Донецк встретил меня теплым солнечным субботним вечером. Большой, красивый, чистый и «зеленый» город. В центре безмятежно гуляли родители с детьми, работали кафе и рестораны, выступали уличные музыканты, магазины были полны продуктов… И если бы не бросающееся в глаза небольшое количество людей на улицах и периодически встречающиеся военные с оружием, трудно было бы поверить, что находишься в зоне ведения боевых действий.
Донецк живет! Город убирают, работают кинотеатры, устраиваются выставки. Возле футбольного стадиона «Донбас-Арена» функционирует детская железная дорога. Несколько километров железнодорожных путей, вагоны и тепловоз, где сами дети выступают в роли вагоновожатых, машинистов, проводников, дежурных по вокзалу.
В эти несколько дней моим сопровождающим, гидом, моей «палочкой-выручалочкой» стала Елена – волонтер, с февраля месяца живущая в Донецке. «Ехала на пару недель» - говорит Лена, да так и осталась. Лена занимается решением вопросов связанных с гуманитарной помощью идущей из России и массой других проблем возникающих у мирного населения в результате ведения боевых действий на Донбассе.
Едем в военный госпиталь. «Там наш друг – испанец» - говорит Лена.
Хавьер (Хави) – 24 года. Антифашист. Разделяет коммунистические взгляды. Идейный.
«Когда был маленький, видел по ТВ как НАТО, бомбит Сербию. Потом был Ирак, Афганистан, Ливия. Американцы обучали «эскадроны смерти», которые затем действовали в Латинской Америке» - он хочет прекратить это.
В июле 2014 Хавьер закончил Эстремадурский университет, медицинский факультет, в феврале 2015 приехал в Алчевск, недалеко от Дебальцево. Был в подразделении «Призрак», «Республиканская армия», «Восток». В первый день, в аэропорту чуть не погиб. Пока уже сам не разобрался на местности, где чьи позиции. Его товарищ испанец повел за собой, прошли «зеленку» и вышли не открытое поле. По ним как по мишени сразу стали стрелять из минометов.
- Он хороший человек…. Но «el idiota». Улыбается.
Его инструктор отдал ему свои бронежилет и каску, не верил, что они спасают.
Хавьер помогал в подразделении по медицинской части. Хочет больше учиться практической работе, в Испании другая система обучения - инъекции, капельницы делают не врачи, а медсестры. Сейчас работает в военном госпитале в Донецке как медбрат. Денег за работу не получает.
- На что же ты живешь? – удивляюсь я.
- Родители присылают.
У него на родине старшие брат и сестра. Очень хотят, чтобы он вернулся. Но для испанских властей он террорист. Если вернется – посадят. Поехать в Россию не может т.к. закончилась виза. Что будет делать дальше – пока не знает. Говорят, что госпиталь будут расформировывать.
- Футбол любишь? – неожиданно спрашиваю я. Он в ответ смеется: «Я не нормальный испанец. Раньше играл в регби. Я весил 77 кг, а сейчас даже боюсь посмотреть на весы»
Хави худой, голодный, но бодрый. Два дня назад к нему приехала на месяц его девушка Марта. Тоже медик – учились вместе.
Когда началась война, на Донбасс в ополчение приехало много иностранцев: испанцы, французы, чехи, бразильцы, сербы. Стараются помогать Республике по мере сил и возможности.
El pueblo unido jamás será vencido (Пока мы едины, мы непобедимы!)
Валерия – медсестра. Пока работает в госпитале, т.к. сама была ранена под Докучаевском. Повезло, снайперская пуля прошла на вылет. Стрелял именно по ней, хотя на девушке была медицинская сумка. Рядом стояли бойцы с оружием, снайпер выбрал ее.
Валерия хочет вернуться на передовую. Служит в 3-м территориальном батальоне обороны. Она один санинструктор на четыре взвода. Медикаментов хватает. Специалистов медиков мало. Местные жители часто обращаются. Оказывает первую медицинскую помощь и оправляет в госпиталь. С продовольствием не важно, основное - крупы, тушенка, овощей мало. Поваров нет. Она и за медика и за повара.
