялась позицией президента Чувашии Николая Федорова, крайне болезненно относившегося к распространению ислама среди чувашей» [4]. Так что деятельность чувашского по национальности муфтия Марата Архипова на посту муфтия и ставшего первым известным исламским неофитом в постсоветской России, попытавшемся занять руководящий пост в мусульманской умме региона, завершилось провалом. Впоследствии, Марат Архипов вернулся работать в Казань, работал в ДУМ Татарстана в международном отделе, однако затем ушедший из религиозных структур, пойдя работать в светские учреждения.

Али (Сергей) Евтеев, получивший образование в Саудовской Аравии, был сторонником кавказского террористического подполья, о чем он даже рассказал в одном из своих интервью, после чего был снят с этой должности. Муфтий Карелии Абдульазиз (Сергей) Дятко получил исламское образование в Великобритании (это единственный такой случай в истории мусульман России) и заочно продолжает обучение в Палестинском университете. Муфтий ДУМ Свердловской области (Центральный муфтият) Абдуль-Куддусс (Николай) Ашарин, не получал религиозного образования, однако в своем регионе наиболее последовательный критик ваххабизма и противник ИГИЛ. Муфтий Абдуль-Куддусс Ашарин является тем русским мусульманином, который не ударился в фанатизм и крайности в мировоззрении и поведении, порой свойственные некоторым неофитам, а стал поборником традиционного ислама, и сегодня активно публично выступает в роли убежденного противника ИГИЛ, и светские власти Свердловской области именно в нем видят своего партнера по профилактике религиозного радикализма среди мусульман региона, поддерживая его деятельность в этом направлении. Это весьма нетипичный случай.

Попытки внести в общественно-политическое пространство русских мусульман предпринималось в начале 2000-х годов, связанных с проектом «Русский ислам», лоббируемого Сергеем Градировским при поддержке тогдашнего полномочного представителя Президента России в Поволжье Сергея Кириенко, суть которого сводилась к массовому переходу мечетей в городах на русский язык проповедей [5]. Это встретило решительный протест у татарского традиционалистского духовенства (особенно у мусульманских богословов Валиуллы Якупова и Фарида Салмана), видевшего в этом угрозу собственной национально-культурной идентичности. Здоровый татарский национализм подразумевал обязательность сохранения татарского языка в мечетях как языка проповеди. С уходом Сергея Кириенко с поста полпреда в 2005 году этот проект закончил свое существование.

Испытывая своего рода ущербность от того, что этнические мусульмане к русским неофитам относятся не до конца как к равным себе, часть русских мусульман попыталось пойти по пути создания объединений русских мусульман. Со стороны них предпринимались попытки самоорганизации, что вылилось в появление в 2001 году общины «Прямой путь» во главе с бывшим православным священником, перешедшим в ислам Вячеславом (Али) Полосиным и Национальной организации русских мусульман (НОРМ), созданной в 2004 году во главе с Вадимом Сидоровым, бывшим русском националистом, который в своих духовных метаниях от неоязычества пришел к исламу. Сидоров больше известен под псевдонимом Харун ар-Руси. При этом члены НОРМ выбрали своей богословской основой ислам маликитского мазхаба (по крайней мере, они так публично обозначали свою принадлежность к этому мазхабу), распространенный в Северной Африке. Это яркий пример того, что некоторые русские мусульмане в своих духовных поисках предпочтения отдают нетрадиционным для России течениям ислама, когда для нашей страны традиционными являются ханафитский (Урало-Поволжье) и шафиитский (Северный Кавказ) мазхабы. Впрочем, обобщать всех русских мусульман не стоит: если Вадим Сидоров позиционировал себя как сторонник маликитского мазхаба, то Вячеслав Полосин считает себя мюридом (учеником) суфийского шейха Саида Чиркейского (1937-2012), принадлежащего к накшбандийскому и шазилийскому тарикатам и шафиитскому мазхабу. Т.е. на лицо, что русские мусульмане, принимая ислам, выбирают разные его течения, к которым примыкают. Нередко бывают и так, что некоторые из них в течение жизни могут даже менять разные религиозно-правовые школы внутри ислама. Среди русских мусульман можно найти не только суннитов (маликитов, ханафитов, суфиев, ваххабитов, таблиговцев, «Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами» и др.), но и шиитов. Самое опасное, когда русские мусульмане вливаются в ряды террористов, и именно поэтому на русских мусульман смотрят как на потенциальную группу риска, т.е. на категорию людей, которые в силу своего неофитского поведения могут быть вовлечены радикалами в свои группировки.

