Кряшенская духовнная миссия, как, впрочем, и православная миссия в целом, переживает глубокий системный кризис. Главная его причина – последствия атеистического диктата советского времени. Тогда не только о миссионерской работе, но даже об открытом отправлении богослужений не могло быть речи. И если верующие русские, татары хотя бы изредка, от случая к случаю посещали сохранившиеся церкви и мечети, то кряшены были лишены и этого. Одними из первых они стали жертвой сталинской национальной политики укрупнения народов, вследствие которой утратили свой этнический статус вплоть до самоназвания и возможность социально-культурного развития. Не удивительно, что в стране на протяжении полувека не функционировал ни один кряшенский культовый объект. Было полностью уничтожено всё кряшенское духовенство. Как минимум три поколения советских людей были отчуждены от церкви, от христианской культуры, духовности, нравственности.
Мало что изменило постсоветское духовное возрождение. На волне демократизации общества и ликвидации последствий тоталитаризма все бытовавшие прежде запреты, конечно, были сняты. Но содействия в восстановлении разрушенной религиозной инфраструктуры кряшенам оказано не было. Имеющиеся ныне шесть приходов с отправлением богослужений на церковно-кряшенском языке и священнодействие 20 духовных лиц из кряшен, служащих в большинстве своём не в кряшенских приходах, появились не благодаря поддержке властей и интернациональной общественности республики, а, скорее всего, в силу реакции на её отсутствие. Даже то, что подавляющей части кряшенских священников удалось получить специальное духовное образование и что она в своей немногочисленной среде имеет кандидата богословия и доктора церковной истории, удручающего положения дел не меняет.
К этому следует добавить, что в силу сложившихся обстоятельств кряшенское духовенство не имеет над собой иерарха, который руководил бы миссионерской деятельностью с учётом этноконфессиональной специфики кряшенского населения, осуществлял наблюдение за кряшенскими приходами. В дореволюционную бытность Казанской епархии этими вопросами занимался викарный епископ. При наличии в Татарстанской митрополии трёх епархий сегодня такое вряд ли возможно, но потребность в специальных благочинных кряшенских приходов тем не менее ощущается.
В республике, да и в стране в целом применительно к кряшенам создалась обстановка аналогичная той, что предшествовала выходу на миссионерское поприще Николая Ильминского. Почти 90 процентов населённых пунктов с кряшенским населением не имеют культовых объектов, а, значит, и священнослужителей. Нет ни одной школы с кряшенским этноконфессиональным уклоном и, следовательно, нет пополнения духовной семинарии профессионально ориентированными абитуриентами. В силу этого там невозможно открыть кряшенское отделение, или хотя бы набрать кряшенскую группу студентов и в ближайшие годы удовлетворить потребность в национальных кадрах священнослужителей.
С этим напрямую связана проблема обеспечения кряшенского населения религиозной литературой. При наличии периодических изданий, полиграфической базы, интернетсайтов митрополии и духовной семинарии, ощущается голод в самых разнообразных религиозных изданиях на церковно-кряшенском языке: от Священной истории до молитвенников и популярных пособий для церковно-приходских воскресных школ. Завершение перевода Нового Завета и редкие переиздания некоторых дореволюционных священных и молитвенных книг кардинально изменить положение не могут. Ибо суть вопроса опять-таки упирается в недостаток профессиональных авторов, переводчиков, издателей, популяризаторов, распространителей религиозной литературы.
Крайне слабо привлечена к миссии общественность. Распространённые прежде попечительские и благотворительные общества, традиции общинного обустройства, меценатства давно утрачены. Попытка возродить в Казани Братство святителя Гурия не увенчалась успехом. Не наблюдается активности кряшенского населения, в первую очередь кряшенской интеллигенции, в восстановлении разрушенных и сооружении новых культовых объектов. Приходится констатировать, что влияние духовенства на невоцерковлённое население систематически не оказывается, воздействие на верующих не выходит за пределы паперти.
Дебаты о том, кто такие кряшены – крещёные татары, татары-кряшены, православные татары, этнографическая, конфессиональная, этноконфессиональная или субконфессиональная группа татар – ведутся давно и безрезультатно. Причина в том, что заправляют в них политики и политизированные учёные-националисты протатарской, даже промусульманской ориентации. Порой они доходят до огульных умозаключений и сомнительных утверждений, но поскольку под их контролем находятся все научные учреждения и средства массовой информации, им на протяжении многих десятилетий удаётся манипулировать общественным мнением. Если такое положение не изменится, то говорить о поступательном развитии православной миссии и Татарстане будет весьма сомнительно.
Перед подвижниками возрождения и активизации широкомасштабной миссионерской деятельности вновь возникли извечные российские вопросы что делать? и с чего начать? Прежде всего, конечно, мысли концентрируются на необходимости восстановления дореволюционного статус-кво православной церкви, в начале ХХ века безраздельно владевшей душами и направлявшей помыслы кряшен. О том, что нужно для этого делать, говорилось и писалось много раз. За самым редким исключением, набор проблем и перечень задач для всех социальных институтов кряшен одинаков. Однако зачастую замалчиваются, в тени задач затушёвываются перспективная и ближайшие цели этноконфессионального возрождения.