Пока мы разговаривали, привезли раненого и Валерия поспешила в перевязочную.
Влад «Шиба» и Дамир «Гром» - ополченцы, получили тяжелые ранения, прикрывая журналистов.
Сопровождали их машину в районе аэропорта, показывали проезд по заминированной дороге. ВСУ стали обстреливать их из ПТУРов. Своей машиной прикрыли машину журналистов. Выжили, но остались без ног…
Влад, 39 лет.
Сам с Донецка, здесь живет его мама. 15 лет жил в Москве. Продал там свой бизнес, приехал в родной город. С 30 мая 2014 в батальоне «Восток». Из военной подготовки – 20 лет назад срочная служба в ВДВ.
- Мы антифашисты, защищаем свои моральные ценности. Если бы не взяли оружие, загнали бы нас «правосеки» под плинтус. 90% в ополчении воюет местных, 5% - россиян, еще 5% - украинцы с других регионов.
Влад рассказывает много и интересно. С массой подробностей о разных событиях, в которых участвовал сам, и где бывали его товарищи.: «Приезжали страйкболисты, пейнтболисты, с обеих сторон… увозили потом их в гробах. Первые пол года были стрелковые бои, война была мобильной, потом когда позиции «устаканились», стали артиллерийские перестрелки. «Укры» почему бьют по жилому сектору, разрушают инфраструктуру, поселки? Хотят вызвать недовольство жителей.
ВСУ – мясо, посылают их на убой. У некоторых в голове просто «мука», наслушались пропаганды. Первые добровольческие батальоны «укров» - это должники Приватбанка. Люди Коломойского их отлавливали и отправляли в АТО, повоюешь – долг спишем. Семьи офицеров ВСУ берут в заложники, всю Украину распродают «втихую» семье Ротшильдов. «Нацики» грабят. Снимают даже металлические ворота с ворот домов, отправляют себе. Заселяются в чужие дома. Им говорят: «Что вы делаете, люди же вернуться». А они: «пусть возвращаются, будут «сепары» у меня в огороде работать». У «правосеков» политика – нагадить и убежать. Их стреляем даже в спину. Их даже свои добивают. Не хотят им потом пенсии выплачивать. Когда аэропорт заняли, после «укропов», нашли трупы распотрошенные… на органы.
Мы отразили 33 танковые атаки при попытке прорыва в Донецк через аэропорт. Ополченцы либо молодые ребята 18-24 года, либо за 40. Тридцатилетних мало. Ротация бойцов была когда шла война манёвренная, сейчас весь личный состав на позициях. По полгода без увольнительных. Есть основной костяк, есть те кто приходит-уходит. Бывают «бегунки», скачут по подразделениям, ищут где лучше. С вооружением недостаток. Но голь на выдумки хитра, «Утес» наладили, у него гарантированный ресурс 10 тыс., у нас по 40 тыс. одиночными лупит.
В Донецке был 1 млн. человек, сейчас осталась треть. Границу хотим провести до Днепра. А вторая половина пусть сама решает с кем им.
Сейчас есть угроза террористической войны. Донецк очень опасный город, много индустриальных и промышленных объектов. Поэтому готовимся к антитеррористической войны на базе батальона «Восток».
- Что Вы можете сказать о казаках? – интересуюсь я.
- Разные были, всяких хватало. Запомнились пару казаков танкистов, один даст несколько залпов и меняет позицию, второй так же на другом фланге. Мы перехват «укропов» ловим, их корректировщик не может понять откуда стреляют. Решили, что против них батальон. Такой им танковый биатлон устроили.
- Как Вы относитесь к тому, что среди командиров разных подразделений существуют, мягко говоря, разногласия? – задаю ему провокационный вопрос.
- Настрой у нас такой: отобьем внешнего врага, займемся внутренним.
Дамир. 35 лет.
Сам со Славянска. До войны был чемпионом по ловле рыбы на спининг. На войне стал снайпером.
В ополчение пошел когда квартиру разбомбило прямо на глазах. Внизу под домом стояла машина, обломками и ее завалило.