Вот почему самыми известными русскими мусульманами являются, как это нестранно, исламисты-террористы: Александр Тихомиров (Саид Бурятский), Виктор Двораковский, Виталий Раздобудько, Алла Сапрыкина, Павел Печенкин и др. Имена этих людей вошли в историю терроризма в России. Вот и получается, что исчисляемые несколькими тысячами русские активно верующие мусульмане России в процентном отношении дали гораздо больше террористов, чем 5 млн. татар, традиционно исповедующих ислам.

Точные данные о численности русских мусульман отсутствуют по причине того, что Всероссийская перепись населения не позволяет определить религиозную принадлежность респондентов и ее соотношение с этнической. Озвучивающие публично данные весьма противоречивы. В СМИ встречающиеся цифры численности русских мусульман колеблются от нескольких до десятков тысяч человек. Муфтий Равиль Гайнутдин и другие функционеры Совета муфтиев России говорили о «десятках тысяч русских, принимающих ислам». Советник Гайнутдина «русский мусульманин» Вячеслав (Али) Полосин в одном из своих интервью оценивает численность российской общины "русских мусульман" всего в 10 тысяч человек. Впрочем, нельзя исключать, что здесь присутствует желание преувеличить популярность ислама среди русских, а заодно показать масштабность мусульманского русского неофитства. По нашим оценкам, численность русских активно верующих мусульман составляет от 5 до 7 тысяч человек в России.

Отметим, что процесс принятия ислама русскими проходит параллельно с процессом принятия этническими мусульманами (например, татарами) православия и других конфессий христианства, учений новых религиозных движений (например, среди кришнаитов Казани по нашим оценкам до 60% составляют татары). Поэтому процесс неофитства свойствен всем религиям в современной России, другое дело, что именно принятие ислама русскими вызывает больше внимания, интереса и одновременно опасений, чем когда кто-нибудь из татар крестится или вливается в ряды новых религиозных движений. Большую роль здесь играет не столько восприятие рядовым русским обывателем принятия ислама его соплеменником как акта вероотступничества (даже если принявший ислам русский был светским человеком, далеким от православия, его все равно воспринимают как вероотступника), сколько набором эксцессов от совместного проживания в городах коренному русскому населению с мигрантами, большая часть которых представлена мусульманами – выходцами из Центральной Азии или собственными согражданами из Северного Кавказа. Отношение к исламу у русских сегодня больше формируется под влиянием поведения некоторых мусульман, и порой это поведение далеко от того, чтобы его считать добрососедским.    

Классификация групп русских мусульман

Русских мусульман на наш взгляд можно разделить на 4 основные группы по характеру принятия ими ислама:

1. «Идейные» – это те русские мусульмане, кто принял ислам по идейным соображениям, вследствие собственных духовных исканий. Эта группа представляет наибольший интерес как у исследователей, так, кстати, и для правоохранительных органов, поскольку именно такие русские мусульмане могут стать наиболее благодатной для вербовщиков радикальных группировок группой верующих. Именно «идейные» создавали собственные объединения в 2000-е годы, идя по пути самоорганизации. Как это не странно и не удивительно, но в эту группу могут входить одновременно как интеллектуалы вроде теолога Вячеслава Полосина или переводчицы смыслов Корана на русский язык Валерии Пороховой, так и те русские мусульмане, кто выбрал путь терроризма вроде ваххабитов Александра Тихомирова или Виктора Двораковского. Эта группа объединяет тех русских мусульман, кто по идейным основаниям пришли к принятию ислама, хотя путь нахождения внутри мусульманской уммы каждый из них выбирал свой. Отдельно о причинах принятия ислама этой категорией русских мусульман будет рассмотрено ниже.

2. «Семейные» - это такие русские мусульмане, которые выбрали мусульманскую религию по семейно-брачным обстоятельствам. На наш взгляд, это наиболее массовая по численности группа исламских неофитов русской национальности. Эту группу составляют русские жёны этнических мусульман, в отдельных случаях – русские мужья этнических мусульманок. Нередко принятие ислама такими русскими брачными партнерами носит формальный характер, часто выполняется под давлением родителей супругов-мусульман. При этом участвуя в мусульманском религиозном бракосочетании (никах), после его совершения молодожены могут вести светский образ жизни, воспринимая принятие ислама как уступки теще или свекрови. От представителей этой категории следует отличать тех, кто принял ислам по какой-либо другой причине, а потом уже находит себе супруга среди мусульман.