Не отрицая всеобщей его стратегии для всех православных народов России, а именно: поголовного (в идеале) воцерковления ныне живущих традиционно православных людей, для кряшен Татарстана следует внести как минимум одну коррективу. При современном этноконфессиональном состоянии и отсутствии социального статуса кряшен их воцерковление должно преследовать цель сохранения самого кряшенского народа. И это должно восприниматься как предназначение православной миссии среди кряшен – в ином смысле она просто не нужна.
Достижение этой цели – чрезвычайно сложное дело. Не только с точки зрения организации, координации усилий, обеспечения единодействия всего кряшенского сообщества и солидарных с ним сил. Первым шагом на этом пути должна стать деполитизация кряшенского вопроса. Сегодня имеются результаты этнологических исследований, характеризующих кряшен в качестве самобытного, самодостаточного, самообеспечивающегося народа. Приведу лишь один из них: «кряшены – высококонсолидированный этнос с плотными внутриэтническими связями и высоким уровнем национального самосознания, слабо подверженный ассимиляционным процессам… имеют в своём составе мощный слой культурной и управленческой элиты и способны самостоятельно решать вопросы национально-культурного развития». Спрашивается, что ещё нужно для того чтобы вернуть этому обездоленному народу его истинное самоназвание и статус полноценного этноса?! Смею заверить, что это не очередной опус перевозбуждённого А.Фокина, как пытается уверить публику некий вездесущий этнолог-националист, а официальное заключение Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения РАН по итогам этносоциологического исследования кряшен Удмуртской Республики, проведённого на основе договора с Министерством национальной политики республики.
Кряшен однозначно признаёт отдельным (от татар) этносом и главное специализированное по этнонациональным проблемам учреждение страны – Институт этнологии и антропологии РАН. Казалось бы, чего ещё не хватает! Доброй воли, справедливости, честности, здравого смысла? Десяткам этнических образований, в советское время огульно включённым в состав более многочисленных народов, после распада СССР была предоставлена возможность независимого развития. Но это не коснулось кряшен, которые не менее других, как, например, сойоты в Бурятии, вепсы (весь, чудь) в Карелии, бесермяне в Удмуртии, тоджинцы в Туве, обладают всеми ресурсами собственного сомообеспечения. Мало того, из числа кряшен выделили казачью сословную группу нагайбаков и предоставили ей статус малочисленного народа. В итоге: сегодня один народ имеет два неравных этнических статуса и, значит, разные условия существования.
С такими неадекватными решениями, от кого бы они ни исходили и кем бы ни принимались, мириться нельзя. Надо действовать, изыскивать все возможные пути, средства и формы постановки, обоснования, продвижения и в конечном итоге разрешения кряшенского вопроса. Первые шаги в этом направлении сделаны: в течение последних десяти лет в федеральные органы власти и в Московскую Патриархию были направлены документы и материалы о социальном положении и религиозном состоянии кряшенского населения разных регионов страны, проведены научно-практические конференции, опубликованы солидные научные труды, созданы музеи истории и культуры кряшен, призванные сконцентрировать интеллектуальные силы кряшенского сообщества и поднять проблемы кряшен на федеральный и мировой уровень. Предпосылки к этому есть. После полувекового забвения кряшенская проблематика стала предметом научных изданий и диссертационных исследований, темой различных диспутов. Впервые после 1926 года кряшены фигурируют в переписях населения в качестве учётной категории.
Но многие кряшенские проекты, встречают противодействие со стороны татарстанских властей и протатарских общественных формирований всех уровней, и как бы это ни казалось странным, со стороны Института истории Академии наук Татарстана, в составе которого действует Центр изучения крещёных татар (или татар-кряшен) и нагайбаков. Как это ни парадоксально звучит, кряшенский центр с момента создания был и остаётся по сути своей антикряшенским. Уже чётко выраженный эклектизм его названия сам по себе характеризует степень научной основательности и отношение местной академической элиты к такой объективной категории как этноним (самоназвание) народа, который, кстати сказать, не вправе менять никто. И выпускаемая центром научная продукция в подавляющей степени соответствует его названию. Кряшенской общественности тягаться с государственными структурами и научными подразделениями тяжело. Но можно. Необходимо переломить ситуацию, всячески развивать кряшеноведение, активизировать национальное движение кряшен, всемерно поддерживать их религиозные и светские общественные организации.
В завершение о перспективе. Могу сказать так: либо кряшены добьются признания и продолжат своё существование как равный член многонациональной семьи российских народов, либо будут частично ассимилированы русскими и полностью утратят свою этническую сущность, и частично, что не менее вероятно, отатарятся и пополнят ряды мусульман. Третьего не дано.
Доклад был прочитан на Региональных рождественских чтениях 'Развитие миссионерства среди кряшен на современном этапе' (г. Заинск, Республика Татарстан, 8 декабря 2015 года)