- Мы же до последнего не верили, что война начнется. 2 мая иллюзия ушла. Вооружились кто чем, ножами, палками. Вечером, как стемнело, разнесли блок-пост, так и вооружились.
В отличие от Влада, Дамир немногословен. «Львиную долю вооружения забрали у «укров». Те отправляли людей в АТО по мобилизации. Они тоже воевать не хотят, обстреляешь их, они все вооружение бросают и тикать».
- Все тебе рассказать не могу, не обижайся. Приезжал тут один журналист, записал интервью, сказал, что выключил диктофон, а сам оставил. Такого потом в статье нагородил. После войны все расскажем.
Практически каждый день, к ним приезжают друзья, знакомые, товарищи. «Восток» своих не забывает. Когда у Влада был День рождения к нему за день пришло 170 человек. Они не считают себя героями, хотя безусловно совершили подвиг, своими телами закрыв гражданских. Это просто их работа – защищать.
В ребятах нет жалости к себе, депрессии. За все время общения ни слова матом. Постоянно ржут, как кони. Влад «подстебывает» Дамира, тот не отвечает, хотя и у самого с чувством юмора все в порядке. Распределение ролей.
С нетерпением ждут выписки, чтобы вернуться в строй.
- Возьмёшь меня вторым номером? - спрашивает Влад
- Нет, ты своим гоготом мою позицию выдашь. Вон, бегай вокруг по «зеленке», собирай растяжки, теперь не страшно. Снова ржут.
Рядом с ними чувствуешь себя спокойно и надежно, несмотря на доносящуюся канонаду - опять обстреливают Донецк. Есть в них огромная внутренняя сила. Уверенности в себе. Уверенности в том, что за ними Правда!
Саша «Жура». С Дебальцево. 42 года. Воевал, был в плену.
Был в Луганском казачестве, сейчас оно все относится к Всевеликому Войску Донскому.
Потомственный казак. Прадед служил в личной гвардии царя, дед воевал в корпусе Доватора, в 1943 пропал без вести.
«В плен попал как… Отвели свою группу через пионер лагерь и поехали с командиром в разведку. Отработали по двум разведгруппам «укров» с одной стороны и поехали проверять другую сторону. Не ожидали что те так быстро успеют сделать там блок пост, наткнулись на него, а тут нам в бок выходит БТР. Что делать? Либо сдаваться, либо погибать. Решили прорываться. Командир погиб, а я раненый успел уйти в балку. Они побоялись меня по «зеленке» преследовать. Несколько дней лазил в балке, потом дошел до хуторка. Там вызвали скорую, отвезли в больницу в Дебальцево. Первую «чистку» прошел удачно, у меня там много бывших одноклассниц работает, они прикрыли. Сдал один таксист. Сначала заглянул к нам в палату. Потом зашел, рассмотрел меня, ще так рассмеялся. А на утро за мной пришли. Оставили там же из-за ранения, но под конвоем. Потом отправили в Изюм, затем в Крамоторск. Избивали, не лечили. Тебя, говорят, все равно расстреляют. Меня и двух сильно избитых бойцов вывезли в поле, их заставили копать могилу, я не мог из-за ноги. Надели на голову мешок, поставили лицом к яме. Дали очередь поверх голов, имитировали расстрел. Пытались сломить. Затем 4 месяца сидел в СИЗО в Харькове. Там нормально относились. Хотели судить. Потом сказали, с вещами на выход, вывели за ворота и добавили, что в моих же интересах до вечера Харьков покинуть.
- Как Вас вот так, с ранением, без документов, без денег?
- Нет, 170 гривен выдали на дорогу. Вот там местные таксисты помогли, рассказали как лучше добраться и откуда.
- Латентные сепаратисты, - едко вставляет Влад.
Сустава в правом колене у Саши нет, это инвалидность. Так же большая проблема, что нет никаких документов, подтверждающих что он воевал. Архивов нет, командир погиб, люди которые могут это подтвердить по другим подразделениям. Родственники не могут навещать, далеко ехать.
«Чем ближе к передовой тем люди добрее. Бойцы на фронте даже к «украм» добрее, чем гражданские в городах. Эти считают, что им все должны. Война разделила всех по качествам сердца».