3. «Конъюнктурщики» - это те русские мусульмане, кто подошел к принятию ислама из каких-то корыстных или выгодных для себя (социально-экономических или карьерных) соображений. Встречаются среди представителей бизнеса, сотрудников органов власти, политиков, журналистов, функционеров исламских религиозных организаций. Например, таким можно смело считать Абдул-Вахеда Ниязова (Вадима Медведева), сумевшего получить максимум выгоды, выбрав для себя путь исламского политика. Случаи принятия ислама русскими бизнесменами отмечал также полномочный представитель Президента России в Приволжском федеральном округе Сергей Кириенко в 2002 году, когда имелись примеры принятия ислама предпринимателями в надежде избежать поборов со стороны этнических мусульманских преступных группировок, либо же с целью просто влиться в мусульманское деловое сообщество [6]. 

4. «Военнопленные», т.е. те русские мусульмане, которые насильственно были обращены в ислам в афганском или «ичкерийском» плену, после чего смирились со своим новым положением и из ислама уже не стали выходить. По разным оценкам, таких не более нескольких десятков человек.

Русские мусульмане придерживаются следующих направлений суннитского ислама: ваххабизма, «Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами», «Джамаат Таблиг», «Нурджулар», маликиты, традиционного для России ислама ханафитского и шафиитского мазхаба, суфийских тарикатов. Шииты составляют немногочисленную группу (наиболее яркий их представитель Тарас (Абдул-Керим) Черниенко).

«Идейных» русских мусульман, которые представляют наибольший интерес, следует классифицировать по нескольким подгруппам, причем маркером такого разделения будут служить причины, которые мотивировали разных русских выбрать для себя ислам в качестве вероисповедания. Отметим, что все «идейные» русские мусульмане принимали ислам осознанно и добровольно, часто через определенный путь духовного поиска. Таких подгрупп «идейных» русских мусульман мы выделяем несколько:

1. Это те русские, которые интересуются религиями, причем они могут иметь опыт пребывания в православии, однако они не нашли в нем духовного удовлетворения, поэтому в ходе своих поисков, они останавливаются на исламе, который им кажется рациональным и более гармоничным с точки зрения теологической картины мира. Например, все 4 известных русских христианских священника (Вячеслав Полосин, Сергей Тимухин, Михаил Киселев и Владислав Сохин) именно этим объясняли свой выбор ислама. К этой подгруппе «идейных» русских мусульман, которые приняли мусульманское вероисповедание, я бы также отнес всех тех, кто принял ислам, увлеченных до этого эзотерикой, мистикой и оккультизмом. Как правило, перед приходом в ислам они являются приверженцами различных новых религиозных движений категории «нью-эйдж» (от английского «New Age» - новая эра). К последним относятся увлекающиеся астрологией, учением Ошо, медитацией, Агни-йогой и др. В исламе их привлекает мистика суфизма. Правда, приняв ислам, некоторые такие русские неофиты не ведут жизнь практикующего мусульманина, всех полагающихся ритуалов не совершают или выполняют их только избирательно, правда, позиционируют себя как мусульмане. Часть таких русских мусульман старается найти духовного наставника (стать мюридом какого-нибудь шейха), ощутить свою принадлежность к какому-то братству, но после этого не всегда соблюдают все обрядовые предписания ислама. Впрочем, есть и такие, которые стараются ритуалы выполнять, раз ислам этого требует.

2. Принимающие ислам на почве увлечения историей и культурой мусульманского Востока, на фоне изучения восточных языков и комплементарного отношения к традициям мусульманских стран. В основном данная группа состоит из представителей интеллигенции. Как правило, жизнь практикующего мусульманина ведут единицы. К числу таковых я бы отнес переводчицу смыслов Корана на русский язык Валерию Порохову и, например, доцента Высшей школы экономики, исламоведа Игоря Алексеева, занимающегося изучением наследия мусульманских философов.

3. Выбравшие ислам как вероисповедания для себя из идейно-политических побуждений. Это одна из опасных подгрупп «идейных» русских мусульман, поскольку именно из ее массы появляются террористы. Этих русских мусульман можно обозначить как идущих в ислам для того, чтобы быть революционерами и воевать со светским режимом. Шариатское государство будь то в виде «халифата» или «Имарата Кавказ» им видится как воплощение социальной справедливости, как идеальное государство, за которое надо бороться любыми способами, в том числе и террористическими методами. Александр Тихомиров, (Саид Бурятский), Виталий Раздобудько, Павел Печенкин и др. можно смело включать в эту подгруппу «идейных» русских мусульман. Впрочем, не все из таких неофитов готовы сами лично взять в руки оружие, но они могут оправдывать борьбу со светским строем России. Христианство они считают неподходящей религией для таких целей, «религией слабаков». В основном это выходцы из праворадикальных (националистических) и леворадикальных сообществ. Такие мусульманские неофиты порой перенимают также этнокультурную идентичность тех радикальных мусульман, которые выступают для них в роли образца для подражания: например, такие русские мусульмане начинают копировать поведение кавказцев. Русских мусульман этой подгруппы привлекает протестность, воинственность, бескомпромиссность, оппозиционность радикального ислама: принимая его, они порой не особенно спешат детально и дотошно выполнять всю обрядовую часть исламского вероучения. Не найдя в русском национализме или ультралевом движении своего места, такие русские ребята впадают в другую крайность – принимают ислам, причем именно радикального толка. Их магнитит желание принадлежать чему-то более сильному, как им кажется и видится. Мусульманская умма ими и рассматривается в качестве такой силы, а то, что на уровне стереотипов ислам рядового русского больше пугает, это служит еще больше стимулом к его принятию. Они даже могут пытаться конструировать такие нелепые формы как «арийский ислам» и «марксистский ислам». Ислам для неофитов «арийского ислама» - это «путь к возрождению русской нации», а то и «путь к возрождению белой расы»; у сторонников мусульман-«марксистов» ислам объявляется «средством к всемирному освобождению угнетенных», исламскую религию они соединяют с леворадикальными доктринами. Разрушительный характер радикальных течений ислама больше притягивает такой тип русских людей. В итоге мы оказываемся в ситуации, когда еще вчерашний русский националист (например, председатель НОРМ Вадим Сидоров) или левак (писатель, журналист и редактор Алексей Цветков) становятся мусульманами,

4. Принимающие ислам в уголовной (криминальной) среде: оказавшись в тюрьме, русский человек находится в состоянии безысходности и в духовном поиске. И при наличии сокамерников-мусульман он принимает ислам, обретя таким образом смысл жизни. Такой путь принятия ислама можно проиллюстрировать воспоминаниями русского мусульманина Вячеслава Баринова (имя в исламе у него Абдулбари), принявшего ислам как раз в заключении: «Я оглянулся на всю свою жизнь и увидел, что не оставил там ничего. Годы, потраченные на тюрьмы, выпивку и другие глупости оставили после себя только пустоту и на сей раз я был действительно прав – ничего не происходило со мной. Моя жизнь абсолютно ничего не стоила! <…> Даже здесь, у последней черты, у края пропасти, - еще не поздно сделать выбор. Все, что здесь требуется – это каждый раз делать правильный выбор в направлении курса твоей жизни и ее содержания. <…> Любая встреча в жизни не есть случайность. <…> 22.11.2008 г. мой брат Мухутдинов Ирек Кавсарович развил мысль о том, что и рядовому верующему имеет смысл говорить и рассказывать обо всем том, что делает человека лучше, чище, искреннее…» [7]. Перед нами опыт принятия ислама русским, оказавшимся в тюрьме, где в ходе поиска внутреннего самосовершенствования, он через знакомство с сокамерником-мусульманином принял ислам, сделав тем самым свой выбор. Если такой духовный поиск завершился отказом от прежнего преступного и греховного образа жизни, то это одно. Другое дело, когда русский принимает радикальный ислам, видя в нём сходство с «понятиями» криминалитета. Система ценностей уголовного мира предполагает презрение не только по отношению к правоохранительным органам, но к государству как таковому вообще. Это весьма напоминает мировоззренческие установки радикал-исламистов, для которых российское государство является «кяферским» («государством неверных»). Данную категорию русских-заключенных в радикал-исламистской идеологии привлекает то, что предыдущие грехи (преступления) до принятия ислама списываются, а возможность их совершить в дальнейшем оправдывается, поскольку новые преступления (в т.ч. ограбления и убийства) трактуются как часть «джихада». Увеличению численности данной группы приверженцев радикального ислама способствует то, что, попав в места заключения, радикал-исламисты стараются найти новых единомышленников, причём в глазах остальных зэков они выглядят как жертвы государства. Любопытное описание оставил один из современных лидеров русского национал-социализма (нацизма) Максим Марцинкевич, отбывавший свой первый срок в колонии, в своих воспоминаниях, изданных после освобождения, находясь в камере с радикал-исламисты и общаясь с ними, отмечал близость определенных ценностей ваххабизма и национал-социализма: «По многим моральным вопросам, которые касаются убогих, наркоманов, вырожденцев, извращенцев, позиция мусульман намного ближе к позиции национал-социалистической, чем позиция христиан. Это реально может привести к тому, что будут „белые ваххабиты“, русские мусульмане. Я об этом подумал еще в 2008 году, а тут вышел и узнаю, что уже много таких русских мусульман!» [8].

Важно отметить, что об исламских неофитах русской национальности рядовой российский обыватель часто судит именно по группе «идейных» русских мусульманах. Именно по причине того, что они сами стараются о себе заявлять публично, сопровождая это порой пиар-кампаниями, создавая вокруг себя ореол своей массовости. Правда, отметим, что в последнее десятилетие интерес к «идейным» русским мусульманам вызван не тем, что они нашли свое духовное пристанище в лоне ислама, а тем, что некоторые из них выбирают путь терроризма и экстремизма, в итоге для правоохранительных органов русские мусульмане становятся той группой риска, за которой негласно устанавливается надзор и контроль. Естественно, что СМИ также обращают внимание на русских мусульман именно в контексте распространение в их среде исламского экстремизма. «Последнее усиливает проблематизирующий эффект статей, т.к. подобные тексты конструируют риторику «двойного предательства»: «русские ваххабиты» сначала «предали свою веру», а затем совершили «второе предательство», встав на сторону тех, кто борется против российского государства» [9], - отмечают исследователи.

Участие русских мусульман в террористической деятельности

Проблема исламского терроризма с «русским лицом» является одной из главных причин негативного и настороженного отношения к русским мусульманам. Впервые эта проблема обозначилась с началом Второй чеченской войны (1999-2001), когда на стороне ичкерийских боевиков стали участвовать террористы русской национальности.

Первыми русскими мусульманами, вставшими на путь религиозного терроризма, можно назвать студента Карачаево-Черкесского педагогического университета Николая Епринцева и жителя Новокузнецка Виктора Мирошкина, планировавших теракт на рынке «Фаллой» во Владикавказе 23 сентября 1999 года. Оба до этого прошли боевую подготовку в диверсионно-террористическом лагере в Сержень-Юрте (Чечня) амира Абу Саида, одного из полевых командиров Хаттаба. Совершить теракт им не удалось, поскольку при пересечении Ингушетии (ехали они из Чечни в Северную Осетию) были остановлены сотрудниками МВД, и в их автомобиле обнаружен тротил [10].

Другим русским мусульманином, избравшим для себя террористическую деятельность, стал участник «Кукморского джамаата» 21-летний Олег Бабушкин [11]. Члены банды организовали 1 декабря 1999 года теракт на газопроводе в Кукморском районе Татарстана.

В июне 2000 года в Грозном прошли два теракта, организованные смертниками. Ими оказались два русских мусульманина Александр Алексеев и Сергей Дмитриев.

В феврале 2001 года в Набережных Челнах (Татарстан) с целью выкупа был похищен сын начальника городского жилищного хозяйства Якова Геллера Анатолий. Среди группы похитителей, рассчитывавших получить выкуп в 320 тысяч долларов, был 27-летний Максим Гапонов. При допросе выяснилось, что он принял ислам ваххабитского толка в 1998 году, поехал в учебный лагерь «Кавказ» в Чечню к Хаттабу, встречался и даже регулярно молился вместе с лидером чеченских боевиков Шамилем Басаевым, а потом по их заданию участвовал в организации похищения сына чиновника: «Следователям Гапонов твердо заявил, что на земле он подчиняется лишь приказам Хаттаба, а на небе – Аллаху»,- пишут о нем исследователи [12].

Если в начале ХХ века русскими по национальности террористами в России становились революционеры левых и анархических взглядов, то в начале XXI века русскими террористами становились исламисты. На протяжении 2000-х – 2010-х годов участие русских мусульман в рядах террористических групп становится не просто заметным, но порой отмечаются случаи, когда они становились их лидерами и создателями. Не обобщая всех русских мусульман, можно заметить, что если где русские мусульмане достаточно быстро заняли крепкие позиции в среде исламской уммы России, то именно в ваххабитских джамаатах.

Наиболее характерный пример такого русского мусульманина, занявшего позицию лидера в террористической банде, можно назвать уроженца Волгоградской области Павла Косолапова (род. в 1980 году). Биография Косолапова (в исламе его имя Мохаммед) примечательно именно тем, что перед нами образец русского мусульманина, который был не только исполнителем, но и идейным вдохновителем терактов в России в 2004-2007 гг. Про него известно, что, приняв ислам (по одной из версий сделал он это под влиянием курсантов-кавказцев, обучаясь в Краснодарском высшем военном командном инженерном училище, куда он поступил в 1997 году, однако он не доучился и оставил его), он поехал в Чечню в 1999 году, где прошел военно-идеологическую подготовку в учебно-диверсионном лагере «Кавказ» в Сержень-Юрте у Хаттаба. Вскоре за свои способности он сам стал инструктором. Затем Косолапов участвовал в организации терактов в московском метро 6 февраля 2004 года (погибло 42 человека), в том же месяце и в марте организовал взрывы на магистральном газопроводе и линиях электропередач в городах Московской области Чехове, Подольске и Бронницах. После этого он вернулся домой в Волгоградскую область, откуда отправился в Самару, где участвовал в организации теракта на вещевом рынке города 4 июня 2004 года, в результате которого погибло 11 человек (исполнителем взрыва был ученик Косолапова по лагерю «Кавказ» Еркингали Тайжанов из Казахстана). 13 августа 2007 года Косолапов организовал подрыв железной дороги, в ходе которого сошел с рельсов поезд «Невский Экспресс», направлявшийся из Москвы в Санкт-Петербург. В результате травмы получили 60 пассажиров, из которых 25 человек были доставлены в больницу (к счастью, никто из них не погиб). В настоящее время Павел Косолапов находится в международном розыске. За совершенные теракты Косолапов получил в СМИ прозвище «русский бен Ладен» [13].

Если некоторые русские исламисты, совершавшие теракты в конце 1990-х – первой половине 2000-х годов, имели за спиной опыт пребывания на учебе в лагере «Кавказ» у Хаттаба, то следующим центром притяжения для других русских ваххабитов был «Булгарский джамаат» в Афганистане (название это сообщество получила в память о Волжской Булгарии – средневековом мусульманском государстве на Средней Волге, официально принявшего ислам в 922 году от послов Багдадского халифата). Образовавшийся с 1999 года как землячество выходцев из Поволжья, прибывших на «джихад» в Афганистан в ряды талибов, он пополнялся не только татарами и башкирами, но и русскими по национальности мусульманами. Одним из самых известных русских боевиков «Булгарского джамаата» был Павел Дорохов (1970-2008), уроженец Баймакского района Башкортостана (в исламе его имя Абдул Муджиб). Пройдя в рядах «Булгарского джамаата» боевую подготовку в 2006-2007 гг., Дорохов прибыл в г. Салават (Башкортостан), где сумел организовать ячейку «Булгарского джамаата», в которую вошел Рустем Зайнагутдинов. В 2008 году террористы планировали организовать взрывы станции водозабора «Салаватводоканала» и хранилища жидкого аммиака на предприятии «Салаватнефтеоргсинтез». Однако осуществить задуманное террористов не удалось: 28 августа 2008 года Зайнагутдинов был задержан, а Дорохов был застрелен у себя на квартире при задержании, поскольку оказал сопротивление. Зайнагутдинов был приговорен к 15 годам лишения свободы [14].  

Другим примером этнически русского мусульманина, который побывал в Афганистане, стал житель Нижневартовска Андрей Баталов (род. в 1979 года), который после принятия ислама, отправился учиться в Иран, оттуда перебрался в Пакистан, а уже затем оказался в Афганистане, где был в 2007 году осужден на за террористическую деятельность, проведя в афганской тюрьме 5 лет [15]. 16 июля 2009 года другой житель Нижневартовска Алексей Бабин (род. в 1989 году) в составе группы из 5-ти исламистов был убит в Таджикистане во время нападения на пост Национальной гвардии Таджикистана [16]. В 2009 году другие русские жители Нижневартовска С. Ю. Мокин (исламское имя — Абдулкерим), Э. Б. Копсергенов (Белал) и А. Ю. Охтова были уничтожены в ходе спецоперации в Ингушетии. Как констатируют исламоведы, «славянские мусульмане-неофиты все чаще стали выступать в качестве «передового эшелона» террористов» [17].

В 2009-2010 гг. на территории Башкортостана действовала террористическая банда, которую возгла